Тяжело быть гением

А ему хоть бы что!
                Михаил Опилкин (http://www.stihi.ru/2017/12/16/2604)

"Уронили Мишку на пол, Заломали Мишке лапы..."

Тяжело быть гением
 
За высоким забором стояло неприметное здание. Таких много в нашей громадной стране. Отличительная особенность была в том, что это была больница для душевнобольных или как говорят в народе психушка. Таких много у нас, в общем ничего особенного, если бы там не было палаты Nr.: 7. В этой палате держали гениев, там были самые разные. Были и Пушкины и Лермонтовы, и Тютчевы, и Есенины, они были все разные, но одно у них было общее, они были гениями.
Главный врач больницы Яков Исакович Маргулис имел с ними всегда головную боль, оно и понятно, с гением ведь не поспоришь.
Вот и сегодня на обходе компашка поэтов была как-то подозрительно спокойна и на все вопросы "гении" отвечали на удивление односложно.
- Так у вас все нормально? - спросил врач.
- Ну конечно, - ответил их главный заводила Михал Иваныч.
Я вчера ловил на марлю,
А потом и на сачок,
Живность всякую заразу,
С нею пил лимонный сок.
Яков Исакович поднаторел уже в поэтических дискуссиях, поэтому сразу перешел на язык поэтов.
- Я ведь тоже с этой марлей
Наловил вчера амеб,
Уложил в коробки с паклей,
А вообще не ловля - стеб.
Михаил поднял в удивлении брови.
- На пруду ты был с природой,
Расскажи Исакич где,
Поздравляй нас с Новым годом,
А иначе быть беде.
Врач:
Расскажи-ка мне Мишаня,
Где спиртное ты берешь,
Медсестра младая Соня,
Подтверждает это тож.
Михаил уже радраженно:
Это мерзкое бабье,
Не давай им подлым повод,
Соне я - Смени белье,
А она замкнула провод.
Врач:
Только слышали в бреду,
Ты когда напился пьяным,
Говорил ей - украду
И назвал ее Татьяной.
Гений он на то и гений, чтобы сразу сообразить, на чем он прокололся и не отрицать заведомые факты. В данном случае это была женская ревность и конечно же страшная женская месть.
Михаил:
Исакич, слышь, я ж не монах,
Без баб хоть в сальто,
А бьют они, так сразу в пах,
Опасно как-то.
Врач: А с другой медсестрой там из-за чего у тебя конфликт был?
Михаил:
С другой вообще я озверев,
Как зверь, бандитка,
Лицо меняет свой рельеф,
Скандал как пытка.
Врач: Ты мне зубы не заговаривай, бордель устроил здесь, понимаешь.
Михаил:
И так спасаюсь от засад,
Кидают в ванны,
Хотел бы с Евой в Райский сад,
Залечь в нирваны.
Врач ласково: Миш, а ну-ка быстро колись, где алкоголь берешь, не то я тебя в одиночку на всю неделю запру.
Михаил вздыхает, идет к своей постели и вытаскивает из-под подушки плюшевого медведя.
- Исакич, как на духу тебе говорю, это он. Клянусь, это он вредитель, да это что, он по ночам еще самогон гонит из конфет, нам спать не дает
Ошалелый главврач берет мишку и выходит с ним из палаты. Все поэты смотрят на Михаила. Тот пожимает плечами.
- Да сумашедшие они тут все, теперь придет в кабинет и будет требовать от моего Мишки самогонки.
Все поэты рассмеялись, тяжело действительно быть гением и находится в окружении таких ограниченных людей как Яков Исакович Маргулис.
Михаил подходит к окну и хмурит брови, - Слушайте все.

От них я слышу лишь отказ,
Всегда упорный,
Тону в сиянии их глаз,
Сперва притворно.

Сердца как серый монастырь,
Я их спасенье,
Ну, а Маргулис старый пень,
Мне не общенье.

Гении рукоплещат, хватают листы бумаги и и с утроенной силой начинают творить новые нетленные произведения для потомков.

Поздно вечером в кабинете главврача:
Яков Исакич смотрит на мягкого мишку и улыбается, - Вот ведь прохвосты, хотел бы я знать, где они свои кружки для выпивки прячут. Ох, уж этот Мишка.

Дал мне мягкую игрушку,
Ее прятал под кровать,
Только, где он прячет кружку,
Не сказал ведь он опять.

Может пьют они из банки,
Из какой, вот в чем вопрос,
Надоели они с пьянкой,
Выгнать голых на мороз?

Теребить их бесполезно,
Прям берет за сердце злость,
А поэт объект капризный,
И с наскока не возьмешь.

Яков Исакович Маргулис встает, берет портфель, идет к двери и выключает свет в кабинете. Его ждет жена, а с Мишкой он будет разбираться завтра.