Я хочу питаться в Гастрономе

Я хочу питаться в Гастрономе,
Чтоб официантки на столе
Открывали мне бутылку рома
С радостной улыбкой на е.ле,

Чтобы все просили расписаться,
Иль хотя бы руку мне пожать,
Тёлки б от восторга стали ссаться,
Захотев лишь от меня рожать,

Чтобы самый главный ресторатор
На мои текста поставил «лайк»,
И тогда унялся бы кастратов
Бесполезный и зловонный лай,

И тогда бы мне средь этой кучи,
Когда миг затишья там настал,
Возвели б высокий и могучий
Белоснежный с камня пьедестал,

И, взойдя на камень, между делом
Обнимая хрупкий нежный стан,
А другой рукой бутылку эля
Поднеся на миг к своим губам,

Прочитав последний две строчки,
И блаженно поклонившись в зал,
Я поставил там большую точку —
Мне б её наган мой подсказал,

Но я всё же жив… Я жив! И после,
Где-то на окраине села,
Маленькая девочка к погосту
Грязь на алых пятках принесла,

Положив на камень два цветочка,
Плачет, но не знает, почему —
Рано понимать ей эту «точку»,
Что они поставили ему,

Кто теперь лежит под этим камнем,
И не хочет больше пировать…
Раздвигают тихо в доме ставни,
Девочке уже пора вставать…

Знай, я жив, и ты не одинока,
Даже если солнца нежный круг,
Растворится в глубине колодца,
Вновь не осветив поутру луг,

Знай, я жив, и силы Тьмы пред Светом
Уж не могут мощи превозмочь,
Знаю, я один повинен в этом,
Но не ты, единственная дочь,

Всё, что мне осталось в этой силе,
Это лишь родные мне глаза.
Дочь моя, пусть на моей могиле
У тебя не потечёт слеза —

Не печалься — это всё пустое,
Это как пером по голове,
Я ведь жил всегда травой густою —
Оттого теперь в густой траве,

Только ты не повторяй ошибок,
Что я извергал на этот свет,
Путь мой по длине совсем не шибок,
Но пред Ним настанет мой ответ,

И тогда, представ пред тем, кто любит,
Кто всегда лишь счастья мне желал,
Попрошу, чтоб жили дальше люди,
Чтобы ты и дальше тут жила,

Чтобы было счастливо, и тихо
Бог Земли касается рукой.
Отчего же мне тревожить лихо,
Если я уже обрёл покой?…