Aquae Voluntatem

prelude

Да.
Я – вода.
Мои скрижали – причал,
Меня нельзя укусить,
Ужалить, я не могу быть убитым.
Можешь бежать и кричать,
Или вызвать такси, но
Токсинов
Во мне уже переизбыток.
Неужели, так плохо?
Раз плохо – не пей
Врасплох из меня. Из горла.
Изменять – изгнала.
Извинять – избрала.
Не сорвать углеродных цепей.


gaea

Потому что оно началось из воды:
Старый Хаос – безногий слепой поводырь
Изваял метаморфу из волн молодых
И звалась она Вечная Гайа.
Биллиарды секунд
По планете секут,
Континенты в воде раздвигая.
Триллиарды минут
За луною минут
И за нею родится другая.
Мировой океан ей взволнован
Вновь основа – вода.
Слова не угадать:
Никакого там не было слова.
И она восстаёт
Из аминокислот,
И замена ей снова готова.
У подножья холма, там, где влажная тьма,
И где звери неистово сходят с ума,
Ты легла у реки в тишине подремать.



Interlude


Из воды до самых твоих усыпален
Жизни следуют глухо и слепо.
Процесс эволюции – аморален.
Только в море хранится твой слепок.


ishtar

И Евфрат тебе прошептал:
Возвращайся в меня, Иштар,
Я бессмертен, могуч и стар,
Но провидит меня лишь та,
Что, Овидия раздавив,
Даст науку постичь любви,
И Петрарке войдя во сны,
Ночью жаркой в конце весны
Упадёт на листы дождём,
От которой Иисус рождён,
Та, которую истребят,
Но которая из тебя!
Испугаешься, убежишь.
Мир укутают миражи.
Рим научат точить ножи.
Я останусь непостижим…


interlude

Почернел в земле костяной кинжал.
Чёрная смерть вернулась к богу давно.
Твердь пошатнулась, но я её удержал:
Прорастёт зерно.


jehanne

Но только покоя бог тебе не ссудил:
Не такою быть тебе суждено.
Лишь в твоей прометеев огонь груди.
Разбавляя мною своё вино,
Притворяясь людьми, ты скитаешься по местам.
Я не стал, и не смог бы, пожалуй, тебя отнять.
И болит душа, и, едва дыша, ты ни здесь, ни там.
На тебя везде давно расставлена западня.
Разгрызая зубами замерзший яд,
Ты иконой наймёшься служить у тех,
Испокон веков что тебя гноят,
Ты лишь повод для их городских утех.
И, когда исчерпают тебя до дна,
Черепами оскалится Сатана,
Ты в подвале заплачешь, вину признав
Под возгласы прихожан.
Ах, Жанна! Жанна…
Падре яростен и остёр,
Далеко свою власть над землёю простёр.
Ты почувствуешь вкус проклятий.
Как дёшево
Ты снизойдёшь
Умирать на костёр,
Вместо древних моих объятий.


interlude

Сблизиться люди со мною теперь хотят:
Ищут земель неведомых, благосклонных,
Топят в моих колодцах девочек и котят,
Делают географию и некрономиконы.

Сгорели и Трафальгар и Гангут,
Нашли свои мели и Беринг и Магеллан…
На берег! Ведь только на берегу
Кто-то поверит, что кто-то из них – капитан.

Я – вода. Мои ледники трескаются, седеют,
Шепчутся в море души, пробуждая благую песнь.
Ветер играет на перьях musica Dei.
Кто-то из самых первых, кажется, снова здесь.


sophie

Какие же бесы у тебя за спиной стоят?
Улыбаешься им, ничего от них не тая.
Не передать, не перепить и не уберечь…
И череда радостных этих встреч,
Дней занятых, нарядов, что не с утра.
Но рядом не ты, рядом – твоя сестра.
Ты уедешь в бедный Париж, убежишь,
Медные отблески бледных покатых крыш,
Грома раскаты, распятые молниями дома.
Лечишь раненых. Кровь на ладонях.
Ты – такая хорошая.
Ты удержишься, Соня,
Не сойдешь с ума.
А мимо мчится столько брошенных и непрошенных,
Что числа кошками в голове.
Формулу боли однажды выведет человек.
У тебя нет выбора – ты будешь первой.
Рваные нервы, титул холодной стервы…
Ты одна, в бреду, в комнате допоздна.
Механика душ. Вот, что нужно тебе познать.
Замести следы, уйти туда насовсем.
Душа состоит из воды –  её хватит всем.
Восьмое чудо – твоя система систем.
Я смою с пальцев твоих чернила,
Но ты не вернёшься – Норра тебя пленила.
Раньше срока погасла твоя звезда.
Покинутый Петербург молитвы твои издаст.
Я печально буду ластиться о Кронштадт
У причала.
И никто в этом не виноват.
Что, опять сначала?


interlude

Мрак.
И огонь. Мой древний враг
Снова на марше.
Но я – другой. Я – старше.
Гноятся раны –
Странные, правда, эти страны?
Горят и радуются концу.
Наряд по моргу святому отцу!


iris

Железные дети бегают по ржавому полю,
Обдирают о выступы голени,
Бьются, крошатся, точатся, колются,
Их песочница полна големов.
А город в огне,
Бомбы, крики, сирены.
Никого уже нет,
Только небо сереет.

Горя я достиг черной лестницей.
Море – в ярости, море – бесится
Вокруг подожженного острова.
Волны рвутся о стражника острого,
Что покой у меня забрал.
Разряжается лязг забрал.
Восстаёт планетарный гнёт,
Что людей, словно прутья, гнёт.
Помешать я ему не смог.
А над Лондоном – вечный смог,
А в подвалах места тесны,
И опять у тебя – те сны.
Я слезой прокачусь к твоему плечу,
На Спитфайре каплею улечу.
Фонари не горят,
Безумцы хотят Нормандию,
Ты – с ними в один ряд,
Айрис, милая, куда тебе, ну куда – тебе?

Упас. Как-то, но повезло.
От нас
Отступило зло.
Ад погас.

А теперь – не смотри назад.
Твой пегас расшорит свои глаза.
В глазах – одинокая бирюза.
Зализать хотя бы одну из твоих ран,
А сентябрь опять беспробудно пьян.
И вот – тишина, выстроились слова,
Но выстрелом – на! – тысяча девятьсот пятьдесят два!
Под рукою – стылый такой гранит.
Каково это – в покой милого хоронить?
А вокруг ни тела и ни души –
Добрый друг, ты пиши, главное, ты пиши!
Я дождиком в серой ночи приду,
Художнику больно, он кормит свою беду.
Я не слово, но ты и моё дитя,
Сохнут вдовы, облака над людьми летят.


interlude

Ах, как же мной быть не просто:
Я Гангом баюкал трупы
И крови вкусил Днепровской.
Лёд Ладоги слишком хрупок.

В Мухавец опускалась каска.
Одер стал моей вскрытой веной.
Припять сталью блестит дамасской.
Тихо плачет в Сибири Лена.


final act

Рек серебристым веером
Я за века измотан.
Девочка с плеером,
Идущая на работу,
Внутри же – тонны
Глобального одиночества.
Не хочется, но куда деваться!
В метро – жетоны.
Смотри же, тонет
В какой-то нелепой лжи
Из розового девайса,
Мимо кармашка ангела положив.
Я - лужею на асфальте.
Нет, она вниз не глядит.
У неё там анамнез, контакт, кредит.
Кто-нибудь! Пожалуйста! Посигнальте!

Так значит, снова тебя произвёл
На свет из меня родительский
Произвол
В обитель, скит, файрволл.
Годы проносятся дикими лошадьми,
Оставляя на почве улики, да раны.
Вроде, вот они – наши дни.
А вроде бы – слишком рано.
Бродим на родине, как умеем.
Тебе – лишь бы с кем нализаться,
А я – вода, я по трубам канализации.
Грубое время – я становлюсь грязнее,
Протекая через весь этот смрад.
В моём теле шевелится грустный флор.
Этот каменный Каин уже ничему не рад,
Он сливает в меня какой-то палёный хлор.
Масса каких-то береговых тем:
Кассы, Мохито, рега – это, вообще, что?
А между тем
Ты в одну на Невском,
Расстегнутое пальто,
Сегодня – не с кем,
Потом – звонок. Мост.
Боль – Ком – Снег – Взрыд – Другая!
Толь – Ко – Не – Пры – Гай!
Миг, плеск, наркоз.


postlogue

Страшный рисунок.
Конечно, спасу, но,
Пока ты поймана,
Пой меня,
Пей меня,
Лей, меняй,
Извиняй,
Изменяй,
Постмодернизм вменяй!
Но живи. От инстинкта к любви,
И бессмертной себя назови.
Я – вода. Такова моя воля,
О, Вечная Гайа, Иштар, Жанна, Софья, Аирис и

06.12.0003 – 25.12.0003