Джульбарс. Рассказ

(на основе реальных событий)

Полуразрушенный коровник, изгородь, загон.
Стоят солдаты полукругом.
Вдали почти не слышен фронт,
И мы, толкаемся друг к другу,

Мальчишки, бабы, старики,
Все хуторские, жалкие остатки,
В тылу фашистском, у реки,
Согнали всех смотреть на схватку.

Звучал немецкий дикий смех
Сквозь непонятные нам шутки.
Нас выгнали из клетей всех,
И кругом встать велели, суки.

Здоровый, рослый офицер
Стоял посередине круга.
Сапог, шинель - хорош размер,
А рядом крупная зверюга.

Немецкая дородная овчарка,
Холёный, гладкий, чёрный цвет.
Крутая грудь, глаза, осанка -
Порода, видимо, портрет.

Напротив я, держу Джульбарса,
Голодный, хуторской пацан.
Чумазый лоб, синяк под глазом.
Рукав оторван и карман.
.....
Джульбарс - обычная дворняга.
Нашли его ещё щенком.
Скулил от холода в овраге,
Мы пожалели, взяли в дом.

Нескладный, странный, вислоухий,
Но сильный, с крупной головой.
Лизал всем нам ребятам руки,
И злобным был, если чужой.

Когда нас первый раз бомбили,
В тот день, что началась война,
Джульбарс, чтоб были все живые.
Всех лаем выгонял с двора.

Сидел, взъерошенный, лохматый,
От взрывов в лес не увильнув.
Когда осколок задел лапу,
Всего лишь коротко скульнУл...
…..

Немецкий офицер, держал собаку,
А та рвалась к дворняге, в бой!
Овчарку звали важно - Жаком,
И Жак хрипел, даваясь слюной.

Фашист заливисто смеялся,
И пса травил - Дафать, дафать!
А рядом, с кинокамерой старался,
Другой, всё это заснимать.

Что, вот как немцы трепят русов,
Людей, не только, и собак,
А их овчарки рвут со вкусом,
Безродных, всклоченных дворняг.

Джульбарс сидел у ног оскалясь,
Щетиной холка и рычал.
Собачье сердце не боялось,
Он как всегда нас защищал…
....

Однажды в оккупации случилось -
Проснулись в ночь, кто-то стрелял,
Мы из коровника на хутор.
Там ганс с винтовкою стоял.

Стрелял в упор почти, и пьяный,
Не мог он в памятник попасть,
Ругался по-немецки, чёрт упрямый,
А памятник всё не хотел упасть.

Ему сказала баба Глаша,
- Таки то ж, Ленин, а не Гитлер твой!
Твого подстрелят скоро наши!
Поплатится, немчура, головой!

Фашист, как будто бы всё понял,
Прикладом бабушку хватил,
Загнал в ружьё ещё патроны,
Да, наш Джульбарс его схватил.

Прыгнул как волк, матёро, сзади, в шею,
На землю разом завалил,
И через серую шинелю,
Зубами шею раздавил.

Мы немца ели дотащили
И в Дон вояку утоплИ.
Его "славбогу" не хватились,
Иначе было б нам кранты...
.....

Вокруг собак кольцо сомкнули
Солдаты, офицеры, мы.
Те всё смеялись и шутили
Во все свои большие рты.

Жак вздыбился на задних лапах,
Рычал, хрипел, брызжа слюну!
Кто перед ним - "недособака",
- Клыком арийским враз порву!

Фашист снимал его на плёнку,
Какой красивый будет кадр,
Как он порвёт бездомной глотку,
Увидит фюрер - будет рад!

Джульбарс поднялся тоже в стойку
И хвост весь под себя поджал,
Но как-то тихо и спокойно,
Открыл клыки, но не рычал…

И вот тот крикнул Жаку, - Фас!
Я отпустил ошейник тоже.
Понёсся пёс, стоял Джульбарс.
Спаси собаку мою, боже! ...
…..

Мы жили все, кто есть в клетЯх,
Клетях коровника, телячих.
Когда фашисты все в домах,
Бесчинствовали наших.

Питались редко, что могли,
Найти на поле где, в подвале -
Картошку, репу, буряки,
Зерна стащить в своём амбаре…

Вломился как-то их конвой,
Солдатов куча, кинооператор.
У нашей клети - целый строй,
К нам вышел офицер поддатый.

Достал фашист из галифе,
В обёртке, яркую конфетку,
На камеру залыбЯсь до ушей,
Тянул малой сестрёнке Светке.

А та стоит и не берёт,
Хоть голодна, давно не ела,
Стоит, и вдруг как заревёт,
Испорчен кадр, дрЯно дело!

Ей офицер, - Эй, дефка! Рус! Бери!
Бери эта конфета кушать!
А та давай себе, реви,
И не желает немца слушать.

Тот покраснел и заорал,
Перчатку, чтоб ударить, вынул.
Но в клети пёс наш зарычал,
Себя, родимый, гаду выдал.

Нам немец автоматом показал
Собаку вывести из клети.
Джульбарсу шерсть я потрепал,
И мы пошли на выход вместе.

На улице полно солдат.
В фуражках, видно, офицеры.
Смеются гады, говорят.
Да, чтоб была им всем холера!

А рядом с ними, главный их,
С крестом железным и сигаркой.
Хвалился громко, словно псих,
Своей породистой овчаркой.

Та впрямь смотрелась - хороша!
Немецкая лоснилась шкура,
Отъелась видно неспеша,
На нашенских харчах и курах.

Иссиня чёрным углём шерсть,
И грудь с коричневым отливом
Прям чисто сатанинский зверь -
Своим зловещим страшным видом.

Когда увидел нас, взрычал,
Вскочил, и гаркнул басовито громко,
Фашист его едва сдержал,
А тот хрипел и рвался в стойке.

Нам показали встать в углу
Загона, около сарая,
Пока солдаты на кругу
Со смехом что-то обсуждали.

Потом сказали подойти
И встать с Джульбарсом возле жерди.
Напротив, метров в десяти,
Их главный фриц, стоял со зверем.

И я тут понял, что сейчас
Они устроят бой собакам.
Стволы их автоматов целят в нас,
Мол, выбор невелик - смерть, иль драка...
....

Как чёрный вихрь метнулся Жак,
Один прыжок остался до Джульбарса,
Но тот отпрыгнул вбок, и так,
Что Жак промазал, план сорвался.

Он ели выстоял в ногах,
Мой пёс ему вцепился в спину,
Клоками шесть и кровь зубах,
Джульбарс трепал бесстрашно псину.

Тут главный фриц давай орать,
Чтоб прекратить скорее съёмку
Как можно всё это снимать
Его овчарке дали порку!

Какой-то рыжий русский пёс,
Без роду-племени, дворняга!
Утёр арийской чести нос,
Исправить это дело надо!

Он сам и несколько солдат,
По голове, бокам Джульбарса,
Своими сапогами, все подряд,
Лупили, чтобы оторвался.

Он отпустил, скуля ..., и Жак
В него всей челюстью вцепился
И, словно мстил, жестоко так,
Хватал, трепал, кусал и вился.

Джульбарс, что было сил встречал,
Его атаки отражая,
По-волчьи с хрипотой рычал,
Кусал как мог, опережая.

Но вот устал, … полулёжа,
Висело порванное ухо,
С трудом прерывисто дыша,
Глаза сверкали волчьим духом.

Кобель немецкий ликовал.
Ещё немного и конец дворняге,
Хотя и недоумевал,
Откуда силы в бедолаге?

Он раньше драл таких за раз,
Легко, не напрягаясь, пару.
А этот русский «дикобраз»
Ему чуть не устроил жару?!

Хозяин снова, шнеллер, фас!
Брызжа, как пёс слюной от злости.
Германия покажет класс,
Снимай кино, грызи до кости!

Жак бросился, небрежно, так.
Чего там думать, рус, невежа.
Ещё один с хвостом дурак!
Ещё один триумф! Повержен!

Вот он к Джульбарсу подбежал,
Но нет, тот увернулся снова,
И шею Жака в пасть зажал,
Рывок, второй и вырвал горло!

По кругу пронеслось - "Аах"!
И мы и немцы вцепенели.
Такой ещё позорный крах
Фашисты явно не терпели.

Нелепо вытянувшись, как бревно,
Овчарка грозная лежала.
Лишь камере немецкой, всё равно!
Она снимала и снимала…

Вполне живой, герой Джульбарс,
Сознав, что немцем взят на мушку,
Махнул из круга словно барс,
И скрылся резво на опушке.

Он долго к нам не приходил,
Зализывал наверно раны,
Потом, на радость, зачастил
Для нашей, как всегда, охраны…
....

Его убили всё ж, потом...
Стреляли из винтовок, гады.
Он пал за бабушку, за дом,
В своём бою, другом, неравном.

20-22.12.2017