Плюшевый

Брёл по спирали, шагами шёл косолапыми,
каждую точку на карте тревожно нюхал.
Дико рычал и в капканы ступал с облавами,
сытым бывал и довольно урчало брюхо.

Кажется, я направлялся с большими целями.
Вроде, не переходил никому дорогу.
Помыслы все и повадки казались цельными.
Даже овации чьи-то срывал немного.

Помню, сидел на холме, под большими звёздами.
Снится опять, как я жалко валялся на ямы дне.
Мысли копил, преждевременные и поздние.
Вдруг оказалось, что всё это только казалось мне.

Что побуждениями был ведомый лучшими.
Фигу в кармане не мог, даже добрую ложь нести.
Я – лишь медведь неуклюжий, к тому же плюшевый.
И воплощение скромных весьма возможностей.

Где мои дни, что эффектно когда-то вдохнули жизнь?
Где мои звёзды в ночи, о которых всегда пою?
Вот – я сижу в переходе метро, ссутулившись,
и не могу шевельнуть ни глазком, ни лапою.

С выцветшей шерстью и вышитым сердцем шёлковым.
Словно мешок, прошлогодним напичканный сеном я.
Слившись в поток, пассажиры ногами шоркают.
Мимо кипит то ли жизнь, то ли смерть подземная.

Чёрные бусины глаз в грязный пол уставились.
Лишь навострившись, два уха моих топорщатся,
не растеряв предчувствия и мечтательность,
в сторону выхода к свету из одиночества.

Сквозь перепады частот, грохот, бьющийся звук стекла,
через погрешности, паузы, многоточия –
слышат они фанфары большого мюзикла
с фарсом и мелодрамой «Медведь и прочие».

© 24.12.17