Драка отрывок из романа

           Чубатый держался так,  словно с ним ничего не случилось – трепался,  подмигивал всем, непрерывно извергая множество  матов. Сашка подумал, что на воле он, конечно, хулиган.
           Дверь открылась.  Два  милиционера  вывели мальчиков  на улицу и заставили сесть в брезентом прикрытый автомобиль. Путь лежал в детприёмник. Ехали очень долго, до окраины города. Сашке,  чем ближе был конечный пункт, тем  сильнее  хотелось исчезнуть из  жизни этой. Машина медленно въехала в высокую ограду и остановилась.
          - Живо, ну-ка, живо! - заторопил милиционер.   
           Ребятишки посыпались из машины и расположились кучкой, озираясь пугливо по сторонам. Высокая ограда, выметенные узкие аллеи, по краям деревья, за ними разбросанные  беспорядочно  двухэтажные здания, - эта мирная обстановка  произвела тяжёлое впечатление на Сашку, такое  бывает, несомненно, с мышонком в закрытой мышеловке. Худой,  долговязый   дяденька,  с обрюзгшими морщинистыми щеками, одетый в короткий  серый халат, вперевалку пошёл вдоль  аллеи,  приказав  следовать за ним.  Мальчишки, ёжась,  старались не отстать.
           Подтвердилось предсказание  чубатого:  их привели  в  баню, заставили раздеться и повесить одежду на проволочные  круги. Женщина, с  опухшим, как после сна лицом, ловко остригла всех. Было холодно, и кожа у мальчишек стала гусиной. Но в банном отделении быстро согрелись. Только долго  плескаться мальчишкам не позволила парикмахерша: она каждую минуту заглядывала в дверь, торопя:
          - Быстрей, хлопцы, хватит воду лить!               
           Выходили в другую дверь,  там прибывших ждала новая одежда.  Сашка, конечно, не  видел  такой - бесцветная куртка, белые штаны со штампом, нижняя рубаха и огромные,  ниже колен, трусы.  От вольной  жизни ничего не осталось. Пацаны  несмело  жались друг к дружке. 
             Новеньких разделили по разным группам. Сашку определили в среднюю. Воспитательница,  миловидная,  белокурая женщина  долго расспрашивала Сашку  – как звать, где он жил,  есть  ли у него родители.  После нудной беседы,  она  показала ему,  где он будет  находиться после  команды:   «Отбой!». Сашка,  в  коридоре ещё, пересчитал  количество   дверей.  «Четыре  спальни. Много  здесь  таких, как я», -  подумал он.

           Косые взгляды он почувствовал сразу, как ушла  белокурая  воспитательница. Его обступила толпа ребятишек. Невольно он вспомнил день,  когда  бабка Агафья привела братьев в приют. Тогда он был не  один.
            К нему подошёл рослый подросток; на его  странной голове  красовалась сползающая  на  лоб  пилотка. Сашка с любопытством смотрел на  урода – действительно, голова его напоминала клин. Когда он заговорил,  Сашке показалось,  что  язык  у  него  вот-вот выпадет изо рта.
          - Кто ты? - спросил  подросток, шепелявя.
           «Язык мешает ему  – наверно, он сильно большой», - подумал  Сашка. Но, глянув уроду в глаза, он почувствовал,  как простое любопытство уступает место испугу. Полтора десятка мальчишек окружили новенького; все стояли, стиснув скулы, Сашке  казалось, что они только и ждут приказа, чтобы наброситься.
          - Кто ты? - услышал он повторный вопрос.
          - Сашка.
          - Сука или пацан? - последовал странный вопрос.
          - Конечно, пацан… - попытался спокойно улыбнуться Сашка.
           Не договорив, он согнулся, задохнувшись от боли: клиноголовый ткнул  его  кулаком  в живот. И тут же посыпались со всех сторон удары.
           - Что происходит?  -  резкий  спасительный  окрик  воспитательницы, которая явилась неожиданно. - Ну-ка на завтрак!
           Опустела вешалка - исчезли  телогрейки, большая часть шумного отряда  во  главе  с  клиноголовым  убралась на завтрак. В  голове у Сашке звенело, живот  ныл. К нему подошёл крепкий, чуть выше Сашки подросток.
           - Я Коля, - тихо сказал он. На его бледном лице, под глазом, виден был синяк, уши на чисто остриженной голове топырились, как лопухи. -  Бежать надо. - С опаской оглядываясь, сказал он. – Что творят,  падлы…
          - Что я сделал им? За что они? - выдохнул Сашка мучившие его вопросы.
           - Понимаешь, они суки, то есть, активисты, -  принялся  объяснять  Коля.-  Клин-голова и нас старается затащить  в актив. Знаешь, что творят? - сворачивают полотенца в жгут, называется "морковка", и бьют до посинения, а то в тумбочку запихивают, а потом со второго этажа сталкивают. Но мы с ними пободаемся.
          Сашке ни с кем бодаться не хотелось, он болезненно сморщился и потёр живот.
          - Болит? -  спросил с участием Коля.

           После завтрака дети приступили к уборке помещения,  мытью  пола.  Наконец  каждый  мог заняться, чем желал. Кто-то, сидя, читал,  кто-то  играл  в  домино  или же стучал в биллиардные шары. Сашка и Коля сидели перед расставленными шашками. Но играть не хотелось.
          - Что значит активист? - начал разговор Сашка.
           Мимо проходивший мальчик, услышав вопрос, остановился около них. Сашка  испуганно глянул на него.
          - Не бойся, это пацан, -  тут же успокоил его Коля.
           Подошедший был тощим, с безжизненными  глазами мальчиком; на его  бледном лице горел болезненный  румянец.  «Этот побои  не  вынесет», -  подумал  Сашка,  глядя на него.
           - Активист, - жестикулируя тонкими ручонками, начал объяснять подошедший, - помогает воспитателю поддерживать дисциплину...
          - Тише, тише! - вдруг предупредил Коля, видя, как несколько активистов походят  к  их тумбочке.
          - Хотите продолжить? Давайте! - крикнул им худенький мальчик, подняв рубаху.
          Сашка с ужасом увидел багровую, в синяках спину.
          - Закрой! - сквозь зубы прошипел один из подошедших активистов.
          Сашка и Коля вскочили. Подошедших  было пока трое.
          - Хватит издеваться! - резко бросил Коля, загораживая собой мальчика.
          Конфликт назрел.  Сашка вдруг почувствовал ненависть к активистам.  Он  окинул  помещение быстрым взглядом. Клин-голова где-то бродит со своей оравой, может, далеко.  Вдруг рыжий  активист ухватил за руку только что оголившего спину мальчика.
          - Отпусти, скотина! - жалобно крикнул тот.
          И Сашка, схватив игральную доску, – фигурки полетели на пол, - и, сложив обе половины, ударил ею рыжего активиста по голове. Тот взвыл от боли.  Началась драка.  Кто-то сзади ударил Сашку по уху. Отлетев в сторону, он вскочил и  поспешил на помощь Коле, которого окружили три активиста – видимо, только что подошли. Получилась свалка. Хриплым голосом  кто-то заорал: «Бей сучек, бей!». Отовсюду подбегали новые мальчишки и кидались  в  драку. Несколько избитых, постанывая, отползли  в сторону. Высоко поднималась над головами активистов табуретка – ею орудовал Коля. К нему присоединилось с полдюжины новичков, уже мордованных.  Безвольно  до  этого  сносившие  побои, они, видя  численное превосходство, вымещали на обидчиках злость.  Но вскоре драка пошла на  спад.  Враги  стали отходить друг от друга, отряхиваясь и рассматривая ссадины. Вдруг распахнулась дверь, и на пороге появился Клин-голова, за ним его дружки. Наступила тишина.
          - В другом отряде издевались? - вызывающе заорал верзила, из новеньких.
           Клин-голова к нему и кинулся. Драка как будто не прекращалась. Толпа восставших сразу вынуждена  была податься назад и занять оборону. В руке у  Клин-головы  зловеще блеснул стальной прут. Закадычные его дружки  ринулись в бой. Сашку отрезали от соратников. Рыская по углам глазами, он не представлял, что предпринять. Вдруг его осенило.  У  питьевого  бака  стояло помойное ведро.  Схватив его,  Сашка  заорал:  «Атас,  воспитатели!».  Толпа замерла. Сашка  вихрем подлетел к  вожаку, и грязное ведро оказалось на голове урода. Хитрость удалась. Пацаны ринулись на дружков вожака. «Братцы, бей клиновских шестёрок!» -  ошалело орал крепыш метрового роста, размахивая биллиардным кием. Клин-голова, обляпанный гадостью, с расцарапанным в кровь носом, попытался юркнуть под кровать, но его прижали  к  полу и били чем попало. Стоял несмолкаемый рёв.
           - Прекратите избиение! – послышался визгливый  женский  голос: в двери  появилась   воспитательница.
          Толпа притихла.
          - Становись! – из-под кровати захрипел голос командира.
           Дружный хохот расколол  тишину.  Однако мальчишки построились.  Клин-голова  предстал перед строем. Грудь его была облита грязной водой, клилиновидная  голова  кровоточила.
          - Зачинщики, немедленно в изолятор! – закричала воспитательница, преобразившись из миловидной женщины в грозную начальницу. - Зачинщики, ну, шаг вперёд!
          Строй мальчишек стоял, как вкопанный.
          - Ну! - завизжала белокурая.   
          От строя отщепилась  фигурка.               
          - Ерёмин, ты? - в голосе воспитательницы изумление.
          - А за что он меня бил утром? - потирая синяк под глазом, спросил Сашка.
          - Пусть скажет, за что? – сразу послышалось хором со всех сторон.
           - Вы разве ничего не знаете, Ольга Васильевна, - взволнованно заговорил Коля. - Они после отбоя вьют «морковки» и стегают ими  до посинения.   Выходи,  выходи,  выходи!
           Он  вывел троих пацанов из строя и приподнял на их спинах рубашки. Ольга Васильевна невольно отвернулась:  на исполосованные  спины  невозможно было спокойно  смотреть. Конечно, она и другие воспитатели знали о самоуправствах клиноголового командира, но  никто ему не мешал,  так как он был верным стражем дисциплины  в приёмнике.