Животное

Я давно отвыкла от нормальной пищи.
Как-то вся изменилась гурманными вкусами.
Так, наверное, чувствует себя нищий
После обеда из мусорника.
И никак не спастись, как мудрому Ною:
Мне жизнь наставляет рога-импичменты.
Там, где было всегда теплое и родное –
Залито чем-то коричневым.
Никто не хочет домой, nach Hause.
Наверное – любуются моими видами.
И нет мне сил – чтоб, как барон Мюнхгаузен,
Себя, хоть за волосы, из этого выдернуть.
Вкусные блюда даже по телеку дразнятся.
Исчезла вечная главная рифма – любовь.
Душа – дырявый мешок. И какая разница –
Что из нее капает: вода, или слезы, или кровь?
Ах, сколько у войнушки завидных резонов!
Даже в лютый мороз нагревает жарко!
Вдруг с бухты-барахты вспомнили о «красной зоне»
И выдали осенью – даже мне! – гуманитарку.
Ох, спасибо вам, милые! Все пригодится –
Где дыры в душе от слез посерели,
Где воздух с ядом и с фосфором водица.
Консервы и чай отложу до обстрелов.
Но все ж по секрету скажу, друзья, вам,
Отсидев невидимкой года четыре,
Давайте, милые, лучше я вам
Макароны слать буду -- вместо мира!
Так давиться слюною -- липкою, комкою –
И затискивать нос, как смертельный клапан,
И лежать полдня, не выходя из комнаты –
Чтоб не слышать из кухни чужие запахи!
И теперь -- словно сердце доставая из схрона –
Любоваться коробочкой целыми сутками.
Есть вода и соль, картошка и макароны.
Остальное, как водится, отсутствует.
Я для всех невидимка. Не жизнь. Не кино.
Все молчащие Uber меня проклинают.
Вот и стала животным бездушным. Но –
Разве животному не больно – когда в него стреляют?

Иллюстрация -- Сальвадор Дали. Постоянство Памяти.