Игрушечная жизнь

Игрушечная жизнь.

Бросила делать гель для стирки, бросила готовить клюкву к заморозке – подорвалась писать.

Только что отправила сообщение Ирке. О том, как я задыхаюсь. Потому что я давно, давно скучаю. По Ольге.

Они погибли летом две тысячи шестого в автокатастрофе. Всей семьей. Остался один сын. Теперь он чужой.

С Ольгой мы дружили в универе – сначала лично, потом семьями. Хорошо дружили.

И вот те на. Смерть. Как так?

Иногда я фантазирую, что погибают мои дети. Внуки. Ведь так бывает. Ведь погибли же Кобелевы (Ольга с семьей). Ведь никто не обещал, что они доживут до старости. Ведь так бывает. Так бывает! И что?

У меня есть интуиция, что это не страшно - смерть близких. В какой-то глубине – это не страшно. Но эта интуиция – едва брезжит и норовит ускользнуть. Я ее хватаю изо всех сил, приближаю к себе, стараюсь рассмотреть, заранее утешиться.
 
Вот Сорокин (библеист – не путать с писателем) в своих лекциях говорит, что человек – существо природное и духовное. И при всем взаимопроникновении – это два совершенно разных потока жизни. И если человек живет в природном мире на все сто процентов, то и его жизнь - подчинена на все сто процентов законам природного мира. И тогда страдание не имеет никакого смысла, ну вот нисколечко. Абсурд и разложение. Сама смерть. Но достаточно хоть временами – входить в Царствие Божие (это и есть духовная жизнь), чтобы жить по-настоящему.

Я не знаю, что бывает с человеком после смерти. (Не назовем же мы человеком труп – это атеистам. Впрочем, атеисты по-своему правы – они знают только природный мир, и в нем не знают Бога. Они не видят.)

А вот я? Что с моей – духовной жизнью? И в этом – ответ на вопрос о смерти.

Потому что у Бога все живы. Но мы этого не знаем.