МилицОнеры

   
Мой соавтор этой миниатюры: Валерий Казаков в народе (Нестор Иванович).

Часть 1. Первомайское знакомство.

Дело это было по весне, в аккурат на майские праздники. Вся страна, в едином порыве, ломилась на демонстрации и на придуманные верными ленинцами субботники. Мне демонстративно митинговать было незачем, а работать за "спасибо" было не в моих правилах. Я честно говоря, вообще не любил работать, даже за деньги. В общем - взял я в поликлинике ещё до начала  праздников липовый больничный, сымитировав простуду,  накупил в магазине того застойного периода, консервов, сырков "Дружба", водочки ну и конечно винца для лакировки внутреннего состояния, т.е. решил устроить одиночный заплыв в сторону Северного полюса. На второй день заплыва, примерно к обеду, когда утреннее похмелье и сушняк были нейтрализованы запасами купленных вчера напитков, я пребывал в прекрасном расположении духа, но случилось то, что не приснится даже в кошмарном сне.
В моей квартире раздался истеричный звонок в дверь. В тот самый момент я сидел за столом и подносил к губам стакан живительной влаги. Тело моё не получив ещё наслаждения от ароматного напитка, неожиданно вздрогнуло. Портвейн пролился на грудь, испачкав любимую футболку с олимпийским медвежонком. Нехотя поднявшись, я пошёл открывать дверь (бормоча себе под нос фразу, что незваный гость хуже татарина). Проходя мимо зеркала  я снова вздрогнул. В нём отразился медвежонок с красными от портвейна, широченными глазами. Открыл дверь... За порогом стоял дедушка Мичурин он же ибн Мамай, местный старожил, балагур и весельчак. В руке у дедушки была авоська с какой-то снедью, завёрнутой в газеты, а под мышкой покоился пузырёк Агдама. Он кинул взгляд на мою грудь, вылупил глаза и суетливо перекрестившись, выронив бутылку. Служба во внутренних войсках научила меня быстро реагировать на такие неожиданные явления. С большим профессионализмом я поймал бутыль с портвешком,  а дед глядя на мои действия, перекрестился и выдохнул: 
- Реакция есть. Дети будут!
Пропустив деда в свою холостяцкую берлогу, вручив ему тапки и проводив на кухню, я первым делом налил себе и деду из своей, початой бутылки.
- С великим Маем Мамаем тебя, сынок!
- Что случилось, дед?
- Да это... Замялся дед... Давай сначала выпьем!?
Дед покосился на свою, спасённую мной Агдамочу, спросил:
- А может сначала водочки?
- Вижу у тебя есть...
- В Греции всё есть.
- А шо с портвейном делать?
- Апосля заполируем...
- Аминь!
Дед Мичурин ибн Мамай ещё раз истово перекрестился.
- Тут такое дело сынок... Ты прости, что беспокою тебя в праздничек, поднимая стопку, ибн Мамай промолвил... За великий Май!
- За май, великий и прекрасный ответил я...
Дед хэкнул, выпил, занюхал корочкой хлеба, но закусывать не стал.
Заскорузлая рука протянулась к стакану с портвейном.  Дед лихо опорожнил и его. Кадык на шее старика сделал загадочный пирует, Мамай перекрестился и с удовольствием выдохнул.
Я тоже выпил, не видя какой пирует выполнил мой кадык, сказал...
- Давай, дед, ближе к телу. Не тяни кота за яйца.
- Помоги сынок... 
- Да я всегда пожалуйста, я  собственно, за любой кипиш, кроме голодовки. Поконкретнее можно?
- Помоги мне дорогой "МилицОнеров" наловить!
Дед произнёс всем знакомое слово милиционеров, с характерным, рабоче-крестьянским ударением.
- Ты бы, дед, закусывал... И вообще, тебе, наверное не стоит больше пить. Прёт тебя, старый...
Как их ловить то? Они сами кого хочешь споймают...
- Да ты не понял, сынок! Я не про ментов говорю, а про "МилицОнеров". Это животные такие, грызуны-зверьки, понимаешь?
Я откупорил дедов портвейн, с сомнением посмотрел на старика. Старик подал глазами знак, что будет...
- Ну, что... За Май,  Мамай...
- За Май, великий и прекрасный парировал дед Мичурин.
Портвейн он закусывать тоже не стал. Я же на всякий случай закусил.
- Знаешь, дед... Я в зоологии, конечно, не силён. Но, насколько помню,  -  нет таких зверушек - "МилицОнеров", в природе.
- Есть, сынок, есть! Но не звери это, а зверьки, на вроде мышки или крысы небольшой.
Только мне проще их тебе показать, чем объяснять, что да как... Пойдём ко мне на голубятню,  я тебе их покажу!
- Блин, Мичур-Мамаевич, ну ты же видишь - я... выпиваю! Какие к бениной матери голубятни? Какие, эманарот, "МилицОнеры", шепнул я ему на ухо...
- Сынок! Не губи! Помоги, милай!
- Шёл бы ты от меня... !
- Не уйду никуда!
Я с тоской посмотрел на деда, налил себе водки (деду не стал), и выпил.
- Хэй с тобой. Пошли смотреть твоих "МилицОнеров".


Часть 2.  А что не пить когда дают...

Голубятня у деда была знаменитая. При ней стояла его хижина с холодильником "Зил", приёмником "Днипро", стареньким телевизором "Рекорд" и патефоном неизвестной марки. Я на той голубятне бывал сызмальства и сколько себя помню, никаких "МилицОнеров" там не видывал.
Приди ко мне дед со своей дурацкой просьбой  на третий день заплыва, я бы точно его послал на три весёлых буквы без зазрения совести и всерьёз. К великому счастью деда Мичурина, я на второй день заплыва в ширину, был ещё добр. И почему-то, мне оказалось трудно, отказать этому человеку... 
Путь наш был недолог.  Дед по пути заглянул в магазин и вынес с чёрного хода ещё одну авоську. В ней что-то аппетитно позвякивало. Бутылки были завёрнуты в газету.
- Пиво... Сообщил дед...
- У Михалыча заказал. Это - тебе лично,  за помощь, вроде гонорара, так сказать.
Михалыч - это грузщик из нашего магАзина. Жадный неимоверно. Пиво то, товар дефицитный, так он торгует им с чёрного хода с накруткой. С хорошей, скажу я тебе, накруткой, но - зато пиво у Михалыча всегда  свежее и холодное...  Он его в холодильной камере придерживает.
Настроение моё пошло вверх. Оно, конечно, дома пить мне сподручнее...  Но пиво... Пиво я любил... Особенно свежее и холодное.
Пришли на место... Дедушка усадил меня за столик, в тенёк, выдал авансом бутылку "Жигулёвского" со словами:
- Я щас!  И скрылся в недрах голубятни.
Я откупорил бутылку о край стола, душевно так приложился, и на моём небритом пролетарском лице, засияла счастливая, добрая улыбка строителя коммунизма.
Я уже успел наполовину опорожнить бутылку пива, когда дверь голубятни приоткрылась и из неё высунулась ушастая голова дедушки Мичурина, так сказать не званного...  Мамай твою дивизию... гостя.
- Ходи, сынок, сюды, прошептала голова...
Я вошёл в голубятню. Резкая смена света временно лишила меня зрения.
- Осторожней, сынок, тут это...
Когда глаза привыкли к полумраку, я увидел в полу открытый люк, о котором прежде не имел даже понятия.
- У тебя тут подпол что ли?
- Подполье, сынок, самое настоящее подполье. Я, когда голубятню поставил, решил небольшой подпол выкопать, штоб, значит, всякую снедь там хранить. Копнул - а там - это...
Я спустился по скрипучей лесенке и оказался в большом помещении со сводчатыми потолками. Керосиновая лампа скупо осветила стеллажи. На полках чего только не было. Но больше всего меня поразил пулемёт Дегтярёва военного времени.
- Да херня это всё, сынок, ты туда не смотри, ты сюда смотри!
Дед провёл меня в другое помещение, поменьше. 
В центре комнаты, на крепком, металлическом столе, стоял здоровенный куб, накрытый материей.
- Вот тут они и живут, мои "МилицОнеры"! Дед снял тряпку, включил подсветку и захлопал в ладоши.
- Просыпайтесь, мои хорошие, просыпайтесь! Дедушка пришёл, кормить вас будет!
Здоровенный, литров на пятьсот аквариум, осветился.
Челюсть моя отвалилась до пола, в этот момент  я понял, что с пьянством пора завязывать...
Внутри, в маленьких, кукольного размера комнатах,  передвигались крошечные, не больше мыши, человечки, в милицейской форме.
Человечки зевали, потягивались, ковырялись в крошечных носах и негромко..  Попукивали...   
Бутылка выпала из моей ослабевшей руки, а потом, я сам чуть не свалился, вслед за ней и своей отвалившейся челюстью.

Часть 3. Живут как люди... Но от водки звереют...

Очнулся я за столиком в теньке. Заботливый дедушка Мичурин поливал меня водицей.
- Что это было?  Хрипло спросил я у старика.
- Глюки?
- Нет, сынок... Это были "МилицОнеры".
- Уф...
И  вздохнул.
- А я думал то - того... Допился. До белочки.
- Нет. Это не белочки. Это другие зверьки - "МилицОнеры".
- А что они, дедушка, едят?
- Да всё едят, что и мы.
- А пьют что?
- Всё пьют. Пиво пить любят, портвейн.
- А водку?
- Водку "МилицОнеры" очень любят. Но я им её не наливаю.
- А почему?
- Звереют они с водки, безобразничают, озоруют.
Дедушка закурил папироску. Предложил мне. Я не отказался. Только руки, когда прикуривал, сильно тряслись.
- А что они здесь  делают то?  "МилицОнеры" твои.
- Ну что собственно они делают... Дедушка усмехнулся.
- Нихрена они, сынок, не делают. Жрут, **ут, спят. Они же не люди, а животные.
- А что они дед любят?
- Да всё земное и любят.
- Всё воскликнул я???
Дедушка задумался.
- Ну... Музыку например любят... Розенбаума там, Вилли Токарева.... Телек любят посмотреть, нравятся им про милицию фильмы  - "Следствие ведут знатоки", " Петровка 38", "Огарёва 6".
- А где ты их нашёл то?
- В лесу нашёл, случайно. Кто-то бутылку водки открытую оставил. Они её отыскали, напились и валялись пьяные. Я их собрал в лукошко, да домой принёс,  обогрел, накормил...
У меня как раз тогда аквариум был пустой. Поменьше того, что здесь. Ну, я их туда и посадил.
- А дальше?
- А дальше у них было похмелье. Загадили они мне весь аквариум. Я их тогда снова отмыл, рассадил по банкам пустым, подлечил...
- Как?
- Как-как... Кверху каком! Ты сам как лечишься с перепою?
- Ну это... Рассол пью, если есть пиво...
- Ну вот. Я их так и лечил. А пока лечил - привык к ним. Они забавные. Пищат, ручонки тянут. Совсем как дети, только крошечные, да в форме.
- А почему ты их в другую одежду не переоденешь? Почему они у тебя все в милицейских мундирах?
Дедушка тяжело вздохнул...
Внученька у меня есть, Маняша, в деревне живёт. Мастерица на все руки. Она когда летом ко мне приезжала, я ей объяснил, что да как, попросил одёжку сшить, вроде кукольной. Сшила...  Переодели мы троих, а они болеть стали, хандрить...
- Нельзя им без формы, сынок. "МилицОнеры" без своих мундирчиков чахнут и помирают.
Дедушка Мичурин снова тяжко вздохнул и приумолк о чём-то задумавшись. В ведёрке с холодной водой под столом я обнаружил пиво. Открыл себе и деду.
- Ну, давай за Май! Мамай...
- За Май, великий и прекрасный...
Дедушка снова вздохнул и молвил тихо: - Пойдём, покажу кладбище тебе.
Мы зашли за голубятню, в заросли кустов. Раздвинув ветви дед показал мне три крошечные, оформленные по человечески, крохотные могилки с окрашенными серебрянкой оградами  и с обелисками,   украшенными красными звёздочками.
- Вот они, родимые...   Все тут, в земле лежат. Все трое.
Дед утер скупую слезу.
- Это вот - Васятка. Ласковый был. Шустрый! Это - Иосиф Виссарионович, а это - Ильич.
- А почему Ильич?
- Он плешивый был. Иосиф был усатый. А Васька - просто шустрый. С трактором любил играть, игрушечным. Влезет в кабину, руль крутит и губёшками умильно так попёрдывает, звук мотора изображает...
Почуяв, что дед сейчас разрыдается, я отвёл старика обратно в тенёк, подальше от импровизированного погоста.
Однако, старик не присел. Скрылся в хижине, а за столик вернулся с бутылью самогона, заткнутой пробкой, свёрнутой из газеты "ПРАВДА".
- Давай, сынок, помянем моих покойничков!
Дед перекрестился, щедро плеснул мутноватого зелья.
- Помянем!
Я встал. Выпили не чёкаясь.
- Земля им пухом! Молвил дед и перекрестился, занюхал рукавом и суровое, морщинистое  лицо его, подобрело.


продолжение следует...    см. "МилицОнеры" продолжение