Две тетралогии

I. Вдыхая небеса

1. В глубокой тишине под шум дождя,
Под всхлипы ветра и под сны тумана
Я вспоминаю когда не было меня,
Пустых сует трёхмерного обмана.

Я вспоминаю тот бездонный свет,
Пронизанный таинственным сияньем,
Тот нескончаемый и радостный рассвет
С вечной игрой мечты пересозданья;

С чёрными крыльями таинственной тоски,
С чёрными молниями вечных озарений,
Чьи огненные тонкие ростки
Сплетаются в узоры вознесений;

Ту тишину и песню чудных волн,
Неомрачённое и плавное движенье,
Когда до бесконечности им полн.
И неохватное, как радость, незабвенье.

Всепоглощающий стремительный полёт,
Туда, где обновляется заря.
Я вспоминаю наднебесный свод,
Где вечно был и не было меня.


2. Душа с душою были неразлучны,
Когда ещё покоилась в Огне,
Когда в невыразимой тишине
Все вещи пребывали неизлучны
В прекрасной Сфере тайной чистоты,
Где образы и светлые мечты
Обогащаются ежемгновенно чудом,
Где царствует только одна Любовь
Себя преображая вновь и вновь.
Моя душа с твоею были там,
Слагая гимны радостным лучам,
И составляя половины этой Сферы
В бездонности святой Любви и Веры.
И наши души пребывают там сейчас,
Ведь этот Свет бессмертный не погас
С падением его лучей во мрак,
С образованием материй и миров,
Смертей, рождений, злобы и оков.
О нет, Огонь по-прежнему горит
И его Свет бессмертие дарит.
Он пробивается сквозь толщи вещества,
И этот Свет есть Высшая Душа,
А её крылья – это наши души.
А наши души – есть Одна Душа,
Нетленный Свет и Высшая Душа.
Мы были ею, есть и будем впредь,
Ни одна смерть не сможет нас стереть
И обратить в ничто, в небытие.
Мы вечно будем плыть в сияющей ладье
По бесконечным океанам света.
А наша бренная, несчастная Планета
Лишь только миг, таинственный изъян,
Сбой в радостном движенье лишь на гран,
Как все материальные миры –
Затмением мгновенным рождены.
Но новый миг – и нету больше тьмы,
И все материи опять освещены.
И вознесённы, снова стали Светом,
И вместе с ними наша бедная Планета.
И этот вечный Свет – есть я и ты,
Любовь в сиянии немеркнущей Мечты.
Я повторяюсь, снова повторяюсь,
Как повторяется Любовь, Душа и Свет.
Повторам этим окончанья нет.


3. Всё есть Любовь.
Здесь вера не нужна,
Лишь только глубже загляни в себя,
В Природу, в каждый камень и цветок,
В закат и пламенеющий восток,
В сиянье радуги и капельки дождя,
И ещё глубже загляни в себя.
И выйдя из себя, преобразись во ВСЁ,
Стань всем ни для чего,
Собою – для всего.
Возвысь себя до бесконечных высей,
Унизь себя до полного нуля,
Смирись, как прах, как чёрная земля,
Взбунтуйся дерзко новизною мыслей.
Пронзи материи, как бестелесный свет,
Прими их каждый атом в свою душу,
Согрей своим теплом, смотри и слушай
Как посылает он тебе ответ,
Но если он и отвечает злобой,
То ты стерпи и всё равно прими
Каков он есть: с алкающей утробой,
С грехами, грязью, беспросветной тьмой,
Прими и оставайся сам собой.
Но и пойми, прости, не осуди.
У Бога ему крылья попроси.
Но прежде сам возьми у Бога крылья
И полети над миром без усилья.
Но есть ли Бог?
Здесь вера не нужна.
Бог есть, как под ногами есть земля.
Ты посмотри вокруг – во всём увидишь Бога,
Но лишь смотри и ничего не трогай,
Не нарушай божественный закон,
И тут же явится перед тобою Он.
И вновь в себя поглубже загляни,
Упейся глубиной и вспомни о Любви.
И ты поймёшь, что Бог и есть Любовь.
Но тут откроется тебе другая тайна –
Что Бог есть ты, что вовсе не случайно
Пришёл ты в этот мир, а для того,
Чтобы познать, что ты Любовь и Бог.


4. Я вижу тайну в каждом миге жизни,
Во всех движениях, которым нет числа,
В переплетениях борьбы добра и зла,
В самой обыденной и жалкой суете,
Во всех явлениях на небе и земле,
И под землёю и над небесами.
Исписано всё тайными стихами.
Но я читаю их и принимаю,
Хотя почти совсем не понимаю.
И сам я тайной этой становлюсь
И к Высшей Тайне радостно стремлюсь.


II. За тонкою стеной

1. Февральский ветер бьёт в стекло.
Как призраки качаются деревья,
И небо – то ли грязное тряпьё,
То ли намокшие ощипанные перья –
Несётся по пустынным площадям.

Белёсый мрак и почерневший снег.
И лихорадка надвигающейся ночи
Поспешно набирает свой разбег,
Чтобы вонзиться в нищенские клочья
Навеки умирающего дня.

Огонь зажжённой спички – прах огня.
Его стекло несмело отражает,
И пустоту на жалкий миг пленя,
В своей прозрачности бездумной растворяет
И от озноба жалобно дрожит.

Февральский ветер бьёт в стекло.
Как призраки качаются деревья.
Земля, как позабытое шитьё
На голом блюде плоского безмерья,
Покрыта коркой втоптанного льда.


2. В сыром углу разрушенного дома
Лежала книга – в плесени, в грязи.
Страницы были все изъязвлены
Тлетворным духом бренного закона.
Ни одной строчки невозможно разобрать.
Но кто-то её бережно поднял и ... стал читать.


3. Пустынный зимний лес.
Нависли облака.
Подтаивает снег.
Туман лежит в ложбинах.
Безветрие.
На тонких паутинах
Сумерек висят
Едва заметные заката переливы.
Деревья сонными колоннами стоят.
И ворон каркает протяжно и лениво.
Снег девственен.
Лишь птиц крестообразные следы
И битый жемчуг ледяной слюды.
Разбросанная в лужах бирюза
И по коре текущая слеза.
Движенье в летаргии. Озерцо.
На его дне гранёное кольцо.
Вода чиста, как ангела сиянье.
Я книгу открываю
И названье
Её
Кольцо безмолвное хранит.


4. Заснеженное поле. Чистота.
За полем только небеса и бездна.
Пустыни обнажённой красота
Под одинокою звездою неизвестной.
Луна под снегом.
Только тень моя
Едва-едва на белом различима,
И песня еле-еле уловима
Летит оттуда,
Где теряется земля.


        1996г.