Вспоминала бабка. Версия

Посвящается Александре Рубцовой (Малоненковой) ко дню её 90-летия.
(Срифмовано с воспоминаний и рассказов самой бабушки)

Вспоминала бабка… Как-то… Своё детство…
Как лупила мамка по любому месту…
Как отец загнулся, умерли как, сёстры,
Ели как очистки от картохи мёрзлой.
Как варили супчик из одной крапивы…
И почти все вёсны, удивлялись – живы!!?
Как в Стране Советов пронеслась разруха…
Как ничком лежала, без еды, как, пухла…
Пузыри во рту как, лопались до крови…
Не было ни крошки в мамкином подполье.
Как ходили в школу прямо без обувки...
Намотают тряпки и зимой – не шутки! -
По морозу в школу, эдак, с километр…
Или вот, к подружке, босиком, сто метров…

А потом, как грянул, год тот, сорок первый.
Ей двенадцать было. выдали ей лошадь
Ездила ночами. В одиночку. Смело.
В лес. Рубила сучья, да свозила к хлеву.
Как приехал как-то, от завода кто-то…
Как к нему гоняли за сто вёрст и пёхом,
Чтоб людей набралось то число, та квота…
Потому что взрослых - инвалиды с фронта.
А её не взяли - возрастом не вышла!
И пришлось обратно топать ей до дома…
Тот же путь, да с сотню, километров снежных…
Колеёй обычной, даром, что, знакомой.
А одёжкой было, курточка да платье.
Ни чулков вам, тёплых… ни, ушанок с мехом…
Валенки-валянки прям на босу ногу,
Да платок тряпичный по жакету сверху…

Помнит, как обратно через год ходила…
Как ей год в прибавку в метрику вписали,
Чтобы - дотянула! Четырнадцать чтоб было!
Потому что, малых, на завод не брали.
Как в сорок четвёртом, чуть, не пионером,
Вывезли в Столицу, не спросив: – А хочешь…?!
Кто сбежал обратно, получили меру -
По пять лет всем дали. Посадили. Точно!
Как везли их, девок, на завод, в телячьих,
Вымерзших вагонах, на охапке сена…
Как зимой.. В жакетке… Да в соседском платье…
Как всё время мёрзло голое колено…
Как одна… Девчонкой… В городе огромном...
Как жила в общагах, как всё время, в голод…
Ни родных каких-то, ни, тебе, знакомых…
Цех без отопленья, да, студёный холод!
Слесарем трудилась, путь свой начиная.
Инструмент рабочим точно притирала.
А потом ремесленное, на отлично кончив,
Встала на шаблоны, делая лекала.

Как потом однажды выскочила замуж,
Народила дочек, да потом сбежала.
Вроде был свой угол - жили в коммуналке.
Муж запил, как с горя… Каждый вечер – свары!
Не давал на деток, ни копейки денег…
Поднимала мать их на свою зарплату.
Впахивала дико, от зари до ночи,
Выходных, не помня. Были б детки рады.
Деньги шли все в убыль и иной раз, было,
Так, что на день – рубль! И живи, как хочешь.
Но она - не ныла! Потому что знала,
Что детей ей надо, вывести бы, в люди.
Не богато с виду, но ведь жили… Жили!!!
Да! - Шальные деньги не текли рекою.
Но её-то, детки, были, как на блюде...
Всё им доставалось, как само собою.

Вот и пролетела незаметно как-то
Жизнь её по кочкам да шальным ухабам
И уже лет с двадцать, как, седою бабкой
А чуть в жизни, что не так, вспоминает маму.
И хоть та до крови девку лупцевала,
И у той, и детства не было в помине,
А считает всё ж себя - Вологодской бабой
И деревня та родней, нежели другие.
Нет теперь девчонки, русой, конопатой…
Нет теперь, наверное, и избёнки той,
Где родили девку под конец двадцатых
В день святой Николин, день такой святой!
Подарил Всевышний ей, путь тернистый, долгий
Разменяла бабушка девяносто лет.
Но душою всё ещё, как и все девчонки,
У которых ни седин, ни морщинок нет.

И не знают дети, какого пришлось ей
И какая тяжкая у матери судьба.
Как тянула лямку… Что случалось с нею…
И как умудрилась всё, вынести сама…
Пожалел её Господь, коль позволил выжить
И ещё позволил ей, жизнь двум дочкам дать.
А её-то две сестры, уж давно не дышат
И давно лежат в земле, и их не обнять.
Вспоминала бабка… Как-то… Своё детство…
Как лупила мамка по любому месту,
Как отец загнулся, умерли как сёстры,
А она живёт ещё, и всё топчет вёрсты.
И за жизнь цепляется, и пожить бы дольше,
И ещё мечтает всё, до ста лет дожить.
Потому что ведь никто, умирать не хочет,
И любой из нас, людей… Хочет… Долго… Жить!