Баллада о семейном счастье

                I.
Красавица-умница Мэри
Немного наивна, скромна,
В любовь и добро она верит,
Но так одинока она!

Хозяюшка любит, чтоб к чаю
Пирожные, сэндвич, друзья,
Но это так редко бывает –
Ей многое в жизни нельзя.

Она занята бесконечно,
Всё время куда-то спешит,
Одета всегда безупречно
И счастлива даже на вид.

Не сделать дела невозможно:
Причёска, подсчёты, обед.
На каждый вопрос, даже сложный,
У Мэри найдётся ответ.

В коттедже за сонною речкой
Всегда чистота и уют,
Сверчок распевает за печкой,
Её с нетерпением ждут.

У Мэри в последнее время
На сердце творится бедлам.
Ей так тяжело это бремя!
Но, нет, не откроется вам?

У Мэри есть друг, что известно
В селении, кажется, все.
Уж так повелось на деревне:
Все знают, кто дружит и с кем.

Надёжный, упорный и верный,
Поможет ей Билли во всём,
Но только так редко их с Мэри
Мы сможем увидеть вдвоем.

Друг с другом постольку-поскольку.
Им хочется большего, но…
Они лишь приятели только,
Ведь замужем Мэри давно!


           II.

В коттедже за речкою сонной
Ждут дети, козёл и петух.
Ждут куры, служанка и бона,
Ждёт злобный и жадный супруг.

И каждому надобны вечно
Печенье, трава иль зерно.
Идёт разговор бесконечный
О том, что все знают давно.

Они получают от Мэри
Вниманье, тепло и шлепки.
Любимицы-дочки – варенье,
А вредный козёл – тумаки.

Самой же немного ей нужно –
Воскресную шляпку с цветком,
Галоши, чтоб шлёпать по лужам,
Да новые туфли с зонтом.

Так жизнь пролетает в заботах,
И в ней праздничных дней,
А молодость тихо уходит,
Но без толку гнаться за ней.

Одна-одинешенька Мэри,
Хоть столько народу вокруг.
Расскажешь кому – не поверят.
Её понимает лишь друг.

Ведь, всем её милым домашним
Нет дела совсем до неё,
Им надобны спицы и каша,
И каждому что-то своё.

И, если ты, милый читатель,
Большой философии друг,
Свободы и правды искатель,
Взгляни хорошенько вокруг:

Не тот одинок и несчастен,
Кто в доме пустом одинок,
А тот, кто своим безразличен,
Ведь, гнёт равнодушья жесток.



                III.

А в кузнице рядом с рекою
Работает Билли - кузнец.
Лицо его жутко рябое,
Во всём остальном – удалец.

Проклятая оспа однажды
Испортила парня навек.
В то страшное время был рядом
Один с кузнецом человек.

Родня далеко проживала,
Невеста боялась всего,
Лишь Мэри, отважная дама,
Одна навещала его.

В аптеке у мужа лекарства
Для Билли тогда не нашли,
А Мэри что нужно достала
В какой-то ужасной дали.

Аптекарша Мэри решила
Входить без боязни в дома,
И оспы чудовищной сила
Её не сводила с ума.

Она приносила лекарства,
Готовила мази и снедь.
Кому-то помочь удавалось,
Кому-то пришлось умереть.

Назвал её муж бесшабашной,
Ругает её по сей день –
Ему самому было страшно,
Ему самому было лень.

А Билли поправился, только
Случилась другая беда –
Клотильда, сестрёнка портного,
Расторгла помолвку тогда.

Один он остался на свете,
Но зла не держал на неё,
Он видел своё отраженье
И принял несчастье своё.

А, впрочем, в Клотильду - простушку
И раньше он не был влюблён.
Милашка, смешная девчушка...
Но был он другой ослеплён.

Боялся наш Билли признаться
В том даже себе самому.
Надёжно храня свою тайну,
Он не говорил никому,

Как вечером шел он усталый,
Шепча имя Мэри во тьме,
И думал о ней беспрестанно,
Мечтая увидеть во сне.

Когда же в бреду он метался,
То имя её бормоча,
Он выболтал всё, что не странно,
О чем терпеливо молчал.

От этих горячих признаний
Застыла на месте она.
Полна голова её знаний,
Но, нет, не была влюблена.

Расчетливый Джонни – аптекарь
Не баловал лаской её,
Как справочник библиотекарь -
Нужна – он её достаёт,

А,коль отдохнуть он намерен,
Не вспомнит о ней – ну и пусть!
Но только в тот вечер на Мэри
Нашла небывалая грусть.

Она непривычные мысли
Гнала, словно злобных чертей,
Заботилась нежно о Билли,
И сделался дорог он ей.

Когда же впервые в сознанье
Пришёл он, признался опять,
Что нет ему в том оправданья,
Но только о ней мог мечтать.

Однако ему не по нраву
Разрушить красавице жизнь,
Хоть знает она его тайну,
О дружбе посмел лишь просить.

С тех пор они стали друзьями,
И, если бывают вдвоём,
Ласкают друг друга... глазами!
Болтают о  том и о сём.

Она понимает, насколько
Теперь ему жить тяжело,
А он затаился, поскольку:
Им вместе быть не суждено.

И борются оба со страстью,
И тонут в любимых глазах,
А ночью уносятся к счастью
В несбыточных снах и мечтах.

Как воздух те встречи и Мэри,
И мастеру Билли нужны,
Ведь только друг другу доверят
Надежды, печали и сны,

Несбывшихся чаяний лужи,
Амбиции, слёзы и страх…
И тонет наш Билли всё глубже
В её темно-синих глазах,

Об этом ничуть не жалея.
Мечтает о ней день и ночь.
Когда они вместе, слабеют
Все беды и горести - прочь.

И выйдет он вечером в поле,
Когда непроглядно темно,
И взглядом отчаянно ловит
Далёкой любимой окно.


                IV.

Тем летом у нас в Корнуолле
Сирень зацвела как всегда.
И Билли, сердечный невольник,
Совсем помешался тогда.

Метался, не зная покоя,
Ночами не в силах был спать,
Страдая совсем не от зноя.
Он понял однажды, что страсть

Его окончательно съела.
Противиться не было сил,
И в ночь, свободной от дела,
Он к дому её приходил.

Смотрел в затемнённые окна,
И чудилось что-то ему.
О грёзах, мечтах потаённых
Поведать не мог никому.

А Мэри всё так же трудилась,
И с виду была весела,
Но только, увы, через силу
Давались слова и дела.

Однажды в июле аптекарь
Уехал к далёкой родне.
Взял с бонною всех своих деток,
Ворча о билетах цене.

А Мэри осталась, чтоб властно
За громким хозяйством глядеть,
За домом следить и за кассой
В аптеке подсчитывать медь.

Ночами хозяйка скучала
Одна у окошка на сад.
Не зная, не видя нимало:
За ней неусыпно следят.

Увлекшись однажды мечтами,
Уставилась молча в окно…
Вдруг видит, в тени за кустами
Маячит, мелькает пятно!

А Мэри была не из робких
И вышла из дома. «Кто здесь?
Кикимора с зарослей топких?
А, ну, выходи, кто ты есть!"

Тут Билли явился из тени
И, голову молча склоня,
Он стал перед ней на колени,
Шепча: "Королева моя!"

И воздуха сделалось мало...
Нет сил, чтобы спрятаться в дом.
Стояла она и молчала,
И Билли дышалось с трудом.

Она поняла, что хотела
Увидеть сама кузнеца,
И вдруг обняла его смело
И вытерла слёзы с лица.

Затем все огни погасила,
И тут подхватил её вихрь…
И что было дальше, не в силах
О том рассказать этот стих.

Той ночью немного-немало
Взлетала она в небеса!..
Потом до утра целовала
Зелёные Билли глаза.

Расстались они лишь под утро,
Селенье окутал туман,
И Билли, от Мэри вернувшись,
Свой старый достал чемодан.

Спокойно все вещи сложил он
И молча исчез навсегда.
Не мог после ночи той Билли
Смотреть своей Мэри в глаза.

И кем надо быть, чтоб любимой
Разрушить спокойную жизнь?
И шёл он, тоскою гонимый,
И город его приютил.

Сначала простым был рабочим,
А после механиком стал,
Женился он между всем прочим,
Родился ребёночек мал.

И всё у него так, как надо,
Но только он как никогда
Теперь одинок. Вот, награда!
А мимо проходят года...

Но сколько бы их ни минуло,
Забыть он не сможет тот сад,
Любимой высокие скулы
И локонов дерзкий каскад.

А Мэри, тихонечко тая,
Слоняется в доме большом,
И, часто ту ночь вспоминая,
Она не жалеет о том,

Что страсть обуяла так лихо,
Что был тот полёт в небеса,
Что ночью туманной и тихой
Его целовала глаза…

И младшего сына глазёнки
Зелёным горят огоньком,
Когда ему мать и сестрёнки
Прощают "деянья" тайком.

Родился малыш очень сильным,
Полпуда в пять лет поднимал,
А в десять со взрослыми бился
И множество слышал похвал.

Судачили всякое тайно,
И злобный аптекарь ворчал,
Но Мэри хранила молчанье
На сплетен и домыслов шквал.

А после другое на людях
Случилось, что всех отвлекло:
Какое-то новое чудо,
Какое-то старое зло...

Но Билли закрыта дорога
В родное селенье назад,
Где Мэри опять у порога
Целует сынишки глаза.