Психопидр

Я всегда видел отчаянное сознание в его глазах. Он никогда не казался мне безумным. Но то шо он творил... Мама дорогая.
А как он жил...
Испражняешь испражняшку а он тут. Смотрит тебе прямо в шоколадный глаз, рожающий коричневую истому, улыбается нелюдь.
Да просто опущенный. Постоянно на параше. Спал в говне. Я бы о нем не писал если бы не видел таких на протяжении всей жизни. Но тот...
Тот был в тюрьме а эти на свободе. Тот, непомнюегоимени, скрывался от душной реальности - в полном отрицании человечности. Тюрьма начиненная условностями словно самодельная бомба - гвоздями, испугала его и он вогнулся в самое себя за телом - внешне измазав его говном. Чтобы не трогали, отстали людишки...
Но внутри все равно дремал человек. И иногда - выпрыгивал с оттуда в виде поступков недоросля-психопата. А мужик то был здоровый...
Всякие приблатненные пинали его ногами в спину и лицо. Но с аккуратностью. Ведь его нельзя было наказать. Никак. А ещё - он не стремался боли. Гнали его из везде. Раз в неделю этот полоумный срывал с себя одежду - истошно крича и бросался на мужиков, силясь обнять, прижать к себе, потом падал на асфальт локального сектора номер "режимный барак" и там его уже палками добивали - ржущего истошно, окровавленного и счастливого.
Нет... Он не был болен. Он сам был боль.
А мы... Мы все его боялись. Очень.
- Выебете меня!!! Выебете, ****и, меня!!! - Неслось словно колокольный звон церкви города всех святых на который напало полчище боевых пидарасов.
- О... Снова психопидр возбудился! - говорили мы друг-другу и плотнее закрывали двери в палаты.
Со временем к нему привыкли. Давали время на припадок и забивали табуретками. Его клали на крест (сан-часть) а потом возвращали к нам. Больше некуда было.
На каждом бараке был такой придурок болезный но на нашем режимном был самый демонский. Отчасти мы им гордились. Даже рассказывали родственникам на длительных свиданиях. Близкие не понимали и жалели персонажа. А мы, расслабленные домашней пищей - находили в себе силы обвинять данного. Даже издевательски похохатывать.
- А помнишь, а помнишь... бгггг
Один раз на свидании я вышел пить чай в общую кухню. Там мужик какой-то копошился в еде, обвешанный тремя детьми как елка - украшениями. Только бледная серость кожи говорила, что этот чел - из наших. А так то...
Ухоженный, дорого одетый. Вышла его жена, такая, знаете, умной красоты - природная женщина которую уродует лишь макияж.
Они мило беседовали о чем-то житейском. Потом она увела детей. И вот он повернулся лицом к моему лицу.
И тут я охуел.
Это был, наш, психопидр. Он посмотрел на меня, отодвинулся от общей плиты с уже привычно узнаваемым взглядом человека которого ты неоднократно бил ногами и сказал:
- Извините.
А я обжег себе ноги кипятком. А мне так стыдно стало...
А я ему потом всегда пытался сигарету дать когда он мне на параше чуть ли не в очко души смотрел. Весь в фекалиях. Утром и вечером... Каждый день и в иные - когда ему обрывало и он срывал с себя одежду чтобы обнять первого несчастного зеваку крича ему:
- Выеби, ****ь, меня!!! ВЫЕБИ!!!
Я не только тогда, я намного раньше понял, что если и буду писать или рассказывать о зоне, тюрьме, крытой и малолетке то вот о таких, ****утых живых а не о тех, кто бьет ногами и гордится уважением, только не о мёртвых ворах и братве гниющей по понятиям. Но после встречи с психопидром на свиданке это стало фетишем. Потому что...
Это моё говно. Я им мажу душу свою больную чтобы вы, ****и, не смогли её выебать, даже если я полезу к вам обниматься.
Пшли вон. Я всё написал...