Кое-что ещё

Мне вчера сказали, что я пишу как Маяковский.
Философский вопрос, однако, весьма философский.
Маяковский выстрелил в себя из револьвера. А я, что, хуже?
Конечно хуже. Иначе жила бы в Петербурге, а не в этой, заполненной воспоминаниями, луже.

Но я не живу. Не скребусь ни к кому под дверью на кухню.
Лишь порою зажгусь любовью былой, порой потухну.
У меня нет ни Лили Брик, ни её устаревшего хахаля,
Ни оппонента Есенина, ни квартиры с личными страхами.

Я не отличаюсь особенным строем, смыслом, рифмой.
Лишь иногда кричу в стихах. А к концу, бывает, и стихну.
Всё одинаково, безнадёжно, тихо, утопично и просто.
Иногда выходят не только стихи, но повезёт - и проза.

Мне не дано плечами крепкими общественный строй ломать,
Нет. Я могу только жаловаться. Жаловаться и скучать.
Я в апреле не умерла, но родилась. Заживо.
Я бы сказала, что и раны зажили. Но всё-таки нет. Не зажили.

Чёрт побери, Владимир, родной, да кому мы нужны со своей любовью?
Этот мир - испытание, что нужно пройти. Испытание, что начинит нас болью.
Вдоль и поперёк. Как рельсы и шпалы. Друг мой, я знаю, хотели лучшего.
Но, что сейчас выходит из выводов? Что же потом получится?

И я снова стою пред твоею строкой. Боже, какую ты боль испытывал.
Ты взял пистолет в руки тогда, когда изнутри себя ощутил убитым.
Так разве есть разница - боль ли с мозгами на обоев узор выпустить
Или быть живым мертвецом, передвигаясь по набережным Питера?