Сосед

Иван Иваныч гонит самогонку
И утверждает: только для себя.
Я пробовал, да дело знает тонко,
Но редко угощает он ребят.

Хмельной он лишь по праздникам бывает,
Пожалуй, продаёт свой самогон.
Мужик нормальный, часто лишь зевает,
Не очень спится: ночью гонит он.

Да, к пенсии прибавка неплохая,
С бабулькой собираются в Париж.
Там дочка. Купят, может, жениха ей,
Тут многое за это натворишь.

Вот так насобирают потихоньку,
Уже однажды собирали ей.
Хороший был мужик, ушёл от Тоньки:
Вернулся он к француженке своей.

Да Тонька - молодец, но страшновата:
Под сорок ей, а вид - на пятьдесят.
Худющая и бледная, как вата,
И груди, как две грушеньки висят.

Когда жила в России, говорили,
Что гнусный запах изо рта идёт.
Из денег дочке крылья сотворили
И за бугор отправился народ.

Зато ответ: где дочь живёт - в Париже,
Любого валит с ног и наповал!
Заочно все знакомы, но не ближе,
Ну Тоню кто-то всё же целовал?

Быть может, только реаниматолог,
Которому привычны смрад и вонь.
Но путь теперь к ней так далёк и долог,
Что крикнуть так и хочется: "Не тронь!"

Иван Иваныч гонит самогонку:
Так хочется ему устроить дочь.
Но постоянно рвётся там, где тонко:
Мужчина глянет, и уходит прочь.