Ретроспектива. Восьмое

А когда я решилась сказать, что совсем твоя – ну вот делай, что хочешь, что в алчущий ум взбредёт, ты и понял, и всех границ раздвинул края, в безотчётном порыве закрыв поцелуем рот.
Я почти не боялась, ну может, совсем чуть-чуть, потому что нельзя быть бесстыдно храброй на вид. Прислонила крылья свои к твоему плечу, мол, настолько с тобой – никуда уже не летит.
Не летит, но парит, но тает, но восстаёт, словно феникс из пепла, прождавший тысячу лет. Всё готова отдать за одно «Не бойся!» твоё, и уже согласиться, что больше запретов нет.
И была покорной –что бы ни предложил- затаив за ресницами блеющий что-то стыд. Воедино сплелись реальность и миражи. И утихло всё, что, казалось, ну так болит.
Чтоб совсем не осталось шанса себя корить, отпустила на волю ту, что тебя ждала. Разум смолк облегчённо, и высветлилось внутри, распустились нити завязанного узла, что за много лет превратился в каменный тяж:
спасена, достойна. Теперь и неважно, как, и за что, неважно - случился подарок наш. Непрерывно гладит бездушной судьбы рука.
А когда закончились морок и фейерверк, возвестил рассвет, что счастливая я теперь.

И я знала, что это счастье со мной навек, за тобой закрывая свою безнадёжную дверь.