В раздумьях

Поэзию не обездолю я,
коль не впишу в неё свои пятнадцать строчек,
и знаю это совершенно точно,
как то, что жил Овидий до меня.
Не только - и Петрарка, и Гомер,
Бодлер, Рембо и Малармме с Вийоном,
а также Йейтс, английский Суинберн,
и Китс, и Бернс в Шотландии зелёной.
А если ты в России родилсЯ,
грех будет не сказать о Баратынском,
Державина не вспомнить - было б свинством,
и допустить подобное нельзя.
Про Пушкина забыть - нельзя никак,
про Лермонтова, знаете ли, тоже,
и символистов пропустить вот так,
за здорово живёшь, совсем негоже.
Звенящий для России серебром,
прекрасный век не назван быть не может,
и Гумилёв, Ахматова и Блок,
Цветаева и Мандельштам, конечно, тоже.
И Маяковский, Клюев, Пастернак,
Волошин, Гиппиус и Ходасевич,
Есенин, Черубина Габриак,
в реестре этом право быть имеют.
Двадцатый век разлом земной коры
расширил до границ необычайных,
но вот шестидесятые пришли,
и знамя лирики забытое подняли.
И Политех опять открыл им зал,
и засияли новые плеяды :
Рождественский, Высоцкий и Булат...
Не перечислить всех, хоть я и рада.
Но склеротичкой полной нужно быть
не вспомнив Евтушенко с Вознесенским :
в шестидесятых, что и говорить,
хоть юноши - они уж были мэтры.
А строки Ахмадулиной звучат
и до сих пор в прекрасных стольких фильмах,
и Бродский, хоть был выперт из России,
но нобелевский он лауреат!
И нынче ведь есть тоже имена :
из-за обид боюсь назвать не многих,
библиотека ими так полна,
что голову свернёшь смотря на полки.
Гляжу на башни книжные опять
с тоскою разъедающей мне сердце,
и думаю - какого ради беса
уж так необходимо мне писать?


____________________

17 декабря 2017 г.


Фото Ольги Маркеловой