Кулешова Ксения. Моя любимая мечтательница

МОЯ ЛЮБИМАЯ МЕЧТАТЕЛЬНИЦА
(рассказ)

Ноябрь 1942 года. Очень холодно на улице. Маленькая Катюша (ей всего 10 лет), прижав худенькие коленки к подбородку, сидит на лежанке русской печки. Тепло. Не хочется ни о чем думать. Как хорошо, сидя на теплой печке, наблюдать, как за окном порывом ветра сносит последние листочки яблонь, груш, слив. В такую пору даже на улицу не тянет. Холодно. Да и идти не в чем. Семья большая: в ней пять братьев и три сестры. Вещи, приобретенные до войны, износились. Новые покупать негде и не за что. Семья живет впроголодь. Вот и сейчас так хочется есть. Мучная болтушка, приготовленная с утра мамой, давно съедена. Хочется съесть что-нибудь. Как назло вспоминается свежий хлеб, выпекаемый мамой каждый четверг. А сверкающие голубизной головки сахара! А парное молоко, которое давала наша Зорька! А яблоки, вишни, крыжовник, съедаемый нами без всякой меры! А прозрачные ломтики сала с картошкой, испеченной в русской печи! А борщи и каши, которые раскрасневшаяся мама вытаскивала из этой самой печи! Все это было тогда, в мирной жизни. А сейчас даже маленькие понимают: нельзя приставать к маме и требовать у нее еду. Вот и сейчас пятилетний Васек и трехлетний Шурик молча лежат рядом с Катюшей на лежанке. Она следит за братиками, убирает, быстро управляется со всеми домашними делами. Это дело привычное.

А вот, управившись с делами, любит помечтать. Катюша мечтает о том, чтоб быстрее прошла зима. Хотя нет, зимой так здорово кататься с горы. Мчишься на самодельных санках, которые смастерил отец, просто дух захватывает. Лишь когда санки остановятся, можешь перевести дух. Ног теперь выйти на улицу непросто, ведь у них с сестрой Таней одни на двоих теплые вещи. К тому же мама велела не высовываться из дома, ведь по деревне шныряют немцы в поисках провизии. Они отбирают все, что попадается на глаза. Вот и спрятаны в подпол немногочисленные семейные припасы: капуста, свекла, немного картошки, половина мешка зерна, два десятка яиц, маленький пакет с мукой и головка сахара. Там же спрятаны четыре курицы и петух. Когда их выпустят прогуляться по дому, они сначала ничего не понимают, забавно вертят головами, неловко и громко топают по полу. Немцы не заходят в дом, где живет многодетная семья, они уже поняли, что здесь нечем поживиться.

Катюша мечтает о весне, когда сойдет снег, можно будет неторопливо жевать первые нежные травинки, которые кажутся такими вкусными. Она вспоминает, как вместе с подружками бегали в вишняк, что далеко-далеко за огородами, находили на стволах вишен нежнейший клей, осторожно отдирали его и с наслаждением жевали клейкую массу. Казалось, ничего не может быть вкуснее. Почему-то клей, собранный с яблоневых деревьев, не был таким уж притягательным.

Мечтает Катюша о лете, когда будет еда, не будет нужна ни теплая одежда, ни теплая обувь. Она мечтает о том, как будто с подружками бегать наперегонки по пыльной дороге. Неужели никто, кроме нее, никогда не замечал, какая чудесная, просто бархатная, необыкновенно нежная пыль бывает на дороге. Но нет, этого уже не будет! Не будет детской беззаботности, безмятежных игр. Она понимает, как ее помощь нужна маме, нужна семье!

Катюша мечтает, чтобы быстрее закончилась война, чтобы не ходили по родной деревне чужие солдаты, разговаривающие на гортанном немецком языке. Когда не нужно будет прятаться, когда можно будет смело идти по улице и весело смеяться, громко разговаривать. Когда откроют школу. Когда…

Незаметно Катюша задремала, обняв маленького Шурика. Но неожиданно встрепенулась. А папа? Папа! Как же папа? С первого дня войны он был мобилизирован, изредка присылал письма, над которыми мама украдкой плакала. А ведь был он где-то недалеко. В письмах речь шла о Курской области, а ведь в позапрошлом году мама зачем-то туда ездила. И вот сейчас мой папочка мерзнет, наверное, в каком-нибудь окопе. Такие окопы неподалеку от села копали всей деревней, когда наши войска стояли неподалеку. Окопы копали все, даже древние старухи. Все, у кого кто-то воевал. Воевали у всех… Мой папа, такой веселый, заботливый, все умеющий, мерзнет сейчас под студеным ноябрьским ветром. Вот вернется отец с войны, и тогда мы заживем лучше прежнего. Посадим огород, купит корову. И тогда у нас будет еда для всех, малыши не будут плакать от голода. А мама напечет вкуснейший пирогов…

Стукнула дверь. Вернулись мама со старшей сестрой Марией. Мама работает сейчас на «пятом», на бывшем пятом отделении полуразрушенного совхоза. Они о чем-то шепчутся, берут одеяло. Мама быстро открывает сундук, который всегда на замке, что-то берет оттуда, и они быстро уходят. Оказалось, мама, идя с работы, обнаружила нашего раненного солдата. Сейчас, взяв Марию в помощницы, бежит туда, на кукурузное поле, чтобы помочь. Они спрятали его в копне соломы далеко от деревни, чтобы копну не сразу растащили для отапливания домов. В течение полутора месяцев мы по очереди бегали к этому солдатику, носили ему еду; рану мама обрабатывала сама, а кормили мы. Домой взять его мы не могли – нас бы всех расстреляли. В поле было более безопасно, потому что фашисты боялись заходить в поле или в лес, а нас в открытом поле бояться было нечего и некого.

Катюша, о чем тебе мечтается под завывание холодного ветра этим пасмурным ноябрьским днем? Может, о том красивом платье нежно-зеленого цвета, которое ты видела в какой-то книжке в школе? О том, чтоб вернулся поскорее отец? Чтобы вся семья была здорова и сыта?

В довоенное время довоенная семья жила в достатке, благодаря умелым рукам родителей. На столе во всякое время были овощи, фрукты, мясо. Мясо хранили до лета в глубоком уличном погребе, где даже летом было нестерпимо холодно. Зимой отец со старшими братьями вырубал топором огромные глыбы льда, бережно спускал в погреб, на эти глыбы и раскладывали слегка подсоленные куски мяса. А сейчас этот подвал пуст. Много раз спускалась туда детвора, стремясь хоть чем-то поживиться, пытаясь найти хотя бы сморщенную прошлогоднюю картофелину, но выбрано было все подчистую. И Катя мечтает о том, чтоб и на полках погреба, как раньше, стояли глечики с молоком и сметаной. В погребе были овощи и бочонок с капустой и хрустящими яблоками. Все это по какому-то удивительному рецепту готовила мама.

Катя, Катюшенька! К сожалению, не всем твоим мечтам суждено было сбыться! В твоей жизни была не одна голодная и босоногая осень и зима. Война длилась еще долгих три года. Отец не вернулся с войны. Мама по почте получила короткое извещение: «Ваш муж Галченко Семен Никитович пропал без вести в июле 1943 года». Ты никогда больше не видела своего заботливого и остроумного отца, но всю жизнь помнишь, как, уходя на фронт, отец поцеловал своих дорогих детей и каждому сказал что-то свое. А тебе, младшей из дочерей, так похожей на красавицу-жену Полину, сказал: «Не плачь, Жучок, расти!»

Катя, Катюшенька, эта юная мечтательница – моя родная, самая славная, самая добрая, самая молодая прабабушка Галченко Екатерина Семеновна. Семья прабабушки, состоящая из пяти братьев (Егор Семенович, Иван Семенович, Петр Семенович, Василий Семенович, Александр Семенович) и трех сестер (Мария Семеновна, Татьяна Семеновна и Екатерина Семеновна), проживала до войны и после войны в селе Петровском Чернявского района Белгородской области. Там и сейчас живет наша многочисленная родня. А вот в Ростов приехала сначала старшая сестра Татьяна в 1968 году. После смерти мужа сюда же перебралась и Екатерина с детьми. Одна из внучек, моя мама, вышла замуж за батайчанина. И на свет появилась я.

Вместе с бабушкой Катей рассматриваем старую фотографию, на ней много взрослых и детей. Бабуля терпеливо объясняет мне, кто есть кто: «Это Маруся, это Татьянка, это самый старший Егор, его угнали в Германию, а он сбежал прямо с поезда, вот мы и прятали его от немцев. Это Василек, это Иван, а это младшенький Шурик».

Потом мы с бабулей раскладываем современные фото. Она рассказывает о том, сколько детей было у каждого из братьев. У сестер собственных детей не было, видимо, сказались тяжелые военные и послевоенные годы, когда на их хрупкие девичьи плечи упала тяжелая ноша. Но всю свои любовь они отдали любимым племянникам и племянницам. На меня смотрят знакомые и незнакомые лица моих родственников. Беру в руки фотографии Полины и Семена. Благодаря этим людям мы живем сейчас на этой замечательной планете. Мы одна семья, мы так похожи на вас. И не только внешне, но и стойкостью, умением переносить трудности, талантом к точным наукам, умением рисовать и чертить, остроумием, оптимизмом, верой в людей, безграничной любовью к родной земле, своим близким и далеким родственникам.

Дорогие мои Полина и Семен! Спасибо вам за то, что вы сохранили мир на земле; то, что были беспощадны к врагу, добры к друзьям. Жаль, что не знаю, где похоронен дед Семен, не могу поехать, поклониться, помолчать у его могилы. Наверное, поэтому душа трепещет у могилы Неизвестного солдата в Москве. Полина совершила трудовой подвиг. Огромное ей спасибо за стойкость и мужество. Она вырастила своих восьмерых детей, сохранила их живыми в военное лихолетье, уберегла от голодной смерти в тяжелые послевоенные годы. Подарила нам нашу бабушку Катерину – умную, добрую, красивую даже в старости, обаятельную и… по-прежнему мечтательницу.

Катюша, о чем ты мечтаешь сейчас? О жизни без войн и лишений. Болезненно воспринимаешь все, что связано с голодом. Еще тогда, в далеком 1942 году, решила, что никогда не будешь голодать сама и не допустишь до этого семью. Меня всегда удивляло, что в твоем доме слишком много запасов еды и любого гостя обязательно накормишь. Пусть будут сытые все люди! 9 мая – это особенный день, когда в доме бабушки собираются родные и близкие. В этот день звучит музыка, достается парадная белая скатерть, готовятся удивительно вкусные блюда. А еще бабушка в этот день всегда поет. Ее проникновенный голос, кажется, идет из самого сердца, звучит так трогательно, что замолкают даже расшалившиеся малыши.

Мечтаешь о счастье для своих детей, внуков и правнуков. О красивых домах, мебели, о порядке, об интересной работе для каждого из нас. О мире на земле, о спокойствии на украинской земле. Будь счастлива и здорова, моя любимая мечтательница!