рука искусства навела-

Какие мысли бродят в нём,
огнём неистовых влечений?
Согреты солнечным лучом,
алчут новых приключений.

Когда во снах я зрю картины,
я вызрел лес и мирные овины.
Мечтой влеченных пылких грёз,
на грустной ложе моря слёз.

И в час ранней утренней прохлады,
ожил Ахилл молитвенной Илиады.
Живой картиной дальних пор
и на зуд глумленья мелит вздор.

И на взор явились мне громады,
живой картиной дальних гор.
И на душистых ладанах услады,
меня склонили на слух и взор.

И вновь я вижу пред собой,
вас увенчанной красою.
Вы, мой месяц золотой,
у грёз небесною мечтою.

Люблю я вас, лесную сень,
красой томительной печали.
Не вы ль унылый в грезах день,
великолепной грацией венчали?

И виды дальнего селения,
златистой осени поля.
Где мною властвуют мучения,
под тихий говор журавля.

Доносит луг пчелы жужжание,
дуновенья ветра лёгкий шум.
Сонных волн, свежее дыхание,
сквозь томление сладких дум.

Ещё резвится в облаке закат,
но день, уж к вечеру клонится.
Мыслей нет, уста молчат,
мятежный колокол бранится.

Сошла на сень земная тень,
померк закат улыбкою печальной.
Ещё горит заря, но мне, уж лень,
помянуть её в сердцах прощальной.

Увы! Прощайте песни соловьи-ны,
обольщусь иными благами среды.
Великолепьем залов их картины,
в приданьях давней старины.

Прощай дубрава, ширь полей,
уйду в прохладу липовой аллеи.
Где Невы эскадра кораблей,
стоит в красе праздничной ливреи.

Где рука искусства навела,
музы ревностной затеи.
За собой вослед меня влекла,
в резца изощренные музеи.

Где в строгом величии дворцы,
навечно венчанные шпили.
Пииты, столичной жизни молодцы,
величье славы обнажили.

Там Росский храм сияющей свободы,
на умиротворённой роскоши природы,
причастен к славе пламенных харит,
венчает небесных граций колорит!!!

(И мной, давно, уж наголо обрит,
что-б проторил новый путь орбит).