Торопиться сквозь нескучные ожидания...

Торопиться – сквозь нескучные ожидания, сквозь лица в компоте фруктовых дней, промахи по кругу, пожар в кружевных извилинах, зёрна в содрогающемся теле, сквозь «эх» и «бля» подоспевшего ротозейства, сквозь бумажные цифры за пазухой, возбуждённые мониторы и дремучую паутину – торопиться, чтоб не успеть ещё больше.
А на деле – на дрожжевой смерти, на прорастающем сквозь эхо корню – некуда, не о чем и не то, чтобы о тебе… Ты, продуманное до дыр, придуманное над нами, за нас сделанное, выпитое и пережИтое – где твоё крокодилье журавлиное?
Если тихо гложущая зазноба, неприкормленные детишки, чуемое в поджилках государство, мысли о запретном будущем без тебя – нужно ли об этом, это ли я сам, ты ли это, прихотливая мудрость, ложащаяся спать в обратный путь.
Это рыло, это живое пятно грядущего, свежее бельмо ненаступивших дней, с каждым шагом, косоротством, признанием – на ночном полотне небесной музыки – всё уверенней и приятней.
Дымящихся, креплёных порошковыми приправами, с остатками безрассудства кручинных щей, трудовой обитатель подлунного снега, отведай, как если бы был один – упал за стол и в черновом молчании навернул после долгой трясущей дороги, после наполненных голодным ветром будней, после цыганской песни на эшафоте…
Голова твоя, припаянная обратно, расчёсанная на пробор, с открытым взглядом,
песня твоя, сказанная невпопад, рассыпанная по улице, с далёким смехом,
вера, ощутимая так, что не заграбастать, с лицом в окружности –
и не было времени, чтобы понять,
чтобы сделать хуже и честнее,
неоправданней и первей.
Не было времени. Ведь надо длиться, чтобы опоздать.
Чтобы всё дурное, кривое, несбывшееся,
с резкими зубами протянутых обстоятельств,
лезущее из прошлого в будущее-не ждущее,
на разбег – оказалось последним сном.