Город - проза

Есть такая категория людей, которым всегда всё хорошо, независимо от того, где они находятся и какого рода деятельностью занимаются на данный момент. Юлька относилась именно к таким - её всё устраивало и каждое утро, в отличие от соседки по съёмной квартире, она начинала с улыбки. Вот и сейчас она лежала на койке, грубой и неудобной из-за отсутствия матраса и положеными вместо него досками, и улыбалась, наблюдая за сборами проспавшей на работу Софии, мысленно отвечая на её раздражённое бурчание прикольными фразами, сомкнув при этом губы как можно плотнее, чтобы не расхохотаться в голос и не усугубить невроз опаздывающей. Во первых - София была еврейкой необъятных размеров и само нахождение её в этой маленькой комнате, уставленной двухъярусными кроватями, напоминало слониху в посудной лавке - квадратного метра свободной площади по центру было для неё явно мало. Во вторых - кровать Софии больше напоминала расшатанную табуретку, она угрожающе раскачивалась от каждого прикосновения Софьиной руки и лежащая на второй полке тощая обкуренная официантка могла свалиться оттуда так и не проснувшись, и не поняв даже, что её слегка уронили.... В третьих - сама мысль, что наркоманка и юрист (София работала юристом в частной фирме) спят на одной койке, хоть и двухъярусной, вызывала улыбку. И в четвёртых - обе ненавидели Москву и москвичей, и обе работали в столице уже не первый год - скрипели зубами и работали. Для Юльки вот этот, четвёртый, аспект был непонятен вообще: как можно так жить и работать...? Какое самообладание надо иметь, чтобы улыбаться своим клиентам и люто их ненавидеть? И при чём тут москвичи? Они то в чём виноваты? Нормальные улыбчивые люди, такие же трудяжки как и весь остальной народ. Или может быть Юлия имела опыт общения с другими москвичами? Как бы там ни было, Юлька молчала и улыбалась. Её устраивало всё, вплоть до сонного бормотания официантки, угрожающей набить морду всем и вся... Интересно, это она во сне дерётся или это угроза собирающейся Софии? Так там и весовая категория не в пользу спящей красавицы! Юльке снова стало смешно. Чтобы не расхохотаться окончательно и не навлечь на себя беду она решила покинуть комнату и отсидеться на кухне. Надо было видеть как она осторожно сползала со своего второго яруса кровати - перекладины лесенки держались на честном слове и прокручивались под  голыми подошвами больно и неожиданно, грозя уронить Юльку к Софьиным ногам. Ей только этого сейчас не хватало! Лучше уж - на кухне, целой и невредимой. Там тоже есть над чем поулыбаться. Например над пьяным и голодным грузином, который работает поваром, живёт в соседней комнате, вечно ошивается на кухне, шарясь по холодильникам, и которому Юлька, по его словам,  нравится "как женщина и как весёлый человек". Он, кстати, тоже ненавидит Москву и презирает москвичей. Странные люди - подумала Юлька улыбнувшись, согнала таракана с умывальника и подставила носик чайника под струю воды - крышка у оного прикипела и не открывалась, и это был единственный способ наполнить дышащий на ладан сосуд. Юльке опять стало смешно, уже на саму себя - неправильная она какая-то - её всё устраивает, ей нравятся москвичи и столица во всём разнообразии и поводах для улыбки, ей нравится их комнатка с её колоритными соседками, и вот эта убогая кухонка с двумя холодильниками, длинным столом и колченогими стульями, ей нравится, потому что это лучше, чем жить на вокзале или в парке на обшарпанной скамеечке.... Сейчас она попьёт чайку, соберётся неторопясь и пойдёт гулять по многолюдным улицам. У Юльки сегодня выходной и ни одна опаздывающая еврейка, ни одна обкуренная официантка и ни один пьяный с утра грузин не смогут изменить её мнение о столице и хорошее настроение тоже.