Россыпи памяти - 5. Трептов-парк

В первую служебную загранкомандировку, в ГДР, я отправился вместе с директором нашего института где-то в 70-х годах. В Москве мороз около 25 - чистый снег, солнце, синее небо, а в Берлине пасмурно, плюсовая температура. Нас разместили в гостинице при стадионе "Динамо". Лёд на конькобежной дорожке под слоем воды. В памяти отпечаталось, что когда мы в номере включали мощный кипятильник, чтобы вскипятить воду в кофейнике, во всей гостинице меркнул свет. Командировочных давали мало и мой многоопытный и уважаемый руководитель постоянно возил с собой "походный набор".
Проходило отраслевое совещание представителей всех стран СЭВ (я был ответственным по теме с нашей стороны). Принимающую сторону возглавлял директор аналогичного института в Берлине. Директоров (немца и русского) связывали давние дружеские отношения, несмотря на то, что оба воевали по разные стороны на одном фронте. Однажды немец заявил "А ведь я мог бы убить вас!", не предполагая, что и наш мог бы убить его. Кстати, на заданный как-то вопрос, не  увлекается ли он лыжными прогулками (я их любил), "наш" ответил, что вдоволь находился на лыжах во время войны, что заставило задуматься...

Главное впечатление от поездки оставило посещение Трептов-парка, памятника
Воину- освободителю.
В Парке пустынно. При входе нам повстречались два маленьких человечка (уборщики), фигурами и лицами очень похожие на гномиков (оказывается в Германии есть такая разновидность), что на мгновенье отвлекло от главного - Памятника.
Я давно стремился попасть сюда, чтобы преклонить колено! Памятник впечатляет. Внутри постамента небольшое круглое помещение, посередине подобие аналоя с раскрытой книгой (что написано на страницах не помню), а по окружности стены, верху, золотой смальтой слова Сталина, кажется, "Наше дело правое...". Всё строго, торжественно, сдержано, достойно победителей.
Потом, когда сели в машину, потрясённый увиденным и пережитым, на вопрос директора о моём впечатлении, не смог произнести ни слова - ком в горле.
Вот и решил, с помощью Инт., освежить в памяти, что было раньше и сопоставить с тем, что внутри постамента теперь. Слов Сталина нет. Их заменил многословный "дежурный" текст, где фашисты названы не убийцами, не насильниками, не захватчиками, а "политкорректно" - "фашистскими погромщиками", от которых советский народ самоотверженной борьбой спас цивилизацию. И опять не помню, чтобы на стене, в этом небольшом пространстве, было размещено панно. На нём в полный рост  изображены скорбящие люди: возлагающие венки воины, женщина с ребёнком на руках, рабочий в комбинезоне "на голое тело", хлопкороб в восточном халате, картинно заламывающая руки женщина (см. ил.).  По-моему,  достаточно было бы одного, центрального образа Матери. И как-то все эти образы выглядят очень уж нарочито постановочно, театрально, напоминая плакатные штампы и вызывая, скорее, вопрос: "Что это - усыпальница или памятник Воину-освободителю, одержавшему здесь окончательную победу над врагом, символично разрубив свастику мечом!  Это храм скорби или храм Победы?" И, вроде, по сути всё верно: да, это мемориал воинам, погибшим при взятии Берлина и кощунственно даже  это обсуждать и меня мучают сомнения по поводу поднятой темы. Но величие Победы,  размеры потерь настолько грандиозны, что показалось невозможным и ненужным выставлять иллюстрации к проявлению нашего горя и страданий  напоказ "им" здесь, в конечной точке Войны, тем более, впадая в рассчитанный на внешнюю эффектность  картинный пафос, стараясь передать непередаваемое.
 Редкими примерами преодоления трудностей в решении такой художественной (скорее, нравственной) задачи для меня служат: "Пьета" (оплакивание Христа) Микеланджело (видел в соборе  Св. Петра в Риме), "Герника" Пикассо с её кричащим изобразительным рядом,  торжественная строгость и гармоничность Мавзолея Ленина арх. Щусева и, наконец, сама скульптура Воина-освободителя, созданная Вучетичем.

Наверное, несбыточная мечта, чтобы перестали подправлять нашу историю и памятники по конъюнктурным соображениям. Чтобы, когда-нибудь, на Поклонной горе в Москве, вместо  стелы-штыка, к вершине которой новые толкователи истории и художественных вкусов "прицепили" крылатую Победу в окружении ангелочков с трубами (это реально, не метафора), а у подножья  Св. Георгий тычет копьём в змея  (кем-то уже заранее нарезанного на куски), установили достойный памятник Воину-Победителю, разрубающему мечом свастику, наподобие стоящему в Трептов-парке...

25.11.17.