Баня. рассказ

Эта история про мою семью.Началась она еще до революции 1917 года и продолжается до сих пор. Моя прабабушка Катерина Игнатьевна, была ровесницей века. Она родилась в семье путевого обходчика, на станции Узловая, Николаевской железной дороги. Прадед, Северин Кондратьевич,был из крестьянской семьи. Из села Никольское, что не далеко от станции. Когда в 1914 началась война с Германией, его забрили в солдаты, а в 16 году он вернулся, с солдатским Георгием и без ноги. Отец его тогда уже умер от грыжи, и пришел Северин к матери в дом, где еще было шестеро детей. Прожив ровно год у матери, он одел шинельку с Георгием, и пошел сватать мою прабабку. Ей тогда сравнялось 17 лет.
 Как он уговорил её отца, об этом история умалчивает, но вскоре сыграли свадьбу. Жених обустроил под жильё старую материну сараюшку, и зажили молодые—сами хозяева.
 Катерина оказалась домовитой и работящей. И Северин, даром что инвалид, никакой работой не брезговал. В это время докатилась революционная волна и до Узловой. Эшелоны, беженцы,бывшие господа, офицеры всё смешалось.
Местное население барышничало на станции, меняя нехитрую снедь на соль, спички, одежду и прочие, нужные в быту вещи. И Катерина каждое утро шла к поездам.
 Северин тоже не сидел без дела, ездил, менял, продавал, покупал. И через год после свадьбы, испросив у тестя документ на приданое Катерины, пошел к начальнику станции за разрешением на постройку дома. А в приданое Катерине Игнатьевне было положено леса, на новый дом. Отец её заслужил, за добросовестный труд.
Место Северин выбрал с умом. Рядом вокзал, железка, церковь. Всё под рукой, как говорится.
Катерина мужу помогала во всем, не перечила,даже когда увидела что дом на дом не похож, ничего не спросила. И соседям досужим отвечала:
—Муж лучше знает!
Строительство затягивалось, время было тяжелое. Да и хозяин всё сам делал. А с одной ногой легко—ли?
Народ судачил:
—Затеял Северин барские хоромы!
—А печь-то какая чудная, знать в Германиях насмотрелся, без полатей, на их манер.
—А окна почто под самой крышей прорубил? Совсем сдурел солдат!
—А Катька-то , куда смотрит?
Перед самым новосельем Катерина родила сына,Ивана Севериновича, моего деда.Тут Северин Кондратьевич удивил всех, и на станции и в Никольском. Оказывается не дом он построил, а баню! Общественную, для всех!
Народ только пальцем у виска крутил: точно солдат умом тронулся. В  такое-то время и не себе, а для всех!
Совсем непонятно.
 Правду сказать, не только на станции, в Никольском не у всех бани были.
Кто в печке мылся, кто к соседям просился. А тут на тебе!
 В первую субботу месяца прадед затопил новую баню, сам напарился, а у дверей уже мужики толпятся. У всех узелки с чистым бельем, веники березовые наломаны, мыло самоварное в тряпицу завёрнуто.
С тех пор и повелось:как суббота, сельчане идут в баню, мужики с утра, бабы с ребятишками после обеда.
 А для проезжающих баню топили во вторник. На станции даже объявление висело. И цену Северин назначил божескую. У кого денег не было, тот дрова таскал или воду качал. Недовольных не было.
Катерина работала при бане. Мыла полы, скребла лавки и стены. Продавла мыло и веники, которые муж припасал, следила за порядком. За отдельную пла ту стирала бельё, пока человек моется. Выходит гражданин, а оно уже  высохнуть успело. Уходит во всём чистом. Со временем прожарочную для одежды пристроил хозяин, чтоб вшей из одежды выводить. Может поэтому эпидемия тифа миновала Узловую станцию. Прабабушка отвела беду своим тяжким  трудом, на благо гигиены.
 Вскоре началась Гражданская война. И снова эшелоны, раненые, болезни.
Половину вокзала отдали под госпиталь. Катерина Игнатьевна и там работала санитаркой. Благодаря её неусыпной заботе раненые лежали в чистоте, а болезни обходили стороной вымытые карболкой полы и стены.
 В лето тридцатого года Катерина овдовела. Сыну её десять годков только было. Северина Кондратьевича убили бандиты, когда рано утром он шел топить свою баню. Видимо следили за ним, ограбить хотели. Всю котельную перерыли, думали у него там денег напрятано. Не знали они, что прадед все деньги тратил на баню, на уголь, на воду, на трубы,котлы новые.
Уже не банька это была, а комбинат чистоты, кторый работал каждый день.
 Зима 1932 года была очень страшной.Голод прокатился по молодой советской республике. И снова люди как перекати-поле. Слезы, горе, боль.
 В нелегкое время родилась моя прабабушка. Много лиха ей досталось.
После смерти Северина, истопником в бане стал работать его младший брат Константин , семнадцати лет.
 А Катерина так и осталась работать при бане и госпитале.
 В один из вечеров, после работы Катерина Игнатьевна мылась в дальнем уголке бани. Сын с дядькой сидели в котельной.
Распустив свои длинные, густые волосы по плечам, она неспеша расчесывала прядь за прядью, и что то напевала. Неожиданно дверь резко распахнулась, и в полумрак помывочной ввалился человек, в одежде и даже шапке, и изо всех сил стал дергать захлопнувшуюся дверь. А потом сел на пол, и заплакал как маленький.
Прикрывшись кое как длинными волосами Катерина подошла поближе и узнала молодого парнишку, который лечился в госпитале от дистрофии, и только недавно начал снова ходить. Его сняли с проходящего поезда- умирать, а он выжил. И когда Катерина мыла палату, выносила судна, обтирала лежачих, смотрел на её по девичьи тоненькую фигуру и тяжелую пшеничную косу, думая что она не видит. А если вдруг их взгляды встречались— краснел и прятал голову под одеяло. Кате нравился этот стеснительный парень, его огромные небесноголубые глаза. Но она брала тряпку, ведро и снова шла мыть, чистить, убирать.
 Когда она подошла к нему, он спрятал лицо в ветхую шапченку, и затих.
Катерина наклонилась и потянула за рукав, парень отпрянул. Она обеими руками подняла его за воротник. Из закрытых глаз парня катились слезы.
—Это не я! Я не хотел!
—Мужики подшутили, они сказали что только истопник будет, я ведь полгода в бане не был. Они сказали иди, а сами...
Парень еще громче захлюпал носом.
Катерина молча его раздела, взяла чистый таз, веник, и повела к лавке на которой мылась сама.
—Как тебя зовут?
—Алексей.
—А родители есть?
—Нет, я детдомовский. Потом ФЗУ окончил. Мня как лучшего и комсомольца послали колхоз организовывать. А там и так есть нечего было. Люди умирать стали. Я в город поехал, в Губком, доложить. Застрял в дороге, а как здесь очутился уже не помню.
—Лет тебе сколько, Алеша?
—Двадцать два.
—Садись в таз, строго сказала Катерина и молча начала тереть Лешке спину.

После бани, одевшись, Катерина  Игнатьевна встала у двери и проговорила:
—Ну вот, Северин, прощай, теперь уж навсегда. Видно судьба это моя.
С того света ты обо
мне позаботился. Знаю теперь для чего ты эту баню построил.
Поклонилась, и вышла вон.

На другой день Катерина и Алексей расписались. Даже свидетельство о браке им выдали, на бланке телеграммы молнии.

 Узловая разрасталась. Построили магазин, школу, пекарню, электроподстанцию. В депо пришли новые локомотивы.Алексей работал в мастерских, Иван окончил школу, и поступил в ремесленное.
А потом была война. Отечественная. В сорок первом Алексей с Иваном добровольцами ушли на фронт. В сорок пятом вернулись домой, к Катерине. Иван после войны женился и уехал в город. Катерина Игнатьевна так и проработала в бане и больнице почти до самой смерти в 1988 году.
Дорогой её Алеша пережил жену только на девять дней.Не смог без неё оставаться.

 И вот я, правнук Северина и Катерины, внук Ивана, приемного сына Алексея, пишу этот рассказ о простых русских людях, которые жили не жалея себя. Строили и восстанавливали разрушенное войной, защищали свою Родину от фашизма, сберегли её для нас, своих потомков.
Низкий им поклон, до земли.

 А баня до сих пор работает. Все зовут её Севериновской, а почему, никто уже и не помнит,хотя прошло с тех пор всего сто лет.