Стреляй!

 
Вассерман. "Секрет"Стреляй, гад!"
 Шёл  1944 год. С третьей попытки, когда мне исполнилось 17 лет, мне, наконец, выписали
повестку в армию. Мы, молодые солдаты - новобранцы проходили курс подготовки к боям.
Находясь в армии, я со своим еврейским внешним видом и еврейской фамилией, недобро-
желательства или антисемитских проявлений к себе не замечал. Но однажды, будучи в
казарме, я принял, как это положено, стойку смирно, чтобы пропустить зашедшего старшего
лейтенанта, недавно назначенного командиром роты.Увидев меня, он остановился и резким
тоном спросил: Фамилия?  Рядовой  Вассерман - ответил я. Повернувшись к своим сопрово-
ждающим, он бросил им фразу явно антисемитского смысла и пошёл дальше. Я насторожил-
ся, так как понял, чем дышит этот новый командир. Вскоре  рота выехала на стрельбище. До
этого дня я стрелял на отлично, но на этот раз одна пуля ушла в сторону. Недовольный своей
стрельбой я встал в строй  не  совсем чётко и с некоторой задержкой. Задержался ещё  один
солдат. Увидев такое нарушение, командир роты громко крикнул: ''Рядовой  Вассерман  ко мне!''
Я как был с винтовкой и с примкнутым штыком, так и подбежал к нему, доложив о прибытии. И вдруг слышу: '' За нарушение порядка приказываю-до заместителя командира роты, по- пластунски марш!'' До заместителя было  80 — 100  метров. Я  должен был лечь на
землю и с винтовкой ползти по-пластунски. Я уже хорошо был научен жизнью и всем своим
телом и нутром почувствовал аyтисемитскую подоплеку этого издевательского приказа. От
глаз старшего лейтенанта, от его голоса, от его искривленных губ и даже от его дыхания
исходила откровенная антисемитская ко мне ненависть и желание надо мной, евреем,
поиздеваться. Такие лица я уже видел раньше. Его приказ был не для выполнения боевого
задания.Приказ был с целью поиздеваться и унизить подчинённого.
“А я не поползу” — громко сказал я.”Что?!  Я приказываю'' — в бешенстве закричал он.
''Я не поползу'' — также громко и твёрдо повторил я.
''Стрелять буду! Выполнять приказ!'' - снова крикнул он, вытаскивая из кобуры пистолет.
Но в моих действиях проявилось что-то безрассудное, что-то непредсказуемое и неудержимое. И я, изготовившись к штыковому бою, крикнул: ''Cтреляй, гад!''
И тут же сделал большой шаг вперёд с винтовкой наперевес. ''Стреляй'' — и мой штык
приблизился к его груди  на  расстояние  до метра. На лице у командира роты, не
ожидавшего такой реакции от, как он думал, тихого и послушного еврея, появился ужас.
С пистолетом в опущенной руке он начал пятиться назад. Казалось, он сейчас побежит от
меня. Стрельбище на мгновение замерло. Такого зрелища никто из  нпх  никогда не видел:
солдат на виду у всех вот-вот проткнёт штыком своего  командира.
               Но  тут  со всех сторон ко мне  подбежали  несколько человек, отобрали винтовку
и на этом моё участие в стрельбах  закончилось. Меня отправили назад, в часть.
Придя в себя, командир  роты вынес мне свои предельные десять суток ареста на
гауптвахте. Пять суток  по требованию командира добавил его зам. Таким образом, за
случай на стрельбище я благополучно  отсидел на гауптвахте пятнадцать суток ареста.
               Потом я узнал, что за недостойные офицера  противоуставные действия, за
немотивированный и унижающий достоинство солдата   приказ,  этого старшего лейтенанта
сняли с должности командира роты и перевели в другую часть с понижением в должности.
Видно вышестоящие командиры были честными людьми и не болели антисемитской
заразой.  Но старшего  лейтенанта я всё же ещё раз увидел. На второй день после
гауптвахты, находясь на территории части, я вдруг увидел, как он шёл к выходу из воинской
части с небольшим чемоданчиком. Я стоял сбоку и просто и безбоязненно смотрел на его
уходящую фигуру. Почувствовав мой взгляд, он повернулся и, увидев меня,вздрогнул и
каким-то суетливым и ускоренным шагом, слегка сгорбившись, пошёл к проходной будке
на выход. Его наказали. Больше  я его никогда не видел.
               Уже много позже я задавал себе вопрос: а мог бы я проткнуть штыком этого
офицера, если бы он не отступил, когда мой штык уже был перед ним?  Ответом могут послужить хоть и редкие, но схожие случаи с воинами-евреями в то военное время,
закончившиеся более тяжёлыми последствиями, чем это было со мной. Подобные  случаи
хорошо известны, хотя не афишируются. Только в моём городе Ашдоде /Израиль/ живут два
 участника войны с нацизмом, для которых обстоятельства, схожие с моими, закончились
куда более трагично.
              Командир  артбатареи лейтенант Натан  Гутгарец  начал воевать с 3 июля  1941 года.
Он командовал восемью артиллерийскими  рассчётами и был награждён рядом орденов и
медалей. Но вот в начале 1944 года на место тяжелораненного командира дивизиона прибыл
новый  командир. Этот майор с первых же дней не скрывал своей неприязни к лейтенанту.
Жидяра  и  жидовская  харя  были  его обычными выражениями. 7 ноября 1944 года майор с
двумя ординарцами верхом на лошади подъехал к огневой позиции, где находился Натан и
начал с ним разговаривать в оскорбительной форме.  Натан   попросил   прекратить  брань.
 ''Я воюю с врагом также, как и вы'' - сказал он. В ответ майор в бешенстве ударил 
Натана плёткой по спине и по голове. И тут, для стоявших рядом бойцов,  произошло
неожиданное. Лейтенант  выхватил свой пистолет и в ту же секунду разрядил в майора  всю
обойму. Судил его военный трибунал. Натан ожидал расстрела, но,очевидно,,
учли особые обстоятельства этого случая. Его лишили офицерского звания,  всех  наград и
направили в штрафной батальон, чтобы он там кровью искупил вину. Был ранен и после
 излечения, будучи рядовым солдатом, дошёл до Берлина. Орден  Славы ему лично вручал
генерал армии В.И.Чуйков, впоследствии  Маршал  Советского  Союза.
              В   Ашдоде  до  недавнего времени жил ещё один фронтовик, Исаак  Абрамович
Миллер, с которым произошло нечто подобное. В звании старшего сержанта он был
 пулемётным стрелком на борту самолёта и в воздушном  бою  сбил  самолёт   врага. До            
этого он  уже был награждён  медалью ''За  отвагу''. В последствие,  за  проявленный
героизм - орденом  Славы. После  войны он, продолжая  служить в армии  на  военном
полигоне, постоянно подвергался антисемитским оскорблениям и издевательствам  со
стороны одного из командиров, подполковника  по званию.'' Жаль, что  тебя  немцы не
пристрелили,'' выкрикнул  он  однажды. '' Я бы  тебя  сам  пристрелил''  и  навёл на  Исаака
оружие. Тот инстинктивно отвёл рукой  ствол  в  сторону и  раздался  выстрел. Исаак  был
ранен в плечо. Тут же  он выстрелил из своего пистолета в подполковника. Пуля попала
тому в  рот. На второй день он скончался   .
             Штрафных рот после войны уже не было. В 1946  году Исаак  был прuговорен
расстрелу, в последствие заменённым на  25 лет тюремного заключения.  В 1953 году,
после смерти  Сталина Исаак Миллер попал под  общую амнистию. Семь   лет просидел
Исаак среди  отпетых  уголовников, а это было время, когда  Сталин  развернул против
евреев кампанию ненависти. Из  тюрьмы  он вышел  нездоровым, но не  сломленнм человеком
Эти двое- не просто герои войны с нацистами. Они поступили как настоящие воины-
мужчины, защитившие ценой своих страданий честь свою, честь своего  народа, честь
страны, в которой жили. В момент  подобного  испытания  отступает страх перед
командиром, уставом и другими условностями и на первое место выступает желание
защитить своё  человеческое достоинство. Уверен, что в тот момент, нисколько  не
задумываясь о последствиях, я  бы сделал то, что сделал Натан с нацистом - майором
и то, что сделал Исаак с черносотенным  подполковником. Других путей для меня не
было. Выполни я издевательский приказ старшего лейтенанта и упади в грязь, а затем
поползи под его смех сто метров, это  стало  бы для меня  несмываемым позором  на.
всю жизнь. И всю жизнь меня преследовала бы  память об этом. В этом случае лучше
было бы там же, на стрельбище  застрелиться. Трусливое же отступление старшего лейтенанта на том стрельбище спасло жизнь и ему самому и мне. Это, очевидно,
единственное, что он сделал для меня хорошее.   Лион   Фехтвангер  сказал:
      «Не каждый подлец антисемит, но каждый антисемит подлец». Ким  Вассерман, в1972-1978 г.г.  Тренер
 олимпийской сборной СССР
                по спортивной  гимнастике.