Шуми, черёмуха...

Шуми, черёмуха, усталостью вершин,
в твоих ветвях есть повод для обзора
и  долгих дум средь бледного простора
о неизбывной бренности картин.
Холодный ветер рвёт на паруса
твои одежды, осень замыкая,
и если здесь и есть подобье рая,
то миг короткий – час иль полчаса,
когда нам просияют небеса.
А дальше снова морок настаёт –
как повод для душевного расстройства –
чреда забот обыденного свойства,
давая мыслям свой привычный ход.
 
Вдали уж огрызается зима…
И выстилает путь, совсем не дальний,
и наши помыслы ничуть не идеальны:
что уголь не засыпан в закрома,
торчит в глазах колодою печальной
и дверь гнилая, сдвинувшись с петель,
рычит и воет, как подбитый зверь.
А мысль одна: дожить бы до весны,
когда страна гламурит и хохочет,
и бьёт в колокола…  А как захочет,
сдерёт с тебя последние штаны
под знаком и забот, и новизны.
 Но, впрочем, всё – привычная мура,
которая нас точит год от года.
Уж, видно, такова у нас порода,
которую не лечат доктора.
И Рильке, описав к Аиду путь,
лик Смерти начертал (не что–нибудь),
а Бродского мятежная душа
здесь каждый шаг подхватит не спеша,
впадая в эстетический запой,
что, верно, сделал бы и кто–нибудь  другой.
Но кто же наши меряет шаги,
что в ад ли, в рай ли направляют стопы:
больные ноги, грязь и сапоги-
всё в центре «упакованной» Европы?
А всё – таки – великая держава,
которая держать себя устала,
желая ношу тяжкую свалить
на всё ещё живую инвалидь.
Родного газа синий огонёк
всё удаляется как символ новой жизни.
- Стремитесь, дети, послужить Отчизне…
И мы старались, каждый сколько мог…
И Короленко как не вспомнить речи:
плывём без устали, а всё-таки далече…
 
Зато весна, весна…  Какое благо:
тюльпана лист пробьёт осенний хлам,
и соберутся все мои «бродяги»-
шум, писк, и хлопанье, и гам –
все восклицанья радости при встрече…
Здесь каждый словом ласковым отмечен,
и человека голосу внимать-
для них всегда такая благодать!
Антропософия - прибежище для нас,
когда людьми и Богом позабыты,
мы плачем у разбитого корыта
и призываем свой последний час.
Но малая семья собратьев наших
сбирается у края бытия,
и пьём мы вместе из единой чаши,
нам мягким пухом кажется земля…
 
И счастлива в компании такой
себе я позволяю быть собой.

2014 г.