По мотивам притчи 15

Один накануне умерший
В предбаннике рая сидел.
Сиял: заслужил ведь, конечно
Такой распрекрасный удел.

- Скажите, Архангел, там кормят?
А климат – не очень сухой?
А женщины там…благосклонны?
А дом мне там будет – какой?

А там в подкидного играют?
Кагора дадут – или как?
Простите, там прямо летают?
Авто не дадут? Это – мрак!

Явился Создатель в сиянье,
Прогулку пока предложил,
Услышать хотел он признанье
Как этот новенький жил.

- Читал я Святое писанье,
Как только узнал алфавит.
Посты соблюдал очень строго.
Нажил себе даже колит.

Я мясо не пробовал сроду,
И сладостей тоже не ел.
Не трогал я курево вовсе,
Веселые шоу не смотрел.

Ни капли не пил я спиртного
И к женщинам не подходил.
Одежду – совсем не по моде
Холщевую только носил.

- Да, праведник редкий нашелся!
Но вот не могу я понять,
Зачем ты такие лишенья
Решил на земле принимать?

- Во славу  Твою, Боже правый!
Терпел я болезни и боль.
Был нищим отшельником даже,
Чтоб здесь оказаться с Тобой.

Я плакал, хлеща себе спину,
Когда мне приснилась Она –
Чтоб не было больше соблазнов,
Я болью себя наказал.

А то, понимаешь, Ты занят,
И мог проглядеть мой грешок.
А чуть мне вина захотелось –
Я вновь наказать себя смог.

Не крал, не убил, в сквернословье
Никто не заметил меня.
На деньги не игрывал тоже.
И не висел в соцсетях.

Скажи же, достоин я рая?
И кто есть достойней меня?
Ты не ошибись, выбирая.
Вакансия, знаю, одна.

- Я понял, что ты исстрадался, -
Создатель неспешно вздохнул, -
«Во славу мою»? Как-то странно
Ее ты, прости, повернул.

Я – дядька какой-то жестокий,
Детей заставляю читать
Какие-то скучные книги,
И им запрещаю гулять?

Я разве еду запрещаю?
Да что ж я тогда за Отец?
Я женщин любить запрещаю?
Да это ведь – жизни конец!

Велю истязаться ногайкой,
Когда кого рюмка манит?
Да что я, эсэсовец, что ли,
Или вообще, сатанист?

За час до тебя умер плотник…-
Создатель надолго притих, -
Его будут помнить и славить.
О людях он думал, о них…

Добротно он строил на диво
Дома для хороших людей.
Бывал иногда без обеда –
Тогда-то и голод терпел.

Случалось в ненастье работать,
По пальцу ударить не раз.
Тогда уж такая «молитва»
Из мата сплошного лилась!

А чтоб восстанавливать силы –
Любил он поесть шашлычок,
Обняв шаловливую девку,
И – на брудершафт – коньячок.

Грешил этот мастер? Да, верно.
Я видел. Но эти грехи –
Ну, если без формализма –
Не так, как дома, велики.

И я ведь не крыса какая,
Сам видишь, я не полицай.
По мастеру плачут, я слышу.
Его же отправил я в рай.

А ты, мой «святой», настрадался.
Но видишь ли, дело-то в чем?
Страданья ты принял с лихвою.
Но где же построенный дом?