Папка

                Память избирательна, но в отношении к Любе она оказалась избирательна чересчур. Почему женщина не помнила детства, как будто и не было его? У маленьких нет никаких забот, ответственности за других – полное счастье! Играй, наслаждайся, любуйся природой, познавай непознанное! Но не помнила она счастливого детства: ни любви, ни ласки, ни рассказанной на ночь сказки. Запомнилась одна на троих тряпичная безымянная кукла со страшными, нарисованными мамой глазами.
                Нет, всё-таки есть раннее яркое воспоминание, которое фрагментом врезалось навсегда и не давало покоя в дальнейшей взрослой жизни.
                По рассказам старших, Любе тогда было четыре годика. Непонятно почему, в доме стало прохладно, её одели в нарядное тёплое платье, и появилось много людей. Ароматно-празднично запахло цветами. Во взрослой жизни она узнает этот запах. Так приторно пахнут только гвоздики. Всё кругом было усыпано ярким и алым. Букеты возлежали везде: даже в большом, красном ящике, в котором спал незнакомый дядя. Мама в платке и тёплой кофте сидела рядом с ящиком. Потом Любу, двух сестрёнок и брата поставили около мамы и велели смотреть на дядю,
 – напротив вылетит птичка. Люба уже понимала, что будут фотографировать и хотела получиться очень красивой. Она подняла круглое личико, слегка повернула голову вправо, подняв бровки и выпятив губки. Обещанная птичка не вылетела.
                Потом будто вычеркнули события. Стоит Люба на крыльце. Серый-серый день, кажется, что на подходе ночь; окружающие предметы безлики, бесцветны, играет страшная громкая музыка, от которой все плачут. Напротив дома по дороге ползёт большая серая машина, за машиной длинным чёрным потоком движутся люди. Сестрёнок и брата взяли прокатиться на машине, а её нет. Горько рыдает Люба от обиды. Подходит к ней бабушка в платочке, берёт за ручонку и говорит: «Смотри, дочка, и запоминай: это увозят твоего папу. Ты его никогда больше не увидишь!»
                Ещё запомнилось, как Люба, радостная, едет в кабине машины и на руках держит тёплую, пушистую кошку. Кошку отпускать нельзя, она должна первой забежать в новый дом, и поэтому там будет другая, счастливая жизнь. Что такое счастье, Люба будет узнавать в дальнейшем. Это, наверное, кошка или дом, или кошка с домом вместе. Будто закончился короткометражный фильм о раннем детстве.
                Появилось ещё одно яркое воспоминание. Солнечный летний день. Мать ушла в магазин. Старая покосившаяся банька. На неё в наклон поставлены доски. На улице играли сестрёнки. Они рассказали, что раньше, как у всех, у них был папка, он играл на гармошке, и все плясали. Люба отца не помнит, но, когда он жил с ними, – был праздник, и мамка не плакала. Девочке так хотелось устроить всем праздник! Старший брат занят делами. Полная свобода действий. Люба нашла спички, да и искать не надо, лежат на печке. Спички – сказка, чудо, волшебство! Как произвести такое волшебство, она знала: утром мама растапливала печку. Сначала листочки или газетку, сверху дровишки, палочки. Девочке хотелось быть маленькой волшебницей! Собрала стружки, бумажки, положила под доски и чиркнула спичкой. Получилось! Было завораживающее зрелище. Огненный цветок становился больше и больше, лепестки распускались на досках и превращались в пышный букет, но младшая сестрёнка оказалась «ябеда-карябеда». Потом Люба бежала далеко: на другую улицу. Мать мчалась следом с большим веником и кричала:
                – Ах ты, зараза! Ну я щас тебе покажу! – Девочка оказалась шустрее, оборачиваясь, она дразнилась:
                – Не догонишь, не догонишь, не догонишь!
                Следующий фрагмент. Ребятня резвилась в палисаднике  под «ранетками», в тенёчке они играли в обычные девчачьи игры: в больницу, в магазин. Рвали светло-зелёные калачики, приносили водичку в баночке и стряпали из глины пирожки, которые выкладывались на дощечки. Когда пирожки поджаривались на солнышке, открывался магазин. Старшая сестра работала продавцом, а младшие покупательницами. Им раздавали деньги, зелёные листочки. Все хотели купить пирожки или калачики. Во время игры подошла мама, отозвала Любу и сказала:
                – Дочка, веди себя хорошо, не ищи спички, я их спрятала. Я сегодня куплю тебе папку.
                – Правда, мама? Я так рада, я буду ждать и не стану баловаться!
                Вот оно – счастье в другом доме, которое Люба так долго ждала! Она бегала по улице и рассказывала, что у неё, как у всех детей будет папка, сильный и красивый. Он заиграет на гармошке, а брат Генка снова пустится в пляс, как плясал в детстве. Так мама рассказывала. День казался длинным-предлинным. Люба бегала, радовалась и ждала, ждала... Смотрела в конец улицы, откуда скоро появятся мама с папкой. Долго ждала девочка. Играть стало уже неинтересно, да и соседским детям было любопытно. И вдруг, наконец-то, мама появилась из ближайшего переулка. Люба побежала навстречу:
                – Мам, а где папка? Почему пообещала и не купила его?
                – Какого папку, доча? Папка – это такая сумка, с которой ты пойдёшь в школу. Ты ведь хочешь в школу?
                – Да, хочу! Но мне не нужна сумка, нам всем нужен папка! – прокричала Люба и горько заплакала. В отчаянии она спряталась в углу дворика под боярку и долго горевала, не понимая, почему у всех есть папки, а у них нет, и почему папкой называют какую-то сумку? Так впервые она ознакомилась с многозначностью слова.
                Взрослая женщина Люба сидит и смотрит по телевизору фильм. Очень интересный сюжет. Семья. Отец. Каким он должен быть? Наверное, как в кино: сильным и заботливым, умеющим оберегать от неприятностей и бед, помогать и защищать. У Любы тоже был когда-то отец, только она его не помнит. Мама говорила, что отец работал горным мастером в шахте, после работы играл на гармошке, а старший брат Генка плясал и пел песни. Отец был весёлый, с чувством юмора, и его приглашали на праздники, гулянья. И ещё – честный и справедливый. В то время прошла амнистия и преступников выпустили из тюрем раньше срока. Некоторых приняли на работу в шахту, они пили водку и прогуливали, потом подходили к отцу и просили проставить смену, а он этого не делал из-за моральных принципов. Вот уголовники и подкараулили горного мастера после ночной смены возле ручья в логу. Люба видела отца на фотографии в шахтёрской каске с лампочкой. Каска интересная, волнистая, сейчас такие не выпускают. На другом фото свадьба, и папка играет на гармошке, поёт. Красивый, черноглазый, кудрявый и, наверное, сильный.
                По телевизору показывают художественный фильм. На долю девушки выпало много нелёгких испытаний. Она приезжает к отцу, с которым долгое время не виделась, кидается к нему на шею, плачет и почти выкрикивает:
                – Папочка, я так соскучилась, прости меня! Я очень тебя люблю и никуда больше не уеду! – Люба смотрит и думает:
                – А у меня не было отца, самого близкого человека, с которым делилась бы проблемами и горестями, который смог бы посоветовать, поддержать, помочь в трудную минуту. И заступиться за меня было некому! – И взрослая женщина Люба рыдает вместе с главной героиней фильма и мысленно разговаривает:
                – Папа, папочка, мне так не хватало тебя! Почему случилось это горе? Почему не уберёг себя? Если бы у нас была полная семья, вы бы поделили любовь на нас четверых, и мне бы тоже хватило любви. В детстве я всегда чувствовала себя обделённой! – И в голове Любы внезапно яркой лампочкой вспыхивает фрагмент горестной картинки, и эти алые гвоздики, приторно-сладкий, тошнотворный запах которых она не переносит до полуобморочного состояния с первого момента осознания себя.