Память. Школа

               

1.
Эбола не эбола,
что было – не болит.
Воспоминанья школы,
когда всё-всё в кредит…
И радость, и смирение,
и первозданность чувств.
Гуляет поколение.
В нём каждый златоуст.
Как будто ближе к ночи,
а будто, майским днём.
Никто из нас не корчит,
лишь малость подоврёт.
И хоть давно в запасе -
ничто не решено!
Опять мы в первом классе.

Сейчас войдёт Цапко…

2.
А вот и третий. Надо же!
Сломали нам единство.
И I love you, и Je vous aime…
Косичкины витийства…
А там записочки пошли,
и шёпот, и дыхание.
Недалеко и до kiss me
предчувствий полыхание…
Ну, а пока «давай дружить».
И ужас педагоговый…
А каково нам с этим жить,
серьёзным, нецелованым?

Как хорошо, что вы пришли,
прорвав невозмутимость.
И мы узнали: есть экстрим,
как раз, где есть игривость.
И мы узнали, что легки
набитых два портфеля,
и что совсем не то просил
у щуки наш Емеля.
Спасибо, девочки, за сон,
который предсказали.
За первый вальс под граммофон
в огромном нашем зале.
За то, что первый курс бойца
прошли вы с нами вместе…

Я б это счастье повторил
лет, этак, через двести!

3.
Друзья мои, вот это счастье.
Шестидесятою весной,
как разбежавшиеся пальцы
соединил нас Соляной!
Пусть до десятка не хватило.
Мы знаем, где-то они здесь.
А мы и частью нашей силы
докажем всем, что счастье есть.

По этажам любимой школы
за нами бродит, как родной,
шаляпинский Широков голос
и накрывает с головой.
Пуховым каменным ступеням,
неутомительным, как сон,
мы благодарственное пенье
с Меритой нашей вознесём!

И, сердцем к небу обернувшись,
и благодарно, и тепло,
отблагода́рят наши души
ту, нашу, первую – Цапко!
И пусть из нас хромает кто-то.
Пока мы живы, не угас
запрос на подвиги работы
и Пантеле́ймовны наказ!

Его я понял лишь недавно.
Он очень прост, но лишь на вид.
Вот почему совсем не рано
его я истинность постиг.
Теперь, шагая по музею, 
надеюсь, не в последний раз,
в его героев галерее
я вижу, кажется, и нас…

Нальем, кто пьёт. Вздохнём, кто слышит.
И, обернувшись, невзначай,
послушаем, как время дышит
у нас в груди.
Давай, встречай!