Тартар из языка тела

В девяностые я устроился в Москве на свою первую полноценную работу в офис и получил свои первые деньги. Астрономическую сумму. 300 долларов. Вместе с ними я получил и свои первые понты.

Первые понты еще не успели всосаться в кровь и поразить жизненно важные органы, как меня на втором месяце работы взяли в загранкомандировку. Кажется, это был Амстердам. Прямо из аэропорта по решению начальника мы сразу поехали работать. В казино. Мой начальник был очень работоспособным, и мы просидели в казино до вечера. Мне выдали 5 долларов, чтобы я не баловался и не мешал взрослым. К концу дня я выиграл 50 баксов. Начальник, выигравший пятьсот, рассщедрился и выигрыш мне оставил. Как премию за тяжелейшую командировку.

После возвращения из-за границы во мне сидело уже 350 понтов. Я считал себя серьёзным бизнесменом, маленьким магнатиком и средненьким боссиком. В офисе у меня в подчинении были стул и фикус.

В то время я ухаживал за девушкой. Биоритмы моей сексуальности в её глазах находились в нижней точке. Однажды я прокололся: пригласил эту девушку в ресторан, а привёл в Макдональдс. Тогда вся молодёжь так делала, ведь формально Макдональдс назывался рестораном. (Вроде бы юнцы до сих пор это практикуют, прокладывая путь к большой любви через биг-мак).

Вернувшись из загранкомандировки, я решил реабилитироваться и вздыбить свои биоритмы. Я пригласил избранницу в ресторан-ресторан. Для меня в те годы это был даже ресторан-ресторан-ресторан. Некое пафосное место в центре Москвы - шапка была явно не по Сеньке. (Названия не помню - оно навечно погребено в трясине травмирующего воспоминания).

Но 300 понтов открывают любые двери. Как 300 спартанцев. А 350 - тем более.

Мы с моей спутницей сели за столик.

"Заказывай, что хочешь!" - щедро провозгласил я и попытался отодвинуть меню подальше от девушки.

Она заказала котлеты, как сейчас помню. Я тоже хотел их заказать: это было единственное понятное блюдо во всём меню посреди мильфеев, штруделей и прочей кулинарной нечисти. Чтобы не ударить в грязь лицом, я выбрал нечто под названием "мясной тартар".

"Ой, а что это?" - спросила моя спутница. Я фыркнул с такой экспрессией, что у меня чуть не оторвались ноздри. Она стушевалась.
Через полчаса девушка сидела уже полностью раздавленная моими понтами и местными канделябрами, тихая, как камбала. Она даже моргала неуверенно.
Рыбалка удалась, клёв был хороший, оставалось только подсечь - так мне казалось (мы, мужики, на свиданиях всегда в таких терминах про себя рассуждаем, в режиме "Диалогов о рыбалке" Затевахина).
И я подсёк. Спутница сама дала мне повод.

"Может, вина больше не будем заказывать? - прошептала она, - уж слишком дорого всё".

Хорошая, ещё советская девушка. Готовая жена, в подарочной упаковке.
Я снова фыркнул, придержав ноздри.

"Да ладно", - сказал я. Нет, вру, я сказал "Да лана", как говорят профессиональные понторезы через хорошо раскатанную губу.

"Не парься, я позавчера в Амстердаме 100 долларов в казино выиграл..."

"Позавчера" было важной деталью. Я ведь действительно вернулся из своей первой командировки накануне, и это "позавчера" означало, что я мотаюсь по миру так, что ей невероятно повезло застать меня в Москве. По взгляду спутницы я понял, что она прочитала мою фразу именно так.

Мы с ней сидели напротив друг друга. Столики были маленькими (видимо, чтобы микроскопические порции казались на них больше), и я мог видеть ноги девушки под столом. А раз мог, то и видел, точнее подсматривал украдкой. После слов о казино и Амстердаме моя спутница положила ногу на ногу, и носок её туфельки указал прямо на меня. Всё. Мышеловка захлопнулась.

Ещё в моём отрочестве, во дворах, старшие товарищи, дворняжки-ловеласы, рассказывали нам, салажатам, про женский "язык тела". И мы на всю жизнь запомнили и пронесли в горячих пылких сердцах священное знание о том, что, если туфелька девушки носком указывает на вас, девушка ваша.

Я разволновался от этого чистосердечного признания её туфельки под столом и пошёл в туалет. Не для чего-то конкретного, а просто постоять успокоиться - полить воду из крана, пошуршать бумагой.

Когда я вернулся, за соседним столиком сидело четверо мужиков. Это были бандиты. У них разве что пулемёт "Максим" на столе не стоял. Я понял, что сейчас они убьют меня и заберут мою женщину. Я мужественно прокручивал в голове план спасения: надо сказать браткам, что это женщина не моя, пусть забирают так, не убивая меня. Но бритоголовые парни сидели хмурые, уткнувшись в меню, и не смотрели по сторонам.

Столы в том ресторане стояли близко друг от друга.

"Чего киксуешь?" - спросил один шкаф другого.

Тот скрипул створками - пожал плечами. Потом, через паузу, ответил.

"Вчера пол-лимона про*бал в Метле".

"Пол-лимона, да ты гонишь. Шняга!"

"Баксов!"

"Б*я..."

Я моментально вспотел. Даже если шкаф и загнул, как и я, в два раза, это всё равно было 250 000 долларов. Перед моим умственным взором жалкой стайкой пролетели мои сто долларов из казино Амстердама, которые на самом деле пятьдесят долларов из казино Амстердама.

Как только я оттёр со лба пот, то сразу вспотел вторично. Я увидел, как туфелька моей спутницы изменила направление и теперь указывала носком точно в бандита с половиной лимона. Если бы женские туфельки умели стрелять, шкаф был бы убит наповал прямо в лоб. Глупее мужика, который пытается заскочить на подножку уходящего от него трамвая, в природе нет ничего. Я попытался спасти ситуацию, естественно, способом, наиглупейшим из возможных.

"Смотри, - прошептал я спутнице, - за соседним столиком. Вроде с виду солидные мужики, а на самом деле то ли продавцы с рынка, то ли дворники - только про лимоны да мётла говорят..."

Девушка вдруг выпрямилась и посмотрела мне прямо в глаза, да так, что я вздрогнул (ага, меня уже тогда было легко напугать). Чеканя каждое слово, она сказала мне как-то подчеркнуто зло и сухо:

"Этот дворник сказал, что вчера в казино "Метелица" он проиграл пятьсот тысяч долларов США".

Я опустил голову и принялся ковыряться в своём тартаре.

"Слушай, - промямлил я, - пойдём отсюда, а? Готовят они здесь хреново - вон, у меня котлета совсем недоваренная..."


ОЛЕГ БАТЛУК