Кси

     Казалось бы, во всём том, что я пишу, пока очень мало Гераклита, его собственных мыслей и понимания, но погодите ещё, до собственных мыслей, к ним нужно ещё подобраться, и желательно как охотник из засады, поскольку нельзя бежать открыто на зверя напрямую, - вспугнём. Хороша бы я была, если бы начала размусоливать гераклитовские фрагменты академическим образом, или сделала бы вид, что то, что в них свёрнуто, можно вот так вот запросто перенять непосредственно в нашу голову, минуя и все установки сегодняшнего мира и все гармонии мира гераклитовского. Мне нужно было показать масштабы, в которых происходили, рождались и дальше странствовали мысли.
     И Хайдеггер аналогично, работая над Гераклитом не начинает с фрагментов, он рассказывает сначала истории, выясняет "место", которое занимал Гераклит, пытается очертить его Круг. Мысль Гераклита вращается в каком-то круговом движении по отношению к определённому "месту", вихрится и завихряется вокруг него.  Так вот, нужно сперва увидеть это вращение, разглядеть "место", составляющее притяжение философа, а затем попытаться войти туда и оттуда мыслить вместе с Гераклитом или рядом с ним, или же когерентно ему, как говорил Мераб Мамардашвили. Это правильно, такой подход верен, но я, к ужасу своему, хочу ещё большего, я хочу, чтобы мы научились не только попадать в атмосферу мышления и Бытия самого Гераклита, но чтобы мы наконец-то сумели попасть и в атмосферу всех древних греков вообще, а там уже поискали и Гераклитовскую особенность мышления, и найдя приступили к самому мышлению непосредственно. То есть, чтобы мы осуществили на деле, а не только в своих пожеланиях эту совокупную "матрёшку", когда одно выдвигается из другого, как из широкого основания в менее широкое, а затем в ещё менее широкое, и в конце концов, в то острие или "кончик копья" на котором и держится мысль. Но такая "телескопическая матрёшка" постоянно составляет невообразимые трудности. Мы не умеем пользоваться метафизическими приборами "телескопа" и "микроскопа" - мы не умеем, правильно выбрав своё место, резко приблизить или приблизиться к чему-нибудь, и наоборот для многих вопросов и задачек, мы не в состоянии от них отдалиться. Первым человеком, удачно применявшим нечто подобное был Пруст, вовсе не философ, Хайдеггер также пытался делать что-то похожее, тема дали и близи волновала Хайдеггера постоянно, он понимал, что "даль" и "близь" измеряются никак не нашим физическим пространством. Метод, который быть должен в наших руках, словно в ключе гераклитовских прозрений должен быть двойственным: умение расщепить наши сращенности, чтобы опосредовать то, что мы видим чем-то иным, а не тождественно воспринимать его только как нечто "своё" и противоположно - умение приблизить, мощно отдалённое в самую плотную к нам точку для телесного, близкого восприятия. Я называю эти стороны одного и того же метода - телескопом и микроскопом, и думаю, что занимаю в этом случае, гераклитовскую позицию.
     Итак, Гераклита нужно невероятно приблизить, ибо он невероятно от нас отдалён. Для этого нам необходимо оставить в определённом смысле свои миры и двинуться в сторону миров древнего грека. Войдя в древнегреческий Космос, мы начнём в нём искать гераклитово "место" - одно, среди множества других славных имён и мест. Где-то рядом со звездой, точкой Гераклита будет гореть и звезда, точка Парменида, остальные звёзды будут находиться на более значительном расстоянии. Продолжим наше приближение теперь уже только к его звезде. Чтобы это сделать, нам, естественно, нужно ещё разглядеть её. Вот тут, на этом отрезке пути нам и помогает Хайдеггер со своей прекрасной работой "Гераклит", одной из лучших его работ, как я считаю. Звезда Гераклита придерживается "огня", "спора", "распри", "смерти", "игры". Опознав её - мы с ней сливаемся. Всё, возможность для острия мысли получена, мы можем теперь мыслить и со-мыслить, если нам повезёт. И далее, Хайдеггер со-мыслит двум или трём фрагментам Гераклита. Становится на один из лучей и "летит" по нему.
      А академики на кафедрах пишут монографии, историографии, как выражался Хайдеггер. В этих историографиях, вы никогда не найдёте ни приближения. ни удаления, но лишь вечную затёртую и перетёртую "серединку" тусклого описания и мыслителя, и мысли. Что способна обнаружить такая историография так это факты, а за ними следующие факты, противоречащие первым - что с ними делать, она не знает. Городить различные схемы и структуры для упакованности фактов - разве что? И когда какая-нибудь из этих схем побеждает, становится более или менее пригодной, она и перекочёвывает из одной книги в другую, иногда на протяжении многих веков. Так современный Гераклит до сих пор упокован в структуры Дильса, которые задают совершенно нелепую и анти-смысловую упорядоченность всем гераклитовским фрагментам. Ну, как говорится, ни он первый, ни он - последний, также фрагментируются сегодня и последние записи Ницше - не как мысли, а как хронологически заштампованные куски.
      Но давайте вернёмся к тому, что повеселей - я летела к своему Гераклиту через миры и космосы. Как мне, будучи, всё равно человеком Нового времени, узнать его? Вот я и предприняла в этой сложной ситуации попытку взвесить разные Космосы на вселенских весах, оценить их достоинства. И современный Космос не особенно впечатлил меня. Я нашла его слишком центрированным по Человеку. А Космос средневекового времени - слишком центрированным по Богу.
Космос же древних греков я нашла как "заране не центрированный" - то есть принципиально свободный.
Древний грек сам ставил центр своего Космоса, где хотел. "Человек - мера всех вещей"(Протагор) - это центр, поставленный в человеке. "Это вот Слово сущее вечно...", "вечный Логос" - это центр, зафиксированный в неизменном Боге. А "Этот Космос един и не рождён никем из богов или людей, но вечно рождается и вечно умирает сам..." - это центр, под названием Природа. Так что, как видите, древние греки легко переходили от одного центра к другому.
      Поэтому приближаясь к древнегреческому Космосу, мы должны максимально сами универсализоваться, но отнюдь не в нашем современном техническом смысле.
А скорее в смысле двревнегреческой калокагатии - гармоническом ощущении, как на телесном, так и на душевном и духовном уровне. Минимум того, что нам нужно сделать, это оживить глубинное телесное восприятие, давно ставшее подавленной и вытесненной фикцией в наши дни.
      Конечно я говорю не о телесных чувствах удовольствия, а о телесном, материальном восприятии душевного или духовного, тут казалось бы снова получается так, что я говорю о парадоксальных вещах - но дух познаётся духом? и только то? Нет, дух вполне материален может быть и может познаваться вполне материально, ведь наше тело - живое человеческое и есть такая материализация духа и потому подлинно телесные человеческие ощущения и душевны, и духовны одновременно, а не только чисто телесны. И где-то приблизительно на таком уровне гармонии может восприниматься по-настоящему и Гераклит, да и вообще не только Гераклит, но и любой выдающийся древний грек, любой древнегреческий философ в нашем случае. Поэтому приступая к чтению Гераклита, мы поймём его лучше и затронемся им больше, если оставим свои попытки преждевременной рационализации его мыслей "за бортом", а попробуем опираться более на свои интуитивные восприятия. Таким образом, я провозглашаю отнюдь не отказ от рационализации и осмысления Гераклита вообще, а отказ от автоматического, нами самими неосозноваемого, включения его в наше мировозрение. я предостерегаю от всего преждевременного, поспешного и узнаваемого "само собой". Если Гераклит вас нисколько не "цепляет" и никак не "грузит", то может быть это вовсе не Гераклит? - А очередные буковки в очередной книжечке?!