первая

Первая (проза) - самая сладкая...
«5 сентября»
(сложнопосвященное, самое раннее, случайно найденное и остро откровенное)

Я думала о Яше с Сашенькой, об их влажной палатке и мятом спальнике. У Сашеньки были черные и большие глазки, почти как у меня. Только моргали они чаще и не подергивались так бойко. Будь я на месте Саши, я не далась бы Яшке первой. Нет. Я заставила бы своей юной и прыткой рукой Яшин тоненький бледный рот стонать от удовольствия и стыда. Я целовала бы каждый её маленький уставший пальчик, каждый обгрызенный ноготок её целовала бы. Я уменьшила бы свои губы до размеров Яшиной клеточки, чтобы не пропустить ни уголочка, ни закоулочки. Её волосы стали бы моим покрывалом, и мне больше никогда не было бы холодно. Я называла бы её именем той самой И.Р. Она плакала в изгибы моей шеи. Уже без всякого 'бы'. Её слезы текли по моей спине, по моим руках. Я изучала её рёбра, каждую их ямочку и пропасть между. А потом я назвала её Мариной. Совершенно осознанно. Совершенно безнаказанно. И совершенно беззаконно. 'Марина..', - так и сказала, точнее шепнула куда-то вглубь Яши, вглубь её тёплого, живого, но до одури тощего тела. Тела, на котором каждая ложбинка, каждая родинка была мне так знакома, понятна. В агонии мои руки часто изучали ребристый и твёрдый её позвоночник. Но я никогда не смотрела ей в глаза. Когда она ловила меня своим взглядом, как в детстве бабочку в сачок, в голове темнело, в ушах звенело, кровь лилась полноводным Нилом к лицу, лёгкие глохли. Её глаза были единственным запретом для меня в ней.

И каждый день, каждый божий и безбожий день, я имела её до обморока, до зуда в правом глазу, я имела ВСЮ её, как мамы рожают ВСЕХ детей, как учителя литературы читают ВСЕ книги. И кухонный стул держал нас самоотверженно, он не смел, подломившись, прервать нас. Стены Яшиной квартиры были пропитаны мной, моим запахом, моим голосом. И Яша это знала.

Когда мы наконец изучили анатомию друг друга вдоль и поперёк, от пальчика к пальчику, нам стало легче: боль утихла и не нужно было больше ежесекундно желать друг друга до чертиков. Тогда её глаза стали нежнее, они больше не обжигали и не мутили всё моё существование. Мы пили на её колючем коврике чай, смеялись, зачастую беспричинно - словно над несуществующей шуткой. И я уже видела, как она отводит нашу будущую дочку в садик. А она воображала, как кормит пюре из броколли нашего белокурого сына. В кого белокурого..?

Я беззаконно продолжала называть её Мариной с периодичностью в несколько суток, на что она отвечала: "моя Со". И мы улыбались. Конечно, она имела в виду Соню, Маринину Соню. И нас ни капельки не смущал конец их истории. У нас была своя.

И вот уже следующее 5 сентября. На этот раз среда. Год назад в её палатке должна была оказаться Саша, а оказалась я.


август 2016 (на свой страх и риск)