Давай сейчас хоть полежим!

А мы с тобою каши съели –
дай Бог! – не скуп был  тот режим.
Давай сейчас хоть в Кацивели
под крымским солнцем полежим.
Как с проклятых, с нас драли шкуры,
хотя и были без оков;
синюшным стал от политуры
патлатый Венька Хохряков.
На стройках сызмала без прений
пахали в лучшей из систем,
нам было всё тогда до фени
и мы до фени были всем.
В общаге с комендантом рыжим
среди клопов, мокриц и крыс,
пока не навострили лыжи,
«еблись, спивались и дрались»*
Был у политики резон тут:
раз без семьи, то без корней,
и коммуняки
к горизонту
всё звали, мол, давай, скорей!
Война. Сиротство.
Холод. Голод.
Мир хоть суров, хоть груб,
а нов,
и отозвался добрый город –
на стройку принял пацанов.
Тащи раствор, шуруй лопатой,
давай стропила, вырой ров,
а Венька Хохряков патлатый
отъехал в лучший из миров.
Да что теперь? Припомнишь все ли
перипетии здесь и вне
под крымским солнцем в Кацивели
в обманутой, как мы, стране?
Что изменилось?
Время?
Мы ли?
Зачем жалеем те года?..
Но иномарок мы не мыли –
их просто не было тогда…

* Строка  Юнны   Мориц