А. С. Пушкин. Подражания Корану. Перевод на англ

A.S. Pushkin
IMITATIONS OF THE QURAN
Dedicated to P.A. Osipova

I.
By parity and oddity,
By swords, by battles for just reason,
And by the star of morning sky,
And by the evening last orison,

I swear: I forsook thee not.
Whom to the shadow of rest
Have I out of fondness brought
And hid from watchful foes unscathed?

Was not it I who for thy thirst
Did water in a desert find?
Was not it I who gave thy word
The power to conquer mind?

Take courage and despise lies then,
Keep vigil at thy righteous route,
Help orphans, and my word Quran
Preach to the trembling creaturehood.


II.
A mere shadow of vice
For prophet’s chaste wives is a fright:
You are distinguished among wives,
Live in a shadow sweet and quiet
In humbleness: becomes your state
The cover of unmarried maid.
Your hearts keep in allegiance dear
For pleasures permitted and shy,
Your faces never let appear
To an impious cunning eye!
And you, Mohammed’s guests, don’t dare,
When meeting at his vesper feast,
With baser talks of worldly care
To make my prophet feel uneased.
In soar of his thoughts devout
He doesn’t like to speeches proud
And to vainglorious words heed:
Honour with humbleness his feasts
And bow chastely your breasts
When you his young bondmaidens greet.


III.
The prophet knits his brow, distraught,
At noticing the blind about:
He flees, so that the vice may not
Confront  him with an open doubt.

The script of heavens in thy reach
Is, prophet, not for stubborn ears;
The Quran diligently preach
Without forcing the impious.

And what for takes man pridefullness?
For that in cradle he naked lies?
For that he has not long to breath,
For that, born weak, he’ll die likewise?

For that the god will end his days
And resurrect him then at will,
And oversight from heaven lays
Both at his joys and fortune ill?

For that he gave the mankind fruits,
Dates, olives, bread for man to yield,
And blessing on his labour puts,
On garden, hill and fertile field?

But angel’s horn will blow twofold;
And earth will suffer heaven’s thunder:
And man shall flee his kin, appalled,
And son from mother leap asunder.

And all the men before god’s face
Shall gathered be, deformed with fear;
And those of impious ways
Shall fall, consumed by ash and flare.


IV.
A man of power sought of old
With you, almighty, competition,
Abundant with pride madly bold;
But you have conquered his ambition.
You said: life to the world I grant,
I castigate by death the land,
All things there are, I can subdue.
Likewise, he answered, life I grant,
And castigate by death the land:
I am an equal, god, with you.
But at your word of rage have ceased
The boasting speeches of the vice:
“I make the sun arise from east;
Make it from western sky arise!”


V.
The earth stays still, the heaven’s props
Are by your force, god, held at height,
Lest sky on earth and oceans drops
And crushes us beneath its weight5.

You made the sun to shower light
Over the heavens and the lands,
Like burning flax, in oil imbibed,
Through crystal lamp its glow sends.

Pray to the god: great is his power,
He steers the winds, at sultry days
He does the sky with clouds cover,
On earth the shade of forests lays.

He’s merciful: the Quran’s glow
He to Mohammed did display,
May to the light likewise we flow
And mist before eyes fade away.


VI.
For reason in my dream you all
In combat were, with your heads shaved,
With swords in blood of foes stained,
In moats, on towers, at a wall.

Do follow the joyous words,
You children of the fiery sands!
Lead concubines into your lands,
Divide the conquest of your swords!

You won: you are in honor’s beams,
While scorn at the faint-hearted rattles!
They followed not the call of battles,
Loth to believe the glorious dreams!

Now, seeing how your trophies luster,
They tempted are, and in remorse
Will utter: in your ranks us muster!
But answer: we won’t take you forth.

Blessed are who in the battle perish,
For having to Edem arrived,
They for eternity will cherish
The pleasure free of any blight.


VII.
O timid one, rise up:
Inside of your cave
The holy lamp glows
Until comes the morn.
With solemnly prayer
My prophet, expel
The thoughts heavy-hearted,
The tempt-bringing dreams!
Do your prayers humbly
Until the day breaks;
The book of the heavens
Read till comes the morn!



VIII.
With conscience making deals before pale misery,
Don’t estimate your gifts with parsimonious eye:
Full generosity is pleasing to the heaven.
At day of judgment strict, as does a fertile field,
O sower happy in your yield!
It will at hundredfold redeem your labour even.

But if, in grudge to spend the gains of earthly labour,
When you dispense a scanty alming to a beggar,
You strive to clutch your hand in envious discord,
Take knowledge: all your gifts, as pile of dusty clay
That storm does wash from rocks away,
Will vanish, offerings rejected by the lord.


IX.
And the tired wayfarer reproach at god made:
He suffered of thirst and was longing for shade,
He strayed in a desert three nights and three days,
The heat and the dust were obstructing his gaze,
And looking around in hopeless woe,
He saw a palm tree with oasis below.
And then to the palm tree he hastily rushed,
And with the cool streams of oasis he flushed
The heat burning his lips and eyes heavily,
And passed asleep with his jennet close by -
And years after years above his head went
At will of the master of heavens and land.
The time to awake for the traveler came,
He rises and hears a voice call his name:
“How long since you here in the desert did swoon?”
And he answers: already high at the noon
The sun shined, when I fell asleep yesterday,
Since then deeply dreaming I was a whole day.
But thus spoke the voice: “Longer was your repose;
Young went you to sleep, as an old man arose,
Look: palm tree is withered, the spring’s cooling tide
By this arid desert long since has been dried,
The sands of the steppes covered it from the eye,
And your jennet’s bones, showing white, yonder lie”.
And the instant old man, in sorrow deep,
Did lower his trembling head and did weep…
And miracle was in the desert: the past
Again came to life, with new beauty recast;
The palm tree is waggling its shadowy head,
The spring, full again, mist and coolness does spread.
And the ancient bones of the jennet arise,
Are clothed into flesh, and start bellowing cries,
The traveler his joy and vigor regains;
His youth resurrected runs warm in his veins;
Divine admiration has filled his breast:
And with name of god he continued his quest.


1“The impious ones, Mohammed writes (the chapter Rewards), think that the Quran is a collection of new lies and old fables”. These impious ones are, of course, right; and yet, many ethical maxims are given in the Quran in a powerful and poetic way. Several free imitations are proposed here. In the original text Allah always speaks in his own name, and Mohammed is mentioned only in second or third person.
2 Elsewhere in the Quran Allah swears by hooves of fillies, by fruits of sycamore, by freedom of Mecca, by the grace and the vice, by angels and man, etc. This unusual rhetorical figure is encountered each minute in the Quran.
3“My prophet will not say this to you, Allah adds, as he is very courteous and humble; but I have no need to be soft on you” etc. One can feel Arabian jealousy brimming over in these testaments.
4Of the book “The Blind”.
5Bad physics; but what a daring poetry!



«Подражания Корану» Александр Пушкин
Посвящено П. А. Осиповой
I
Клянусь четой и нечетой,
Клянусь мечом и правой битвой,
Клянуся утренней звездой,
Клянусь вечернею молитвой:
Нет, не покинул я тебя.
Кого же в сень успокоенья
Я ввел, главу его любя,
И скрыл от зоркого гоненья?
Не я ль в день жажды напоил
Тебя пустынными водами?
Не я ль язык твой одарил
Могучей властью над умами?
Мужайся ж, презирай обман,
Стезею правды бодро следуй,
Люби сирот, и мой Коран
Дрожащей твари проповедуй.
II
О, жены чистые пророка,
От всех вы жен отличены:
Страшна для вас и тень порока.
Под сладкой сенью тишины
Живите скромно: вам пристало
Безбрачной девы покрывало.
Храните верные сердца
Для нег законных и стыдливых,
Да взор лукавый нечестивых
Не узрит вашего лица!
А вы, о гости Магомета,
Стекаясь к вечери его,
Брегитесь суетами света
Смутить пророка моего.
В паренье дум благочестивых,
Не любит он велеречивых
И слов нескромных и пустых:
Почтите пир его смиреньем,
И целомудренным склоненьем
Его невольниц молодых.
III
Смутясь, нахмурился пророк,
Слепца послышав приближенье:
Бежит, да не дерзнет порок
Ему являть недоуменье.
С небесной книги список дан
Тебе, пророк, не для строптивых;
Спокойно возвещай Коран,
Не понуждая нечестивых!
Почто ж кичится человек?
За то ль, что наг на свет явился,
Что дышит он недолгий век,
Что слаб умрет, как слаб родился?
За то ль, что бог и умертвит
И воскресит его — по воле?
Что с неба дни его хранит
И в радостях и в горькой доле?
За то ль, что дал ему плоды,
И хлеб, и финик, и оливу,
Благословив его труды,
И вертоград, и холм, и ниву?
Но дважды ангел вострубит;
На землю гром небесный грянет:
И брат от брата побежит,
И сын от матери отпрянет.
И все пред бога притекут,
Обезображенные страхом;
И нечестивые падут,
Покрыты пламенем и прахом.
IV
С тобою древле, о всесильный,
Могучий состязаться мнил,
Безумной гордостью обильный;
Но ты, господь, его смирил.
Ты рек: я миру жизнь дарую,
Я смертью землю наказую,
На всё подъята длань моя.
Я также, рек он, жизнь дарую,
И также смертью наказую:
С тобою, боже, равен я.
Но смолкла похвальба порока
От слова гнева твоего:
Подъемлю солнце я с востока;
С заката подыми его!
V
Земля недвижна — неба своды,
Творец, поддержаны тобой,
Да не падут на сушь и воды
И не подавят нас собой.
Зажег ты солнце во вселенной,
Да светит небу и земле,
Как лен, елеем напоенный,
В лампадном светит хрустале.
Творцу молитесь; он могучий:
Он правит ветром; в знойный день
На небо насылает тучи;
Дает земле древесну сень.
Он милосерд: он Магомету
Открыл сияющий Коран,
Да притечем и мы ко свету,
И да падет с очей туман.
VI
Не даром вы приснились мне
В бою с обритыми главами,
С окровавленными мечами,
Во рвах, на башне, на стене.
Внемлите радостному кличу,
О дети пламенных пустынь!
Ведите в плен младых рабынь,
Делите бранную добычу!
Вы победили: слава вам,
А малодушным посмеянье!
Они на бранное призванье
Не шли, не веря дивным снам.
Прельстясь добычей боевою,
Теперь в раскаянье своем
Рекут: возьмите нас с собою;
Но вы скажите: не возьмем.
Блаженны падшие в сраженье:
Теперь они вошли в эдем
И потонули в наслажденьи,
Не отравляемом ничем.
VII
Восстань, боязливый:
В пещере твоей
Святая лампада
До утра горит.
Сердечной молитвой,
Пророк, удали
Печальные мысли,
Лукавые сны!
До утра молитву
Смиренно твори;
Небесную книгу
До утра читай!
VIII
Торгуя совестью пред бледной нищетою,
Не сыпь своих даров расчетливой рукою:
Щедрота полная угодна небесам.
В день грозного суда, подобно ниве тучной,
О сеятель благополучный!
Сторицею воздаст она твоим трудам.
Но если, пожалев трудов земных стяжанья,
Вручая нищему скупое подаянье,
Сжимаешь ты свою завистливую длань, —
Знай: все твои дары, подобно горсти пыльной,
Что с камня моет дождь обильный,
Исчезнут — господом отверженная дань.
IX
И путник усталый на бога роптал:
Он жаждой томился и тени алкал.
В пустыне блуждая три дня и три ночи,
И зноем и пылью тягчимые очи
С тоской безнадежной водил он вокруг,
И кладез под пальмою видит он вдруг.
И к пальме пустынной он бег устремил,
И жадно холодной струей освежил
Горевшие тяжко язык и зеницы,
И лег, и заснул он близ верной ослицы —
И многие годы над ним протекли
По воле владыки небес и земли.
Настал пробужденья для путника час;
Встает он и слышит неведомый глас:
«Давно ли в пустыне заснул ты глубоко?»
И он отвечает: уж солнце высоко
На утреннем небе сияло вчера;
С утра я глубоко проспал до утра.
Но голос: «О путник, ты долее спал;
Взгляни: лег ты молод, а старцем восстал;
Уж пальма истлела, а кладез холодный
Иссяк и засохнул в пустыне безводной,
Давно занесенный песками степей;
И кости белеют ослицы твоей».
И горем объятый мгновенный старик,
Рыдая, дрожащей главою поник…
И чудо в пустыне тогда совершилось:
Минувшее в новой красе оживилось;
Вновь зыблется пальма тенистой главой;
Вновь кладез наполнен прохладой и мглой.
И ветхие кости ослицы встают,
И телом оделись, и рев издают;
И чувствует путник и силу, и радость;
В крови заиграла воскресшая младость;
Святые восторги наполнили грудь:
И с богом он дале пускается в путь.

1 «Нечестивые, пишет Магомет (глава Награды), думают, что Коран есть собрание новой лжи и старых басен». Мнение сих нечестивых, конечно, справедливо; но, несмотря на сие, многие нравственные истины изложены в Коране сильным и поэтическим образом. Здесь предлагается несколько вольных подражаний. В подлиннике Алла везде говорит от своего имени, а о Магомете упоминается только во втором или третьем лице.
2 В других местах Корана Алла клянется копытами кобылиц, плодами смоковницы, свободою Мекки, добродетелию и пороком, ангелами и человеком и проч. Странный сей реторический оборот встречается в Коране поминутно.
3 «Мой пророк, прибавляет Алла, вам этого не скажет, ибо он весьма учтив и скромен; но я не имею нужды с вами чиниться» и проч. Ревность араба так и дышит в сих заповедях.
4 Из книги Слепец.
5 Плохая физика; но зато какая смелая поэзия!


Перевод получил 1 место в номинации «Перевод стихотворения А.С. Пушкина на английский язык» на Международном конкурсе «Всемирный Пушкин» фонда «Русский мир» (2017 г.).