Меня зима не удивляет

Меня зима не удивляет,
не холодят ее снега,
мороз теперь не обнимает
и не толкается пурга.

Так холодно с тобой,
такая пропасть льда,
наверно, я старею,
отсюда и беда.

Старости окно,
луч солнца не хранит
и все вокруг спины,
отчаянно, болит.

Свежим золотом ложится,
осень мягкая в лесах,
время чудных оживлений
и в моих стихах.

Этой женщины пугаюсь,
этой пьяницы стыжусь,
убежать из хутора
по тропе боюсь.

Крапивой дед,
внучка ошпарил,
тот так под тополем кричал,
потом храпящему дедуле,
он палец к двери привязал.

Плохо дьяволу, не спится,
ведь ему уж триста лет,
надо снова оживиться
и найти девичий след.

Жест великого султана,
указал на край земли
и войска гремя щитами
устремились в глубь войны.

В серебро оденьте,
мертвую жену,
где-то через год
в гости к ней приду.

На пушистые ресницы,
падал мягкий, белый снег,
очарованный, счастливый,
остаюсь я с ней на век.

Чуткий камыш,
кабанов не проспал,
он на охотников
их направлял.

Безлюдье вокруг
тишь и туман,
а может все это
сонный обман.

Чуть приметная тропинка,
привела меня к чертям
и теперь им с похмелюги,
душу юную продам.

Куст шевелился,
охал, стонал,
бомжик бабенку
в ночи целовал.

Хитро плечем,
задевает она,
чтобы валюта
за нею пошла.

Ветер, ветерок,
ты в степи могуч,
ты снега сдуваешь,
с серебристых круч.

Пронеслись грачи,
сокол в высь летел,
голодный воробей,
хлеба захотел.

Отчего колокольчик
звенит и звенит,
душу мою
на скаку бередит.

Сняли сети,
подняли шест,
рыбой накормили
в хате семь невест.

К лодке весла,
дедуля, унес
и рюмку водки,
соседу поднес.

А восток все горит,
в тишине разгорается,
замуж вдова,
по заре, собирается.