Из черновика сборника лепнина сего дня

МИХАИЛ ВЭЙ.
   ПОЛЁТЫ НА УРОВНЕ НЕБА НАД УРОВНЕМ ВРЕМЕНИ.
Не ищите меня ни в подвальчиках винных,
Ни в пивных погребках и ни в летних кафе,
Не увидите там, вы крылатую спину,
Я, от вас, улетел и мелькнуть не успев.
Не ищите меня в шумных светских салонах,
И в царёвых палатах меня не найти,
Не ищите на горных вершинах и склонах,
Не найдёте и во… всеобъятной сети,
                И-н-т-е-р-н-е-т-а,
..ни в офисах, ни на трибуне,
Перед сильными мира не будет меня,
Вам покажется: ветер стремительно дунет,
                Близко, близко,
…но где? Разве можно понять.
Я – на уровне неба, над уровнем века,
Над обычной стремниной мирской суеты,
Был, недавно, таким же, как вы: человеком,
Оказаться бы мог и среди понятых,
Жертвой сделаться, «опером» или убийцей,
Волновало б, меня, повышение цен,
Наблюдая, как часто меняются лица,
И как граффити  портит торжественность стен
                В Петербурге, в Париже, а может быть в Риме,
Мог нырять в заведений  питейных  нутро,
Утопая в табачном, клубящемся дыме,
Мог поставить на красное, слышать: «Зеро».
Женщин, мог, раздевать, нежность, их, покупая,
Утопая в дешёвых, ночных номерах,
По утрам задыхаясь бежать за трамваем,
                Опоздать, не желая,
и кон-дук-то-ра,
              проездной предъявить: непременно,  просили,
Ну, а что предъявить, я, сегодня, смогу,
Не увидите вы в бесконечной России,
                Отпечатков следов на январском снегу.
Я, теперь – выше райских высот и гораздо –
                Ниже адовой бездны,
…огни, фонарей,
                Подо мною искрятся, в нелепости праздной,
Где-то хлопают створы железных дверей.
Где-то рамы, оконные, снова открыты,
Для фиксации времени время течёт:
                За мгновеньем мгновенье,
…минуты убиты,
Было холодно, в них или же горячо,
                Не молчащим сердцам, даже, в полном молчанье,
Или наоборот: в неуёме бесед,
Тает время, закончившись в храме, свечами,
И дождями, последний, смывается, след.,
Что же можно оставить, когда, после смерти,
                Попытается кто-то, вас, вдруг, отыскать,
Ну, а душу, ветра, в неземной круговерти,
Будут: в высь, устремлять, закрепляя в тисках,
                Где-то над суетою, на уровне неба,
И над уровнем века, давая узреть,
                Те места и местечки, где ни разу и не был,
                До явления гида,
…на бейджике, «СМЕРТЬ»,
                У которого, можно: прочесть,
…это слово
                Будет самым последним, а после – полёт,
А остывшее тело, в дешёвой столовой,
                Упирается вилкой, ещё, в антрекот
                Или рубленный шницель,
…и счёт  не оплачен,
И остались долги, и не знает жена,
Что, отныне, в семействе, всё будет иначе,
Не ищите меня,  ни в моих временах. 3.03.2013г.

Не так давно в литературно-дискуссионном клубе «СП» при Центре Современной Литературы  и Книги состоялся вечер посвящённый теме «эротики в поэзии, обсуждение, как ни странно, вызвало у собравшихся большой интерес и бурную реакцию. Больше всех возмущалась одна молоденькая поэтесса. Причём её вовсе не смущала сама тема, её обидело то, что она не получила ожидаемого. «Где – эротика»? – спрашивала она у присутствующих. Не знаю, чего уж она ожидала, но её так и не удалось убедить в том, что для возбуждения эротических чувств не всегда обязательно, быть через-чур откровенным.
а порой, даже и наоборот, отстраняясь от излишней открытости легко возбудить самые затаённые чувства читателя. Как пример, я специально для неё написал данный текст, а удалось ли добиться должного эффекта: судить не мне.
МИХАИЛ ВЭЙ.
ОКОНЧАНИЕ СВЕТА ИЛИ ОЧЕРЕДНАЯ СМЕРТЬ БЕГЛЕЦА.
Я выброшусь из… ,
                нет: зачем из окна?
Из женских объятий, и прочь улечу,
Мне скажут: «Из женщин: такая – одна
                Из всех существующих,
…слово «ХОЧУ»,
        Любой бы, не смог: удержать, из самцов,
                Блудливых, однажды, её повстречав:
Какая – фигурка, какое – лицо»,
Но… тяжесть любви, разве: всяк, на плечах,
                Способен: сдержать,
и не каждый, в костёр,
                Страстей неуёмных, способен: нырнуть,
Такая любовь, ну,  почти – приговор,
Пусть, даже, без траурных проводов в путь,
                Последний,
…хотя, голова – на плечах,
И шее не нужен топор и палач,
Твоими, не будут, твои же, слова,
Вот: кажется – мёртв, а всё время – горяч.
- «А надо бы, парень, садится за стол:
Ты – гений, стихами, слова оживи»,
Какие – стихи, ведь, творит произвол
                Любовь?
потому и бежишь от любви.
…На улице дождь, позволяет: остыть,
И даже, почти оживая, вздохнуть,
Когда ж, над Невой, разведутся мосты,
Возможно, сегодня, сумеешь: заснуть.
Ты слышал не раз: «Невозможного нет»,
Одно, лишь, не взято тобою в расчёт:
На столике, в рамочке, женский портрет,
Живому, не мёртвому, спать: не даёт.
Беглец непутёвый, напрасно не ври,
Что это, как в песне одной: «Н-А-С-Т-А-Л-Ь-Ж-И» ,
Глаза, из портрета, прикажут: «Умри»,
Беги, не беги, но не сможешь: ожить.
А всё, что написано – попросту, бред,
Июньские, кажутся бредом, дожди,
Стреляет в поэта, глазами, портрет,
М шепчешь в мобильник: «Прости и приди».
А значит: страстей, не закончился, ад,
Какой: окончанию света – пиар,
И влажные простыни, снова, кипят,
И плотью насыщен любовный отвар.
Души, пропадёт, ощущенье внутри,
Два тела – безумны у адовых врат,
«Творить: говорите»?
Но и го-во-рить -
                Способность, оставишь в районе утрат.
Горошины, горького пота, когда,
Меняют окраску свою на заре,
С утратой порока, с утратой стыда,
С утратою времени в календаре.  19.04.2013г

МИХАИЛ ВЭЙ.
                ТЕОРИЯ СЛУЧАЙНОСТЕЙ.
Не нашедший себе примененья,
                Ищешь вход или выход,
…увы,
Не спасёт, в кабаке, опьяненье,
Не спасёт и наклон головы,
                С постоянным стираньем коленей,
                У работ богомазов,
…тоска
          Обозначится мрачною тенью,
Револьвер подержав у виска,
                Но не долго:
решится, не каждый:
                Оживить спусковой механизм,
Смерть оставив, свою, на «однажды»:
Одряхлевший, когда, организм,
Холод, вдруг, незнакомый почуяв,
Перейдя все свои рубежи,
В шёпот вложит слова: «Как хочу я:
Ну, ещё, хоть немного, пожить».
…А зачем:
чтобы жрать до отвала
               Постоянно, меняя, авто?
Чтобы ночью подруга стонала,
И проснувшись не помнил бы: кто –
                Эта девушка,
- «Да, не одета,
Слава Богу: ещё – хороша»,
…Словно пули, мелькают сюжеты,
Не без чувств и не вздрогнув душа,
                Сквозь себя, пропуская брезгливо
                Вереницу событий пустых,
                Снова ищет холодное пиво,
Или образы древних святых,
Постоянное будто похмелье,
Пальцы даже не лезут в носок,
И всё чаще становится целью,
Привыкающий к дулу висок.
Что-то хочется: сделать, такое,
Что никто, ещё, не… совершил,
Потому не находит покоя
Дикий голод угрюмой души.
И она, задыхаясь, глотает
                Пустоту,
чтобы, утром, вопрос,
                У подруги: «А кто – ты: такая»?
                Вызвал горечь, стекающих, слёз. 24.04.2013г
 
 

    

             
  МИХАИЛ ВЭЙ.
                ПРИЗРАКИ ПЕТЕРБУРГА.
Как мне хотелось вырасти,   
Многого ожидала,
 Меньше ли стало сырости?
Больше ли, счастья, стало?
Прежних потерь умножена
Мизерность многократно,
Маму вернул бы Боже мне,
Всё бы, вернул, обратно.
Вечно мы – недовольные,
Взрослою стать: желала,
Стала и как же больно  мне:
На берегах канала
Вновь, появлятся,  призраком,
Наперекор науке,
Ищущей, детства, признаки,
В каждом случайном звуке.  21.04.2013г.

                МИХАИЛ ВЭЙ.
                ДЕВОЧКА СМЕРТЬ ДЛЯ ОБИЖЕННОГО ХУДОЖНИКА.
                (диптих написанный по мотивам фотографии)
Самое странное, что эту фотографию я увидел, ещё в марте, когда и задумал написать по ней стихотворение. Но как-то было всё не собраться и лишь в апреле, чуть ли не в день рождения главного героя, я почему-то вернулся к этой теме. А на фото всего два человека мужчина в военном френче без знаков отличия и маленькая девочка. Взявшись за руки они идут по цветущему саду, вроде бы, на первый взгляд, с совершенно беззаботными лицами. Но и выражение лиц может быть слишком обманчивыми и цветущий сад являться ярким туманом, слишком жуткой действительности. Имя девочки скорей всего останется в неизвестности, во всяком случае, для большинства жителей нашей планеты, имя второго персонажа, вряд ли когда забудется в мировой истории цивилизации, потому что оно звучит не иначе, как Адольф Гитлер.

1)Кличет мама  под вечер сына:
«Ади, милый, пора – домой,
…Станет взрослым, когда, мужчиной,
Что ждёт мальчика, Боже мой,
                В скором будущем»?
Ей тревожно,
Ибо, деточка – так: раним,
Утверждающий: «Я – художник»,
Потешаются, все, над ним,
Поколотят нередко, даже,
Боль обиды – всегда, свежа,
Ведь, художника может каждый:
                Безнаказанно обижать,
Если он опускает руки,
… Ади, руки, не опускал,
Всё промчалось, и только, бункер:
Мрачный бункер – его, финал.
Ах, как часто сутулит плечи
             Постаревший давно пацан,
Впереди ожидает вечность,
…Говорят: будто, нет, лица
                Да и глаз у старухи-смерти,
Говорящие нагло врут:
Дяди Ади приснятся дети:
Ишь, разбегались по двору,
Наплевать: моросит, что, дождик,
Разорались, ну, как грачи,
А в сторонке стоит художник,
Улыбается, но молчит,
И во взгляде, его, упрямом,
Полыхает, печей, жара,
Он не слышит, как кличет мама:
«Ади, милый, домой – пора»! 23.04.2013.

2)Дядя Ади, твой крест железный,
                Наивысшая из наград,
                Железякою бесполезной,
                Вдруг, становится,
…русский мат
            Раздаётся, уже, в Берлине,
Доктор Гебельс – совсем, не врач,
Уголь, пусть и горит в камине,
Но потрогаешь: не – горяч.
Дядя Ади: вчерашний – фюрер,
                Гордость – нации,  в полный ноль
                Превращается и де-юре,
                И де-факто,
…любая боль
Не сравнима, с паденья, болью,
Что за девочка в сад зовёт?
Не на праздничное застолье,
            Где германский, тебя, народ,
                Представителями, когда-то,
                И не худшими принимал,
…Где-то, русские автоматы
                Застрочили, горят дома,
Это – где-то, а здесь, в цветенье,
                Яблонь, виснет такая тишь,
Словно в чреве – ты: до рожденья,
Дядя Ади, прощай, малыш.
Смерть – не бабка и не девица,
А девчоночка, что, в саду,
                Ожидает,
…другие лица,
            К сожаленью, уже не ждут.
И плевать, что Берлин – в осаде,
И на всё-то, теперь, плевать,
Улыбается дядя Ади,
                Как сопливый малец, опять.
Крепко, девочкину, ладошку,
                Запирает в свою ладонь,
…Труп – чернее, дорогу, кошки,
                Перешедшей:
…уже, огонь
                Доедает остатки плоти,
…сколько ж было сожжённых тел:
Были дяди, и были тёти,
Только, были,
«Я не хотел»! –
                Крикнуть: хочется, разве свалишь,
                На другого, вину свою,
- «Доктор, где – вы»?
В ответ: «Ты сам, уж,
Я же деток, своих, убью
                И себя, и жену, о-т-р-а-в-о-й,
                Не нашедший других путей,
Нам, на жизнь, не осталось, права,
Мы нимало  чужих детей
                Загубили,
а ты, бездетный,
С милой девочкой, в майский сад,
                Отправляйся: искать ответы,
Мне – пора: ожидает ад»,
…Ах, как пахнут цветочки яблонь,
Будто нет никакой войны,
Здесь часочек, побыть, хотя бы:
                Чем – не счастье?
Путей, иных,
       И не надо,
- «Скажи, малышка,
                Это – Рай»?
- «Дядя Ади, нет:
Это – лёгкая передышка,
Очень скоро погаснет свет,
Аромат обернётся смрадом,
Стоны будут, как гром, звучать,
Называется это: адом
                Для вчерашнего палача».
…Как рука – холодна, ребёнка,
И твоя рука – холодна,
Крики врежутся в перепонки,
                Оживившие времена –
                Умерщвленья детей невинных,
Заискрится во мраке ток,
Чья-то матушка ищет сына:
«Ади, Ади, ты – где, сынок?
Ты не мог: быть, настолько чёрствым,
Чтоб рождать повсеместный плач,
Живописца, обидеть, просто,
Ты – художник, ведь: не палач»?
Но ужасны – его, картины,
Он не мог? Ну,  а если …мог?
Твоего, увидавший сына,
Ведь, не зря, задрожал, Ван Гог,
                Одноухий?
А Леонардо
               Взвыл: «Гоните его скорей:
Здесь – людское пространство ада,
Не для хищных, оно – зверей»!
…Чёрт и тот его не приемлет,
Рай к словам покаянья глух,
И решили: послать на землю
              Возрождаться, фашистский дух» 22.04.2013г.
       
3)Растрещится мороз-старикан,
Утверждая: «Ты – больше, не в моде»,
И покроется коркой река,
Та: в которую, дважды, не входят.
Под стеклом неприютного льда,
Сохраняешь такую гримасу,
Словно вышел из зала суда,
Или с двойкой, в портфеле, из класса.
Зная, что исправлять не дано,
Совершённых при жизни ошибок,
И во льду не проделать окно,
Давит прошлое тяжестью – глыбы,
Ты какую обязан: держать,
Даже если рождён не атлантом,
Ну-ка, мальчик, попробуй сбежать
За растраченным в детстве талантом.
А по льду продолжают полки
Всё к тому же стремится итогу,
Под собою не видя клыки
То ли Гитлера, то ли Ван Гога.     27.04.2013г.         


МИХАИЛ ВЭЙ.
                СЛАВЯНСКИЕ ПЛЯСКИ.
На горячих углях, босиком,
Мы танцуем, не чувствуя боли,
Этот танец, нам, с детства знаком,
Под мелодию, что с колоколен
                Разливает, тяжёлая медь,
И не год, и не два, а веками,
Ну, а выскочи бурый медведь,
Мы, зверюгу, задушим руками,
                Попривыкшие жить голышом,
Обнажаясь по самые души,
«Ну: кому, на Руси – хорошо»? –
Снова, фраза врезается в уши.
Душит, душит, но не… додушить,
С кислородной, рождённых, нехваткой,
Испекаем, до самой души,
С детских лет загрубелые  пятки.
Долбим стены железной пятой,
Чтоб привычно разбрасывать камни,
Не желая спастись красотой,
Завалив притуплённую память.
Но попробуй: любому, скажи,
Мол: твоё-то житие – пустяково,
Закричим: «Это лучшая – жизнь»!
И в карман не полезем за словом,
Даже, если, пустые – слова,
Всё ж они подкрепляются пляской,
Снег ли, грязь ли, густая трава,
Мы, со всем – постоянно, согласны:
Отправляясь не знамо куда,
И неведомо, что, добывая
Не подохнем, поскольку, вода,
 Даже, грязная: всё же – живая,
         В лужах, в реках, в бутылках,
…хотя,
 С этикетки читается: «ВОДКА»,
Но и водку глотаем шутя,
Чтобы, сызнова, шаткой походкой,
Уголёчек, горячий, топтать,
Образуя копчённую трассу,
И кивает, нам, Боже с креста,
С постоянно суровой гримасой.
…Всё по тем же углям босиком,
Без пружин, оголтелые, скачем,
И не думаем, даже, по ком,
Колокольни исходятся плачем. 29.04.2013г.

МИХАИЛ ВЭЙ.
                НЕСКОЛЬКО ВСТУПИТЕЛЬНЫХ СЛОВ.            
Совсем недавно, один из ресторанных музыкантов, в кабаке, где я работаю ночным охранникам по выходным дням, обратился ко мне с вопросом: «Откуда я беру темы, для своих стихов»? «Видите ли, - говорил он: Я с детских лет постоянно что-то рифмую, и мне это даётся очень легко, но как правило не получается ничего осмысленного, я просто не знаю о чём писать». Данный  вопрос ничуть не удивил меня, так как уже почти шесть лет, изучая тексты молодых стихотворцев, я чуть ли не постоянно сталкиваюсь с подобной  проблемой в их творчестве. Иногда, я  просто завидую их строчкам, натыкаясь на истинные находки, но они никак не вписываются в контекст  всего текста, и становится непонятным, а для чего автор вообще прилепил её сюда. Набор каких то, пусть и ярких образов пропитанных свежестью новизны, превращается в словесный винегрет, но который есть, почему-то, не хочется. Конечно, бывает и обратная ситуация, когда молодой литератор выдаёт текст с ярко выраженными глубинными мыслями, но сама реализация – слишком далека от истинной литературы.  Не далее как на этой неделе, к нам в школу поэтического мастерства «Линии времени» пришла совсем юная поэтесса и прочитала текст из серии гражданских стихов, в котором чувствовалась энергетика и мысль, и желание не остаться в стороне от событий происходящих в нашей стране, но всё это было сведено к чистой лозунговости и каждая строка годилась скорей для митинговых плакатов нежели для литературного произведения. Путь поэта, если он встал на него и не собирается сворачивать, не такой уж лёгкий, как это может показаться со стороны, особенно для тех, кто любит называть стихотворцев первостатейными бездельниками, а то и дармоедами. Этот путь заставляет тебя жить в параллельном мире, в состояние невесомости, словно парящим над происходящими событиями под тобой и чувствуя одновременно пространство более глобальное и более загадочное над собой, в попытке найти точки соприкосновения, а потому и темы возникают зачастую самые неожиданные, даже для самого себя.  Одна девочка в контакте,   как-то написала: «Вэй, я тебя уважаю (видимо из-за слишком глубокого уважения, не взирая на разницу в возрасте, было использовано обращение на «ты»), как поэта, особенно в гражданской теме». И действительно, события происходящие в нашу эпоху заставляют особенно часто,  обращаться именно к этой теме, не стану вдаваться в подробные объяснения почему, иначе это описание может занять слишком большую площадь текста, хотя, наверное уже и не осталось тех тем, к которым я не обращался бы. К сожалению, зачастую читатели ассоциируют многих авторов с какой-то определённой тематикой. В том же контакте, Юля Соломонова, по моему мнению:  одна из лучших лирических поэтов, на сегодняшний день, написала мне: «Завидую тебе, Вэй: ты можешь сочинять всё что захочешь, а мои многочисленные поклонники буквально требуют от меня лирики, лирики и только лирики. А стоит написать, что-то другое, натыкаешься на неприятие». Я давно и очень внимательно наблюдаю за творчеством Юли и мне нравится её слегка ироническая манера письма, мне нравится её личный не на чей ни похожий, собственный почерк, но я уверен, что рано или поздно, она откроется совсем с другой стороны, о чём я могу судить по тем текстам, которые она прислала мне в «личку». А вот в отношении меня, Юля немного ошибается, поскольку и от Вэя немногочисленные поклонники, чаще всего, ожидают текстов сопряжённых с гражданской позицией сегодняшнего дня. Впрочем, я никогда не пишу в угоду кому то, и мне совершенно безразличен рейтинг в интернет или в каком-либо другом пространстве. Моё пространство – это бумажный лист, площадь, которого я пытаюсь расширить не за счёт длины текста, хотя на этот счёт только ленивый не высказывал мне своих претензий, а за счёт отражения мировосприятия, во всех аспектах, волнующих мою душу на данный момент. В качестве примера, попытаюсь объяснить, в двух словах, что побудило написать меня стихотворения, которое называется «Жильцы».
Ну, прежде всего, кое, что о чём было сказано выше, а так  же тема ближайшего заседания литературно-дискуссионного  клуба «СП» при Доме Современной Литературы и Книги, а тема эта: «Мания величия у поэтов и тех кто считает себя поэтами». Две другие отправные точки, вроде бы и не имеют отношения к вышесказанному, но поскольку находятся в том же временном пространстве, то без них конкретика момента являла бы далеко неполную картину, речь идёт о беседе президента с народом и о приближающейся дате всенародного праздника Дня Победы. Понятно, что в один текст невозможно уместить всё, этого и не следует делать, поскольку автор и только он – вправе выбирать какие-то глобальные события или совсем непримечательные  детали, способные оживить картину жизни определённого момента. Сразу же хочу извиниться перед своими читателями за слово, которое, я прежде никогда не использовал и надеюсь не буду использовать впредь, хотя оно и не относится к нецензурной лексике, но для стихосложения является, мягко говоря, несвойственным. Но в данном случае, мне кажется, что если его убрать, вместе с ним исчезнет, та резкость, по моему мнению, просто необходимая конкретному тексту.
               
                ЖИЛЬЦЫ.
Надоело, достало, обрыдло,
Врать: как будто – тебе – всё равно,
Прочитав с этикетки «Повидло»,
Банку вскрыть и увидеть говно.
Ложь: живём, что, в стране этикета,
Здесь, на зИму,  похожа весна,
А священному слову поэта –
                Грош – цена: таковы – времена.
Этикетка глаголет: «Культура»,
А культуры, увы: ни-ка-кой,
Ведь, любая сопливая дура,
                Облака отодвинув  рукой,
                Ничего, дальше носа, не видя,
                И читая какую-то хрень,
                Под короной поэтовой сидя,
                Выражает сегодняшний день,
                Через те же прозрачные сопли,
Вот сморкнулась, а ведь, не видны,
Под безумно прощальные вопли,
Исчезающей, блики, страны.
Сколько – их: этих «Барби» слащавых,
С распальцовкой – на тысячу рук,
Им бы – денег побольше и славы,
Лишь, за то, что причастны к перу,
Претендуя на некие смыслы,
Только крест, не желая тащить,
Пишут:  «Сладко», читается: «кисло»,
А свобода – страшней чем арест.
И на что, нам – свобода, такая,
Где живёшь от вранья, до вранья;
От Москвы до Приморского края,
Потешаясь над собственным «Я»?
Здесь презренье к сегодняшним старцам,
                Выражают с почтеньем,
…а как
          По другому,
…красиво плеваться
И любезно показывать «фак»:
                Научившись давно и надолго,
Про себя проорав: «Ё – моё:
                От пролога и до… эпилога,
                Повсеместно – сплошное враньё»,
И про розочку, в вазочке, строчки,
Трупным запахом пахнут: нюхни,
…Нос зажав, дочитаешь до точки:
А не так уж и плохи – они.
«Да, неплохи, - закрестятся лОхи:
Всё – красиво и «блох» - никаких»,
…Охи, вздохи и вновь – охи, вздохи,
                Наших душ – постоянно, глухих.
Загрубевших в таком постоянстве,
А не всё ли: не всё ли – равно?
Ищешь выход в безудержном пьянстве,
Но палёная водка – говно,
И поэзия – тоже, «палёнка»,
И палённая, в ней – красота,
А рыданье расслышав ребёнка,
Моментально увидишь Христа:
Он – младенец, Мариею, брошен,
                В бак помойный: «А как прокормить»?
И у Господа рот перекошен,
Снова, Боже не принят людьми.
Друг на друга, что пальцами тычут,
Каждый врёт, что не дружит с виной,
И химичат, химичат, хи-ми-чат,
Зарывая в обёртку говно.
И такая же – правда поэта:
Все поэты бессовестно врут,
Прочитаете слово конфета,
Но как прежде: не сладко – во рту.
Мы к другим не стремимся планетам,
Утопая в красивом говне,
В сорок первом, неужто, за это,
                Мной неведомый дед, на войне,
                Без вестей, неприкаянный сгинул,
Чтобы с карты исчез Ленинград,
И услышав от взрослого сына:
                «В День победы, пойду на парад»,
                Начинаю и в это не верить,
                А без веры, поди: проживи,
Но повсюду – железные двери,
А за ними – жильцы, без любви. 1.05.2013г.

МИХАИЛ ВЭЙ.
                МЕЖДУ.
Фантазировать – грех, если эти фантазии,
С «правдой-маткой» - в одном: запрещённом ряду,
И соседи трендят, мол: твои безобразия,
Непременно, однажды, расплату найдут.
Но… не нужно суда:
подвергаю судимости,
                Я себя самого,  каторжаня нутро,
Удивляясь, жены, постоянной, терпимости,
Разговоры, соседские, слышащей про
                Кобеля своего, даже в мыслях – блудливого:
«Он, глазами, любую – готовый: раздеть»,
А супруга сидит, у окна, терпеливо, так,
Словно, ей отвечать, за меня, на суде.
…Приподняв воротник, будто прячась от совести,
Надвигая поля, шляпы, низко на лоб,
Сочиняю свои фантастичные повести,
Наяву, обнимая, прекрасных особ.
Не особо, хотя, к этим дамам – привязанный,
Явь – подобие сна: пролетела: забыл,
Эти женщины все – внеурочные  праздники,
Лишь, заметки фантазий – на полях у судьбы,
Той судьбы: у окна, что опять, в одиночестве
Встретит пасмурным днём, наступивший апрель,
Ожидая, когда ж, одиночество, кончится,
И зашаркает, тапками, вечный кобель.
Я зайду, как всегда, пересудом запятнанный,
Стебли купленных роз затрещат в кулаке,
И что – правда, что – ложь: самому, не понятно мне,
И откуда, помады,  следы – на щеке.  1.05.2013г.

МИХАИЛ ВЭЙ.
                ЕЁ ВЕЛИЧЕСТВО ЦАРИЦА НОЧЬ.
                (поэма)
Глава первая. ИСЧЕЗНОВЕНЬЕ МЕЖДОМЕТИЙ.
Наступит ночь, без судей, палачей,
Без правды, лжи:
…все-лен-ная – сплошная,
Свечей попросишь,
…а каких свечей?
И спичек нет, кричи: «Но я же знаю:
Что под землёю вырыты, метро,
                Туннели,
…что летают самолёты
                Над облаками»!
Но…   не знает,  про
                Всё это,  ну никто,
…а сам-то, кто – ты?
И есть ли ты? Повсюду – ночь, одна,
…Быть может: и земли не существует,
                Которая, людьми, заселена,
А ты про Русь, какую-то, святую
И про Христа, который на кресте,
                Распятый шепчет: «Где –ты, где ж – ты: Отче»?
…Забудь стихи: что были на листе,
 Ни слов и ни листа – в объёме ночи,
                Что порождает темень пустоты,
И в телескопе жизни не отыщешь,
Цеха исчезли, церкви и мосты,
Не стоит баснословные деньжищи
                Сулить, за появление на свет,
                Самцу и самке,
…ВСЁ, без исключенья, под грифом ночи:
                «Не было и нет»,
…Неплохо бы: чайку, да и с печеньем.
А может быть возникнет динозавр
И мамонты заполнят, скоро, выпас,
Свою жену задушит некий мавр,
И карта, из колоды чьей-то  выпав,
                Докажет, что нечестная – игра,
Потом: позднее, в крике паровозном,
Появится недавнее «вчера»:
Москва, победу, в цвете краснозвёздном,
         Под шелест вражьих сверженных знамён,
Ознаменует праздничным парадом,
Но нет людей, и нет  людских имён,
И споров нет: отравлен Моцарт ядом
                Давным-давно,
И был ли мальчик? Эх!
Вот, даже,  «ЭХ» - в нелепом, но не в свете,
Чтоб, крякнув, выпить за чужой успех,
За свой бы лучше: пусть, гордятся дети.
Но не звучат ребячьи голоса,
И не гремит над люлькой погремушка,
- «Который – час»?
Беседа о часах –
                Великий нонсенс, и не важно: душкой
                Ты мог бы стать иль бесом – во плоти,
Воспоминаний нет и нет пророчеств,
А впрочем, если хочешь: пошути,
Позабавляй, надеждой, царство ночи.
Представь, что ты – Гагарин, например,
И по ковровой, шествуешь, дорожке,
Великий праздник, будто, в СССР,
И вот уже распахнуты окошки,
                Во всех домах,
…но что за барабан
                Грохочет, так, на Бородинском поле,
И ты не от вина: от крови – пьян,
А космос – где? Конструктор, что: уволен?
Где – гермошлем? В пещере нет огня
И снова – ночь с беззвёздным покрывалом,
Тебя ищу, а ты зовёшь меня,
Всё перестало: быть и перестало
                Обозначать присутственную суть,
Не до войны, теперь, не до футбола,
Захочется на женщину взглянуть,
Раздеть её, и сам, конечно, голым,
В постель, к ней, хочешь: юркнуть,
…что – за бред:
                Ночь – разве, смерть? Ночь – место для интима,
Когда, в командировке твой сосед,
Ну а его жена, тебя, любимым,
                Зовёт, а за окном огней поток,
                Разносят иномарки,  разноцветьем,
Ночь - это стихотворчества исток,
Текущий сквозь столетия к бессмертью.
Ночь – для раздумий,
…к завтрашнему дню,
                Она должна: явиться подготовкой,
Для свадеб составляется меню,
А если поезд сделал остановку:
                Грех – не сойти, наверно, на перрон
                И покурить на звёзды, молча, пялясь,
Отодвигая дату похорон,
Ещё дела, премногие, остались.
Покажется, что смотрит из окна,
                Вагона,
                шустрый мальчик, конопатый,
Да это ж – ты. Конечно. Вот те – на:
Уходит время, чиркая лопатой,
                О каменистость, снежность раскидав,
                На незнакомом, вроде бы, погосте,
Тебя, зачем-то принесли сюда,
Твердя, все люди – временные гости
                На свете,
- «Чирк» и больше – ничего:
Ни динозавров, ни копыт с рогами,
И не наступит, снова Новый год,
И в грехоносца, не швыряет камень 
                Пусть даже не имеющий грехов,
И только, ночь, как прежде, во вселенной,
Без этих отвратительных стихов,
Которые могли бы: стать, бесценной
                Находкой,
                если б, всё же, их нашёл,
Какой-то археолог приземлённый,
Эх, был бы шок, да только, даже, шок,
В пустыне ночи, сгинет, отменённый. 18.01.2013г   

Глава вторая:
Переход из текущего дня,
К темноте, где в среде одиночеств,
Не найдёте, конечно меня,
В государстве, что названо ночью.
Нет не странник извечный  в ночи,
Только, мысленно, всё же блуждаю,
Слыша, хохот: хохочут ключи,
Я, которыми, не обладаю.
Может это явились за мной,
Чтоб послушать мои пожеланья
                Перед смертью,
а после – конвой,
и растрел предрассветною ранью.
А возможно вернулась жена,
Вспомнив светлое прошлое: всё же,
                Ведь была же верна и нежна,
 Может пьянство простит,
нет не может.
Крест поставлен, захлопнута дверь,
Опустели шкафы и комоды,
Ночь: глашатай недавних потерь –
                Отвратительнее Квазимоды.
Впрочем горбится-то не она,
Это корчишься сам на диване,
И не ей, а тебе – не до сна,
Водки выпьешь, да легче не станет.
Утро? Где же – оно? Ха-ха-ха!
Разохотился: утро – не скоро,
Ночь к мольбам – постоянно, глуха,
За окном разухабился город,
Веселится огнями реклам,
Раскудахтавшись, распетушившись,
От вокзалов бегут поезда,
Будто тысячу раз согрешивши.
Ночь, чужие, скрывая грехи,
                Пыль и грязь,
…не преступница, вроде,
В ней рождаются, даже, стихи,
С нею день в безвозвратность уходит,
Кто-то плачет, а кто-то поёт,
Кто рождается, кто умирает,
С ней является, к нам, Новый год,
Пролетевшим последним трамваем,
…В исхудалости календаря
Лист, последний, оторван и что же?
Нас не вешают на фонарях,
Не сдирают ни скальпы, ни кожу.
Отчего же, тогда, по ночам –
                Боль мучительней, даже зубная,
И так хочется громко кричать,
Вьюгам зимним с тоской подпевая,
Подпевая дворнягам,
опять,
         Что развылись: голодные – твари,
И готов свою душу распять,
- «Что ты, что ты: одумайся, парень,
Поскорее шнурок схорони,
Не спеши приласкать его мылом,
За ночами являются дни,
А при свете не всё так уныло.
В нём собаки забыв про скулёж,
Пожирают подачки прохожих,
Да и водку, с утра, ты не пьёшь.
Вдруг, поверив, вернётся, быть может
                И супруга,
при встрече не зря ж,
        Не одёрнула тёплую руку,
                При пожатье, и словно мираж,
Позабудете оба разлуку.
Может: ночь – далеко, не кошмар,
А обитель надежд и желаний,
Для уже разбежавшихся пар,
…Поезда возникают в тумане:
                Первом, утреннем,
…чей-то возврат
                Обозначив носильщиком хватким,
Кто-то крикнет: «Ах, как же я рад,
                Нашей встрече,
…вопросы, загадки
           Схлынут, вместе с глухой темнотой,
Что растает почти виновато,
А бывает ли: кто-то – святой?
Разве, только, когда-то распятый
                И оставленный на ночь взирать
                На суровость земных очертаний.
Только, это – уже, во вчера,
Было ль, не было?
А на диване – человек одинокий в ночи,
С неподвижностью, глаз, онемелых,
Из потерянных  в жизни мужчин,
До которого, больше нет дела,
                Никакого, уже никому,
…Так ли – это? Того ли он хочет?
Нет: его, непременно, поймут,
Ну конечно же, НЕ…
                среди ночи. 18.01.2013г.
   Глава третья. НОЧИ НАДЕЖД НАШИХ.
Меж крестами газетных полосок
Пробивается ночь из окна,
По паркету хотелось бы, босо,
                Шлёпать весело, но… времена,
Для веселья – совсем, неудачны,
В лютый холод блокадной зимы,
Только, даже детишки не плачут,
Превращаясь надолго в немых.
Слышишь: дробь барабанную, зубы,
                Как выкладывают, изо рта,
Кадры хроники, в недрах ютюба,
                Позволяют, умершим, восстать.
Обрести, хоть какую-то, зримость,
И хотя бы на время постичь,
                Нашей памяти, необходимость,
Ночь блокадная, как паралич:
Паралич, что на деле – обманчив,
Свет прожектора режет её,
На вопрос: «Ну, а что это значит»?
Есть ответ: «Значит город живёт».
Да, от голода падают дети,
Чтобы, на ноги, больше не встать,
Чтоб живущим, сегодня, ответить,
На вопрос о значенье поста,
                Неурочного: ночью, не ночью,
Просто ночью – страшнее в сто крат,
Ведь проснутся ты, всё-таки, хочешь,
Прошептав: «Дорогой, Ленинград,
                Утро доброе»,
Но… не прос-нуть-ся,
За водой не спустится к Неве,
Клей столярный, расплавленный, в блюдце,
                Тортом кажется,
 а…  в голове –
           то ли ночь, то ли день: не-по-нят-но,
За окном постоянно гремят
                То снаряды, то бомбы,
…ты, брата,
                Похоронишь, с сестрой,
«Виноват, -
                Прошептав: Что дышать: продолжаю,
Что сумел, вот ведь, вас пережить»,
Своей гибели, вновь, возражая,
И штурмуя опять этажи:
                За ступенькой ступеньку, до ночи,
Снова – ночь, значит: точно, дожил,
Вижу, даже, посуду воочию,
Для чего – эти вилки, ножи,
Эта супница, эти фужеры:
Довоенной поры – антураж?
Ничего, кроме, разве что, веры,
                Не осталось,
…воистину, наш,
                Путь – во мраке,
во мраке, во мраке,
Веришь Родине, но не себе.
Были съедены кошки, собаки,
Во дворах не видать голубей.
Ночью можно: фантазии, волю,
                Дать полнейшую: будто – весна,
Будто – мир, и пора: на застолье,
                Звать гостей,
но война, есть война,
          Что динамики рвёт метрономом,
Будто смерти считая шаги,
Ты, с которой, приблизко – знакомый,
Разве нет? Попытайся: солги.
Достоеваского, греют, романы,
                Прогорая, в печурке, дотла,
Догорела Каренина Анна,
Где-то, Пушкина, книга была.
Ни Руслана, тебе, ни Людмилы,
С их сожжения стало теплей,
Чтоб об этом, когда-нибудь, сыну,
                Смог: поведать,
когда, на столе,
      Будет всё: от конфет до бананов,
А на полках грудится тома,
Ты достанешь «Людмилу с Русланом»,
Или вот: мушкетёров – Дюма.
Будет всё: будут ночи, как ночи,
И причёска твоя в серебре,
Вспоминать: может быть, не захочешь
                Звук сирены, за ней артобстрел.
Как покойников хмуро грузили,
                Похоронной команды, бойцы,
Внуки, этого, не проходили,
Спят спокойно, сейчас, сорванцы.
Спите, спите: оно, так и должнО,
По-людски, без блокадных ночей,
Вспомнишь их, и морозец – по коже,
Это память вручает свой чек.
Ночь беснуется моросью снежной,
Будто улей, встревожен, зимы,
В Петербурге: в столице – надежды,
Без  которой не выжили б мы. 18.01.2013г.

Глава четвёртая: БЕЗДОКУМЕНТАЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Не всегда умирают молча,
Кто-то стонет, а кто кричит,
Только, души, порвавшись в клочья,
Всё – одно: пропадут в ночи.
В это время, не похоронят
И не женятся по ночам,
Даже, пусть, ты – совсем не дома:
У подруги, да и свеча,
                У постели – уже, задута,
Да и женщина отдалась,
Все обряды, всегда, на утро
                Оставляют,
а ночью, связь,
Для семьи, для могилы или,
Для врученья любых бумаг
                Выключается,
…вы остыли
Или вам не остыть никак
                От накала своих исканий,
Ждите: солнце, когда, взойдёт,
Ночь иначить, себя, не станет,
Ночь – черна, словно чёрный кот,
Только волки протяжно воют,
                Исхудавшие, в темноте,
Да и крысы, никак, покоя
                Не отыщут,
…нелепым, смех,
                Остаётся, видать: безумцу,
                В это времечко – не до сна,
Хорошо бы, к утрУ, проснутся,
С пониманием: времена,
                Значит, не завершились:
…значит,
               Ты не умер, ну, не женат,
                Так женись,
…хуже, если плачет
                Чья-то женщина, крикнув: «Брысь»,
                Чёрной кошке невиноватой,
                В том, что ставшей, уже, вдовой,
                Нужно слушать мотив лопаты,
Я проснулся. Ура! Живой.
Ночь является Рубиконом,
За которым твой белый свет,
За которым, ты, по закону,
Получаешь пятнадцать лет,
Ибо, ночью, за грех не судят,
Даже, если не спит судья,
Ночь – загадочна: в ней и любят
                И не любят,
…порой, друзья,
               Предают и строчат доносы,
                Исключительно по ночам,
Папироса, за папиросой,
                Источаются,
…тут и там,
                Огонёчки, горят зловеще,
Кто-то видит тюрьму во сне,
Сон, порою, взаправду – вещий,
Вот, уже и гуляет снег,
               У барака, седой метелью,
И придётся  мусолить срок,
…Ночью, часто, незримы – цели,
Только, если, взведён курок,
Значит: в комнате, грянет выстрел,
И стрелок превратится в  цель,
Чтоб не видеть как яркость листьев
Перекрашивает метель,
          В темноте где страшнее боли,
                Многократно, была, тоска, 
Пусть не в лагере – ты: на воле,
Не касается, пусть, виска,
                Револьверного дула, холод,
Возраст, тоже, здесь не при чём,
Пусть, уже, далеко – не молод,
Или молодость бьёт ключом,
Ночь – великое обостренье,
В ней сомненья твои кишат,
С бесполезностью поля зренья,
Полем делается душа,
Ты, которое, болью пашешь,
Или радостью, может быть,
Ночью, в городе, часто – страшно,
Если, вдруг, на тебя жлобы
                Надвигаются воровато,
Ты, от этих, не жди добра,
Впрочем, мимо прошли ребята,
И растаяли во «вчера».
Вместе с ними промчалось «лихо»,
Ты вернулся, живым, домой,
И стоишь у окошка тихо,
Не знакомый, ещё, с тюрьмой,
И с той женщиной – не знакомый:
                Ты с которой  создашь семью,
Будет тесть не главой ГАЗПРОМА,
Это ясно, он скажет: «Пью:
Пью, конечно, и грех: не выпить»,
Даже, если не ангел – дочь,
           Всё же, тесть, «поднобравшись» всхлипнет,
И отпустит обоих в ночь.
Чтобы, вскоре, кричали: «Горько»
                Гости пьяные до утра,
И за зорькою, будет зорька,
                После ночи, проём двора,
                Освещать,
…народятся дети,
Ночь, для этого – в самый раз,
Чтоб младенец не видел, в свете,
                Обезумевших лиц, экстаз.
Лиц, которым, всего-то – мало:
«Больше, больше: ещё давай,
А зачем?
Чтоб, упав устало,
             На могилу найти права.
Чтоб вдова, притворяясь скорбной,
Проверять: началА б, счета,
Чтобы сделалась ночь загробной,
Чтобы кончилась суета.
Не всегда, умирают, молча:
Кто-то стонет, а кто кричит,
Только, души, порвавшись в клочья,
Всё – одно: пропадут в ночи. 21.01.2013г.

Глава пятая: ПОД СТУК ТРАМВАЙНЫХ КОЛЁС
Ночь – это целая страна,
Но где – столица? Где – законы?
Граница – проклятущей зоны?
Порой, появится луна,
               Чтоб, снова спрятаться за тучу,
Давай: решайся на побег,
Не слишком робкий – человек,
Но и смельчак, увы: не лучший.
День, вместе с вечером сошли,
                Со сцены, как-то незаметно,
Рычанья или сантименты,
                Ну, ну, попробуй-ка: пошли
                По почте,
…дети-интернета,
                Услышав «грохнут»: «Ха-ха-ха:
Сегодня, почта – чепуха,
Зимой, без писем, прыгнем в лето.
Легко, нырнуть, из ночи в день»,
Легко? Да, только, виртуально,
А это значит: не… буквально,
И замираешь, как тюлень,
Хотя, конечно, на перине,
                Но где-то, всё-таки, звучат,
                Глухие ритмы по ночам,
                И замечаешь, на камине,
                Часы, старинные,
                давно,
                Они стояли, без завода
Откуда стук? Молчит природа,
Моторы, стихли, за окном.
Да это ж – сердце: слышишь, глупый,
Его тревожный молоток,
И крОви чувствуешь приток,
Который и не снится трупам,
                В гробах,
…опять, гробы, гробы,
Как будто ты, уже, истрачен,
Но разве стал бы жить иначе,
Сбежав от собственной судьбы.
Ночь давит, будто в крысоловку,
                Её, нежданно, угодил,
Ой, что-то будет впереди,
Но в мыло, врезалась, верёвка.
И револьвера барабан
                Ждёт пустоты в одной ячейке,
Не стоит выстрел и копейки,
Щелчок, похожий на щелбан,
Ты заменить бы: мог, полётом,
                Последним, с крыши, только вниз,
И кто-то вышел на карниз,
Уже, не ты ли – этот кто-то?
Не ты ль, для смерти, предпочёл,
Глоток настойки ядовитой,
Не помнить, чтобы, о кредитах?
Чтоб не ложилась, на плечо,
                Ладонь немого кредитора,
…Ночь – на дворе, таков – расклад:
Могло бы всё пойти на лад,
Не будь, настолько, мёртвым город,
                Страна и жители страны,
Не будь: пустой ночная сцена,
Не поднимались бы, так, цены,
С прилавков, прямо до луны.
Не зря ж, она, давленье чуя,
                Зарылась в тучу с головой,
И ты, по комнате кочуя,
Поверить: хочешь, что – живой,
                На самом деле,
…впрочем, зная,
Что выжить, с каждым днём – трудней,
А сколько ждёт, таких же дней,
В которых, приторность цветная –
В палитре стен и потолков,
Чужих пузато-пошлых джипах,
Но, ты не знаешь этих типов,
Считая, будто им – легко.
Не слыша киллера дыханье,
И крик последний: «Нет же: НЕТ»!
А вот и траурный портрет,
И лап еловых колыханье,
Что расстилают под гробы,
                Не ночью,
…всё-таки не ночью,
Но жизнь становится короче,
Без всяких «кАбы», да «кабЫ».
Ночь, город, слякоть или стужа,
Без света или с фонарём,
Мы, днём, всегда красиво врём:
                «Я нужен»,
А кому, я, нужен?
Вопросы, лишние, зачем,
Когда, уже, совсем стемнело,
И ощутимо стало тело,
И нет, ладони, на плече?
По счастью киллер не на месте,
Верёвки с ядом, тоже, нет,
Не ищет траура портрет,
И остаётся граммов двести,
                В графине, водки;
огурец –
           Хотя, надкусан, но в запасе,
Как прежде, все секунды – в часе:
                Все шестьдесят,
…а ты – мудрец,
Ты – звездочёт, тебе не спится,
Но… звёзд, ведь, тоже: не найти,
Трамвай сбивается с пути,
Чтоб в темноте, всю ночь, светится,
Врезая, в снежный сумрак, крен,
Сидят в вагоне пассажиры,
Где – их дома? Где их – квартиры?,
Где – к холодцу, ядрёный хрен?
И для чего, вагон, кочует,
А двери, в нём, отворены?
Но это – сон,
…такие сны,
Ну, совершенно, не хочу я
                Обозревать,
- «Давай, давай:
В вагон, положено: забраться,
В нём – петербуржцы, ленинградцы»,
ЛЕТИТ, без номера, трамвай.
Летит не зная поворотов,
Зря: разбрехался про гробы,
Вдруг, неожиданно, забыв:
                Кто – ты: такой,
… - «А правда: кто – ты»? 24.01.2013г 

Глава шестая:   
Нет городов, материков;
 …наречья,
             Звучанья,   все, отныне лишены,
Ночь – это тьма, во тьме зияет вечность,
А вечность состоит  из тишины,
                Вселенской, бесконечной, однотонной,
Где – явь и сон, и снова – явь и сон,
Хотя, возможно, существует донна,
Что, серенаду слыша, на балкон,
                Выходит,
…рядом рушат колокольню,
И кличут, комиссаром, главаря –
                Неверующих,
и… совсем не больно –
                Повешенным, в ночи, на фонарях.
Возможно, только строится «Титаник»,
Возможно, динозавры воду пьют,
И командир дивизии: Чапаев
                Не ранен,
…а возможно, я стою,
                Во мраке, ожидающий трамвая,
А снег, без окончания идёт,
И ближе, всё – минута роковая,
Одна минута, а… не целый год,
Не месяц и не час,
…открылись двери,
Какая же, в вагоне – толкотня,
Здесь полу-люди или полу-звери,
Встречают бездыханного меня.
Здесь,  все, понятно сразу: неживые,
Заблудшие, без права на «вчера»:
Цари, дворяне и городовые,
Вот – генералы, рядом – юнкера,
Здесь мамонт – не диковина, а данность,
Здесь – стаи белых, сумчатых волков,
И ночь определяет постоянность,
Без разделенья цифрами веков,
Здесь счЁты и счетА – несовместимы,
С отсутствием желания: иметь
                Дворец, квартиру:
ВСЁ… промчится мимо,
Во мраке и попробуй рассмотреть,
«Привет, коллеги», - мог бы: пассажирам,
                Сказать, но на каком же языке?
Мы – жители, уже, другого мира,
И клоун, в ярко-рыжем парике,
Улыбкою помадной, лишь тревожит,
Не прыгнет лев в горящее кольцо,
Есенина окликни, здесь: «Серёжа»,
Не дрогнет неподвижное лицо.
Ни звать, ни пожалеть и ни заплакать:
                Не сможет,
…ну, тогда, захохочи,
Здесь, самая последняя собака –
                Любому, ровня,
…тут же соскочить:
                Хотел с подножки,
…ничего не вышло,
Входи  в вагон: пора, мой друг: пора,
Товарищ Брежнев и товарищ Гришин,
Давно ль, в свой адрес, слышали: ура?
И вот сидят, ну, как блатные «урки»,
Наполеон, Адольф и Черчиль – здесь,
Стал «Реквием» бы родственником «Мурки»,
Когда бы зазвучал, поскольку, смесь
                Добра и зла, позора, чести,
                …душам
                Вручается:
…все , будто близнецы,
Не ясно: за вагоном – море, суша,
А тишина висит без лишних «ЦЫЦ»,
             К которым, в нашем прошлом, попривыкли,
Без разницы: свобода – ли, тюрьма,
Сошкрябаны умы, как будто циклей,
А что, такое – души без ума.
Трамвай палатой, кажется, психушки,
Но санитаров нет и нет врачей,
Зато, Булгаков, Бунин, Чехов, Пушкин
Забыли: занимались, прежде, чем.
Вокруг – лишь, ночь, где всё ещё родятся,
                Наверное,  младенцы,
и опять,
В блокаде замерзают ленинградцы,
Кого-то, обязательно, распять:
                Придётся на кресте,
…а вот и гвозди,
Пора мужчинку, к боли, приучать,
Не пахнет кровь, но кровью пахнет воздух,
Что – ощутимей, именно, в ночах.
Всё это – сон, нелепые картины,
                Рож-даю-щий,
…проснуться: не пора ль?
Не Гоголь – ты, ведь и не Тарантино,
И не известный, обществу, корабль,
                С названием «Титаник»,
…просто – странник,
                Трамвая ждущий, но… трамваи спят,
Спит в мыслях недостроенный «Титаник»,
И даже тот, пока, кто – не распят. 24.01.2013г.
   

Глава седьмая: ЧЁРНЫЙ КВАДРАТ.
Можно ночь, низведя, к квадрату,
Черным цветом нарисовать,
Но… в квадрате, найди, Пилата,
Не его ли, …задел, кровать
                Или девы Марии,
 в чреве,   
            Чьём, уже, затаился  плод?
Ну и что ты расскажешь деве,
Про, когда-то, святой – народ,
Тот, в который себя Спаситель,
Как в квадрат заключить решит?
Впрочем, кто – ты: обычный зритель,
Что блуждает в ночной глуши.
Окажись ты, на том же месте,
Где Пилатом вершился суд,
«ЗА» и «ПРОТИВ» сумел бы взвесить,
Чтоб не юркнуть в число Иуд?
Не принёс ли б, с гвоздями, ящик,
Чтобы римлянам услужить,
И сумел ли б: понять скорбящих?
…Даже, в светлое время,  лжи
                Год от года всё служат чаще,
А во тьме-то сам Бог велел,
Может: верность измены – слаще,
Но предашь и остался цел. 
Целой жизнью, живи позднее,
В ус не дуя, а хочешь: дуй,
                Лишь, однажды, предав еврея,
Это было: в каком году?
И не вспомнить, считаешь «баксы»,
Золотишко, на чёрный день,
                Зарывая,
…ботинки, ваксой,
                Начищая,
...на бюллетень,
Уходя, если   от простуды,
                «Тридцать семь» перепрыгнет ртуть,
Твой прапрадед: не ты – Иуда,
А про чёрный квадрат забудь.
Геометрия, да и только,
Где, здесь – живопись? Отвечай,
«Ах, ты долюшка наша, долька», -
                В кабинете, вздохнёшь, врача,
Получив, от него, рецепты,
И скользнуть, поспешив, за дверь,
Ты – никтО, а вернее: нЕкто,
В прошлом, в будущем и теперь.
Сдохнешь. Был ли (ответь-ка) хлопчик?
Бугорок, да могильный крест,
На таком же распяли Отче,
Правда, он – не из здешних мест.
Здесь – Россия и кружат хлопья,
               Мотыльками под фонарём,
И в шинели душа холопья,
Окружённая январём,
Через город ползёт к конторе,
Где отчётов лежит гора,
И утонет в бумажном море,
С возвращением во вчера.
Понимая, лишь в сказках -  чудо,
А на деле – один, квадрат,
Ни Христа – тебе, ни Иуды,
Что родился и то: не рад,
Просто, некуда  было деться:
Папу, с мамы, кому снимать,
Затаскала, тебя, под сердцем,
До родильного дома, мать.
Ты, никак, не хотел наружу
                Выходить, акушер тащил,
Даже, маме ты не был нужен,
С нелюбовью варить борщи,
И носки постоянно штопать
И по тем же врачам водить,
В общем, полная вышла ж..а,
Мгла маячила  впереди.
Ночь – черна: никаких – иллюзий,
Ну, чего ты пищишь, чудак,
Ведь, в Советском живёшь Союзе,
Где, забытое, «Господа»,
                Презираемо – слово,
…каждый –
             Здесь, товарищ: ни Бог, ни царь,
Лишь, позднее, потом, однажды,
                Ельцин выползет под фонарь,
И начнётся другая тема:
Вот и первые  господа
                Закричали: «Гниёт система»,
Снова, час, наступил, суда.
Кто, здесь – Бог, кто – Иуда, главный,
                Разобраться и не успеть:
«Слава Ельцину»!
- «Слава, слава»!
Будем зваться, надолго ль, впредь,
                Россиянами?
…Русь – святая,
Только, в чёрный квадрат, опять,
                Забираемся,
… «запятая»,
                Оттого, что воротит вспять,
Завиток искривляя точку,
Где ж – пришествие номер два?
Эй, Мария, рождай сыночка,
Пусть, о нём, полетит молва.
Ночь, ведь, вроде бы – неизменна,
И фонарь, под окном разбит,
И растут непомерно цены,
С чем, не ясно, уже, в связи.
И вообще оборвались связи
                С прошлым, с будущим и с крестом,
Вся Россия живёт на газе,
И какой-то мужик, с хвостом,
      И с рогами, застольем вертит,
В чёрный омут отправив смех:
«Захотели свободы, черти,
Чтобы жёны оделись в мех,
Чтоб ломились, от яств, прилавки?
Жрите, сволочи, коль – не лень,
Вот вам:  доллары, вот вам: справки,
Вот, та самая: бюллетень,
А верней документ, что сдох ты,
Ведь, давно уже – не живой,
Ну, покашляй, давай: подохай,
…Со слезами, перед Москвой,
                Походи,
…здесь, слезам, не верят,
Здесь парад – это маскарад,
Здесь, за каждой железной дверью –
                Ночь, а может быть и…
                квадрат».
 
Глава восьмая: НОЧНЫЕ ПРОКАЗНИКИ.
Проказниц и проказников – пора,
Им Петербург всецело отдаётся,
Им шашлыки мангалят повара,
                На Углях раскалённых, словно солнце.
Тиранят сластолюбцы языки,
Словами непотребными для слуха,
И выпить, ну совсем – не дураки,
А как не выпить, если в горле – сухо,
А на душе – такая, пустота,
Ну как её, злодейку, не заполнить,
Не проносить же рюмку мимо рта,
Ведь, хочется забыться и не помнить
Про серый день, что скрылся за спиной,
Как всякий безнадёжный предыдущий,
Зайди в кабак: другого не дано,
Обзор, поскольку, в нём – не самый худший.
В нём юбочки – предельно коротки:
Для ловеласов – жаркая приманка,
И отражают, лаком, ноготки,
                Твой жадный взор,
…ну, раз, такая пьянка
                Пошла у нас, не грех – и попошлить,
Зачем – любовь: и шалости довольно,
- «Пойдёшь ко мне, красавица»?
- «Пошли»,
А может: скажет: «Ишь ты: прыткий – больно»,
Ну, а куда девать, ответь-ка  прыть?
Постель – вполне, пригодна для разминки,
Чтоб свой вулкан в чужом тепле зарыть,
Устроив сладострастные поминки.
Ведь, ночь – сладка, ты ловишь поцелуй,
                За поцелуем, и… стремишься дальше,
И вот, уже, одежда – на полу,
«Люблю тебя», - прошепчешь,
…сколько ж – фальши
                В признанье наспех сказанном в ночи,
Ведь, никакой любви и нет в помине,
Проказница зашепчет: «Не молчи,
Не у-х-о-д-и: топи, меня, в пучине
                Ночных обманов»,
…аппетитна ложь,
И тело – откровенно аппетитно,
его берёшь, уже, почуяв дрожь,
Чтоб стать вдвоём, на время, монолитом,
Ночь разноцветит круглый циферблат,
                Рекламным светом через, стёкла окон,
                Входящим в спальню,
…этот город – наш,
В котором, даже, вместе – одиноко.
И зубы стиснув продолжаешь врать,
                Проказник возбуждённый,
…ведь, проказа –
                Не-из-ле-чи-ма,
…смотрят из «вчера»,
Своею пустотой, её, два глаза.
И завтра, ты, когда, уже с другой
                Ночной красоткой будешь неразрывен,
Всё тот же взгляд увидишь:
…от него
           Не убежать,
…но это – завтра,
…ныне,
             Сеанс проказ, на время, завершён,
Твоя красотка грустно папиросит,
«Тебе, хотя бы, было хорошо»?
Дым выпуская, машинально спросит.
Ты тоже куришь, глядя в потолок,
Во тьме лепнину, будто, различая,
- «Ну, что ж не отвечаешь-то, милок»?
«Ну, да: конечно», - хмуро отвечаешь,
                С преступным равнодушьем, хмель прошёл,
И ночь, уже, какая-то – иная,
Подумаешь: «А было ль: хорошо»?
Ответ – не утвердителен: «Не знаю».
Зачем живу, зачем сжигаю дни,
Зачем, вообще, родился? Правда: странно,
Густая – ночь, мы словно в ней – одни,
Но наша страсть – совсем, не для романа
                Лю-бов-но-го,
…попробуй: опиши,
Весь текст займёт не больше пол страницы,
В глаголах все движенья – без души,   
                И без… эмоций – взмыленные лица.
А где-то голод, и в огне войны,
              Гуляет страх в арабских жарких странах,
А ты, вот, испугался тишины,
Без казней и без придури, тирана,
                Губительной,
…губительней тоски,
                Считая, ничего-то нет на свете,
А из неё, как вишенки, соски,
Для поцелуев  зреют против смерти,
И против объявленья лишних чувств,
Но стала ненавистной эта близость,
Опять, зубов, звучит, зловещий хруст,
Как будто главным, сделавшись, девизом,
                Игры в любовь,
…ведь, смыслов не найти,
Которые хотелось бы осмыслить,
«Я – холодна, наверное? Прости», -
                Услышишь шёпот, так на шорох листьев
                Похожий,
…вот и ложь завершена,
И повара идут домой со смены,
Ночь розовеет, словно смущена,
И утро вырывается на сцену,
                Рычаньем выезжающих авто,
Но мудростью и утро не излечит,
Проказница накинула пальто,
Поставив точку, фразою: «До встречи». 28.01.2013г.
 
      
Глава девятая: ВОСХОЖДЕНИЕ В ГЕРОИ.
Готов ли зуб отдать? Ещё и как готов,
Чтоб ночь перенести, из камеры тюремной,
                Куда угодно, чтоб,
не слышать: «Это – хто?
Никак  – из доходяг? Никак не из спортсменов»,
А ты – и впрямь, «никак»: ни Мухамед Али,
Чтоб уложить двоих сокамерников прытких,
Чтоб хмуро процедить: «А ну-ка: отвали,
Ведь, я, уже не дам, тебе, второй попытки»,
Тебя начнут пытать, пытаясь слабину
                Найти и доказать: ночь, жалости, не терпит,
Ну, что же ты притих? Как затянулось «НУ»,
Но номер, лишь, один – озвученный, в ответе:
Статьи, ты по какой: свободу потерял,
Статейка –то – смешна: за маленькую взятку,
Эх, парень, впереди – конечно, лагеря,
На годы, позабудь, стремление к достатку.
Достаточно – того: что ты, покуда, цел,
И цель твоя – одна: остаться верным чести,
Не оказаться, чтоб, на чьём-нибудь «конце»,
А то, ведь, «поиметь», все эти парни, вместе
                Сумеют,
…покажи:
Им, блеск своих клыков,
Пусть, утром на полу увидишь эти зубы,
Но до утра дожить, как видно: нелегко,
…«А ну, волчата, ЦЫЦ, - раздастся голос грубый,
                И хрипловатый, но спокойный,
…тишину,
            Немедля наведя,
…наводчик – дед дремучий:
             «Возможно он и дал, сегодня, слабину,
(К тебе, уже, старик подходит), будет: лучше,
                Всем выспаться, и впрямь, ночь – не всегда, мудра,
Ну, а при свете дня, проявит чёткость ясность,
Ты, ведь, малыш, от нас, не думаешь: удрать»?
И засмеялись «урки», ехидно, но согласно.
…Ночь, первая – в тюрьме, а завтра на допрос,
Вопросы – здесь и там, Внутри, тебя – вопросы,
Какая – темнота, 
…покажется костром,
         Сгораемый табак, ожившей папиросы,
«Держи, вот, покури. Давай, давай: кури,-
         Старик, к тебе, подсел: Не нужно дрейфить, парень,
Все эти «блатари» – ничтожества внутри,
Внутри – вопросов, тьма, они тебя запарят,
И понимать начнёшь, впервые, что – почём,
И почему ты – здесь? Суровые – ответы,
Не верь, что время, впрямь, является врачом,
Вся жизнь, как коридор, большого лазарета,
                И ночь, и никаких – целителей вокруг,
А вместо голосов, лишь, мешанина эха,
Никто – тебе, не врач, тем более, не друг,
Но каждый новый шаг, мелодией успеха
Вплетаясь в общий хор - беззвучен, но шагнул,
Но всё-таки ступню немного передвинул,
И это – хорошо:
…зима, а ты весну,
                Приблизил, пусть, январь, ещё наполовину,
                Своих законных дней, пока, не пересёк,
Но числа, вновь и вновь, определяют суммы,
Теперь, давай: поспи, ссулявый новосёл,
Да, знаю: не уснёшь,
… ну, что ж, лежи и думай».
…И в прошлое нырнёшь, в попытке: позабыть,
О сырости тюрьмы, о старом доброхоте,
Про будущность угроз, которую жлобы –
                Сокамерники, всё ж, таили на излёте
                Утраченного дня,
…вдруг, вспомнишь, как жена
                Кричала: «Буду ждать», усердно, жаль: притворно,
Но ты, ведь, сделал шаг, и может быть весна
                Приблизилась, к тебе, совсем не ночью чёрной.
Пусть, это – первый шаг, но будет и второй,
Пусть, скоро поведут, тебя, со всеми, строем
                К вагону, ну, а ты,  ссулявый - не герой,
Конечно – не герой, но нужно стать героем.      
 
                Глава десятая:  КОЕ – ЧТО ИЗ ИСТОРИИ КАПЕЛЬ.
В капле виски, частица ночи,
                Отражается, лишь, одна,
В этом шарике мир – не склочен,
Ночь не полностью, но пьяна,
Убежав от фасадов зданий,
От коптильни ночных авто.
Здесь, ведь улицам нет названий,
Не попросит тебя, никто,
                Предъявить документ,
…погоны
И лампасы, и прочий бред,
Независимо от сезона,
Округлившись сойдут на нет,
          Вдалеке от вселенной  грозной,
Для которой, наш шар земной –
                Только капля, а в ней – берёзы,
                Сосны, страны и я – хмельной.
А во мне – ну, ни капли света,
                Перед каплею на столе,
Отразившей глаза поэта,
                С пустотою, как будто – слеп:
Кроме капли, не замечаю
                Ничего, никого вокруг.
Бармен спросит: «А может: чаю,
Протрезвиться пора, мой друг».
Про «пора» где-то, прежде слышал,
Даже, кажется из петли,
Из которой, не я ли, вышел,
Или вовремя снять: смогли,
                Кореша, заглянув некстати,
                Подвести мне не дав черту,
                Чтобы снова мог деньги тратить,
                На спиртное, бессчётно, тут:
В полутёмном питейном зале,
Видя, в капельке, образ свой
- «Где – я? Может быть на вокзале,
Только, можно ль, не взяв с собой,
                Даже, клади ручной, сорваться
И отправиться в никуда,
Чтобы каплей могли казаться
                Километры и города.
Чтобы ночь уместилась, тоже,
В этом мизере всех мерил,
Ну, а где же – распятый Боже?
Я не вижу»,
«А ты смотри», -
                Голос, будто из преисподней,
                Капля выдавит изнутри,
Это, сколько же я, сегодня:
                Виски выдул?
«Смотри, смотри –
                Снова – голос и станет жутко,
Капля душу, как будто, ест,
И покажется, что не в шутку,
Мне на плече взвалили крест.
И терновник, шипами, колко,
                По окружности головы,
                Плоть тиранит,
…голодным волком,
                Как, товарищи, не завыть.
И со лба покатились капли,
Покрасневшие без зари,
- «Кровь, должно быть? Ответь. Не так ли,
                Капля виски? ну: говори.
Почему же ты, вдруг, затихла?
- «А понюхай»,
- «Зачем»?
- «Нюхни
Алкогольный, бездушный выхлоп,
                Пожирающий ночи, дни,
Месяца и конечно годы,
Всё прошедшее поглотил»,
…Алкогольная несвобода,
                Постепенно, лишила сил.
Что-то после мне снилось долго:
Стены зданий и фонари,
                Крест несущему, но без Бога,
…Сколько ж капель, храню внутри,
                Виски или других напитков,
Разве, кто-то считать начнёт,
Стать не может душа кредиткой,
И не всё-то имеет счёт.
Даже, если, уже, итоги,
В темноте, подвести – пора,
Даже, если остыли ноги,
Что сюда привели вчера,
                В привокзальную разливушку,
Распластаешься под крестом,
И душа превратившись в душку,
Возносясь над открытым ртом,
Каплю жизни, твоей, покинет,
Отражения не найдя,
Бестелесною став отныне.
Нет ни партии, ни вождя,
Нет и времени ни минуты,
Лишь зелёный мерцает свет,
И хотя возвратится утро,
Не напишет, стихов, поэт. 13.02.2013г.

Глава одиннадцатая: СИЯНЬЕ ЗВЁЗДНОГО КРЕСТА.
Замечен не был ну ни в чём,
Не привлекался, не судим,
Не от того ли, ночью, чёрт,
Кричит, тебе: «Вокруг гляди»!
Куда глядеть? Окончен бой,
Кругом – одни, фрагменты тел,
И только, небо – над тобой
И много звёздность  в темноте.
И силы нет:  ползти туда,
Где кто-то спит, в тюрьме, сейчас,
По… ожиданию суда,
Судимый – прежде, много раз.
Но этот: кто-то – жив, здоров,
Хотя, душа, как ночь – черна,
И он совсем не знает про
                Войну, в которой, до утра,
Тебе, мальчишка, не дожить,
И никогда, уже ногам
             Не покорятся этажи,
Забудь про прочие блага.
Да что блага: тюремный срок
И тот – уже, недопустим,
И ты, солдат, не знаешь про
                Того, ладони, чьи – в шерсти.
А грудь накольной синевой
Живописует долгий путь,
Ты будешь – дохлый, он – живой,
Но… поживи, ещё, чуть-чуть.
Совсем, чуть-чуть поразмышляй,
Боль, постаравшись, превозмочь:
Зачем пришлось в людей стрелять,
И почему не слышит ночь,
Как ты, помочь, кого-нибудь,
                Всё время, просишь?
…Помолчи,
Не мучай раненную грудь,
                Кровоточащую в ночи.
Во мраке шаришь, ты, рукой,
Но фляга – в нескольких шагах,
Чифир, уже, попил другой,
И с фразой: «Правды, нет, в ногах, -
                На нары плюхнулся: Братва,
                Давайте: спать»,
…а ты не спишь,
Тебе послышатся слова,
                Почти – забытые: «Малыш,
                Спи: баю- баю»,
- «Мама – ты»?
Нелепым, кажется, вопрос,
Но вновь звучит из темноты,
                Знакомый голос: «Как подрос
                Мой мальчик,
…ты – уже, солдат,
И не влезаешь в колыбель,
Домой, вернёшься-то, когда
И сколько ждать, ещё, недель?
                Ответь»!
И нужно отвечать,
И ты безбожно врёшь: «Вернусь»,
Но будет, жирная печать,
                На похоронке,
…слово «грусть»,
Слова «тоска» и «горечь» лишь,
                Всего-то на всего слова,
Уснёт, во тьме, её малыш,
Сомнений нет, как дважды два:
Что он не встанет в полный рост,
…Представлен не был, не… герой,
Но не преступник, не… прохвост.
Давай, малыш, глаза закрой.
Кто – враг, кто – друг, и чьи тела –
                Вокруг? Попробуй: разбери,
Под гимнастёркой купола,
Но не на коже, а внутри:
                На сердце, выколола боль,
Молитвы слов, не знал, хотя,
Но шепчешь: «Господи, позволь,
Покуда, пули, не свистят,
Слетать, домой, душе, Господь
На мать взглянуть, ещё разок,
Через стекло, окошка, хоть,
Нельзя в окно, через глазок,
                Дверной»,
и Бог сказал: «Лети»!
и звёзды вздрогнули, и вот:
                Ты видишь маму,
…как, «прости»,
                Сказать, она, ещё, всё, ждёт,
Читая, вновь, твоё письмо,
Наверное, в сто первый раз,
«Вернётся, скоро, мальчик мой»,
…Малыш пришёл в последний час,
                Без тела и обнять, увы,
                Не вправе вы друг друга,
…так:
            Не справедлив – сей мир:
…в живых,
             Остался, кто-то, и
«Тик-так», -
               Он: этот кто-то, ход часов,
                Наручных слышит, ночь – темна,
Надежный, на дверях, засов,
                В тюремной камере,
- «Война?
Какая? Где»? – плевать: хотел,
                В наколках, спящий, фраерок
                На ту войну: фрагменты тел,
                В которой, тихий ветерок,
                Ещё ласкает,
…а с небес,
Как слёзы звёзды упадут,
Здесь, в темноте, ночной процесс
                Был завершён, не нужен суд.
Ни прокурор, ни адвокат,
Война – вершитель судеб:
ей
                Плевать, что ты не виноват,
      Что столько планов, в голове,
Имел, а в жизни не юлив,
                Поверил: сбудутся мечты,
Эх, парень, мир – не справедлив,
Ни первый, ни последний – ты
       Непревлечённой жертвой, стал,
                Амбиций чьих-то,
…ночь – темна,
И лишь, небесного креста,
                Не угасает звёздный знак. 15.02.2013г.

Глава пятнадцатая: АРГУМЕНТЫ ХОЛОДНОГО УТРА.
От чувств усталый ночь покину,
Когда погаснут фонари,
И зафырчавшие машины,
Включив клаксонный перекрик,
Устроят на дороге гонки,
Трамваи выйдут на маршрут,
И черти, спрятавшись в котомке,
До ночи, будто бы, умрут.
И люди будут притворятся,
                Во всём,
…и прячась за слова,
В состав, включаться, делегаций,
Не разделённые по два,
                Как ночью, из… которой вышли,
Оставив страсти на потом:
«Потом», где каждый: третий – лишний,
Пусть, даже, явится с крестом,
И скажет: «Я – Всевышний, детки»,
Услышав, тут же: «Отвали»,
Чтоб одинокие соседки,
За ночь, наслушаться: могли,
                Мелодий стонов сладострастных,
Кусая локти в пустоте,
В часах растраченных напрасно,
Им, тоже, хочется вспотеть
                В объятьях, чьих-то, мускулистых,
…Ночь завершается к утру,
Беспечно и конечно быстро,
Метелью белой, по двору,
                Промчавшись, вроде бы без цели,
Но цель, какая-то, была,
Не зря же, в сумраке, потели,
                В соединении тела,
«Ведь, звёзды, кто-то зажигает, -
                Как говорил один поэт:
                Совсем, НЕ ЗРЯ»,
…а про трамваи
                Рассказ похож на сущий бред.
Про тот вагон, что в лунном свете,
             Мелькает призраком порой,
А может быть: его заметить
                Не всяк  способен, и перо,
                Совсем, не лжёт,
и повторенье,
             поездки, ждёт тебя опять,
и будет ночь, стихотвореньем,
                Маршрут, серебряный, искать,
                Лежащий на тяжёлых шпалах,
                Через себя трамвай прогнав,
В краю бетона и металла,
В котором, если не до сна,
                То сам окажешься в вагоне,
Где сам, себе, принадлежишь:
Никто и слова не проронит,
Во мраке снежный шёпот, лишь,
                Почти беззвучный, торжествуя,
                Безмолвно ломится в стекло,
Как будто мир не существует
               С добром – святым, с порочным злом,
Как будто прежние заботы
Он поспешил припорошить,
И ни к чему сырые боты,
           На калорифере, сушить.
За ночью вновь дневная встряска,
И ложь – совсем, не новизна:
Печали – маску? Счастья – маску?
Нелёгок – выбор: вот, те – на.
Ведь, не являешься изгоем,
И каждодневный маскарад,
Сроднить бы мог с текущим строем,
А свежеутренний парад,
                Толпы – обычное явленье,
Оно похоже на шаблон,
В который вбито населенье,
Что тупо смотрит на табло,
Двенадцать знаков почитая,
                Обозначающих часы,
И нет волшебного трамвая,
Есть запах пива, колбасы,
Есть пожеланья и проклятья,
Война и мир, калачный ряд,
И утвержденье: «Люди – братья»,
Об этом, часто, говорят,
        Открыто, но возможно брешут,
Но жизнь, по прежнему, течёт,
А в ней твоё сознанье тешит,
Заслуг прижизненный учёт.
А в ней, к молитве приобщённый,
Грехи, стараешься: замять,
Конечно, ежели, крещённый,
И медный крестик, как печать,
                Грудину ласково щекочет,
Но жаждешь завершенья дня,
Когда, попав в объятья ночи,
И ледяную маску сняв,
В трамвай, свою, вонзая, душу,
               Срывая  лишнее бельё,
Волшебный шёпот будешь слушать,
                Снежинок …над… ночной землёй.
Ночь неделимая на лица,
На предложенья и слова,
И только белый снег кружится
И сквозь него летит трамвай.
Без всяких «может быть» и «впрочем»,
Без «наяву» или «во сне»,
Ведь, только ты с царицей-ночью,
Теперь, вдвоём – наедине.
Но чей-то смех, хотя негромкий,
Вдруг, раздаётся, иногда,
Из оживающей котомки:
«Мы – здесь: не делись никуда.
Не спрятать нас под снежной пылью,
Пусть даже взбесится пурга,
В довесок к непорочным крыльям
                Предполагаются рога».
И ты рискнёшь: напялить пару,
Их преимущество поняв,
Чтоб стать частицею кошмара,
                Вновь, наступающего дня.
Грешить и быть невиноватым,
Приятно: это ли – не рай,
Исчезнет, только, без возврата
В ночи растаявший трамвай.  24.02.2013г.

Глава двенадцатая:  СТИРАНИЕ ГЕРОЕВ
Вся местная шваль выползает из нор,
Чтоб мощи погреть у костра,
Здесь, «сижывал» каждый, на то, что не вор,
                Хотели: плевать «мусора».
Им дел нераскрытых грести не разрыть,
Виновника, нужно: найти,
Да и заодно чуть подчистят дворы:
«Прости, доходяга, прости»,
Вчера был никто, а теперь – фигурант,
И даже кликуху обрёл,
Всё – водка проклятая: пропил талант,
Был гений, сегодня – «козёл»,
И нечем ответить тебе за «козла»,
Стихи начинаешь читать,
Слезинка по чьей-то щеке потекла,
Сурова и впрямь – нищета,
Ни в чём, ни на грамм, не найти правоты,
А «хавку» обязан найти,
И снова – «ментовка»: «О, господи, ты:
Наш старый знакомый.  Прости:
 Прости, доходяга: тебе – не впервой:
                Чужой забирать криминал,
Не станешь же «бычить», ведь ты – не герой?
Бесплатный круиз за Урал,
                Считай: обеспечен,
…бесплатны – харчи,
                Фуфайка и номер на ней»,
Вся местная шваль вспоминает в ночи,
                Исчезнувших замертво в ней.
Бомжи исчезают, для них незнаком
                Печальный обряд похорон,
И сам ты слезу вытираешь тайком,
                Со всех ощущая сторон,
                Лишь, мрак,
…и захочется прыгнуть в костёр,
Чтоб, искрами, в небо взлететь,
Но сердца, стучит, суетливый мотор,
И ешь охлаждённую снедь,
                На всех разделённую поровну,
…жри,
Чтоб, с крысами, юркнуть в подвал,
Когда замолчат, наконец, фонари,
Не ври, что вчера воевал:
Никто не поверит:
… «Афган» и Чечня –
                Никчёмное прошлое, брат,
Ты кровь проливал за каких-то менял,
И где ж – твой, победный, парад?
Знамёна поверженных, в битвах, врагов?
Всё – прОпито: даже, медаль,
- «Да, ладно, ребята, не троньте его:
                Контуженный – малый,
…мораль,
      Нам, ночь продиктует,
Она – далека, от яркой дневной суеты,
В ней легче мотаются, даже, срока,
Когда, измордованный, ты,
                На нарах растянешься,
…ну, воевал:
А дальше? А что же – теперь»?
Не верят, ни капли, тяжёлым словам,
               По спискам ползущим потерь.
Ты – выживший: радуйся, жизни, солдат,
Не сунутый в цинковый гроб,
Твердящий, что горе – совсем, не беда.
Но вот и проходит озноб.
Ведь, жидкость дрянная – хотя, не коньяк,
Но спиртсодержащая всё ж,
Слезинку, поспешно, запрячешь в кулак,
Вот, пьёшь, а её… не пропьёшь.
Она… вы-пол-за-ет, назад не втолкнуть
        В твой пьяный расширенный глаз,
Во мраке – наш путь: омерзительный путь,
Он без стихотворных прикрас.
Когда-то писАлось, теперь – ни гу-гу:
Ни строчки, лишь, зубы хрустят,
- «Беги, доходяга»,
- «Куда ж: побегу»?
-«Беги на последний парад
                Исчезнувшей швали, чьи тени лежат,
                На зубчатых стенах Кремля,
Зарезанный, ночью, судьбой, без ножа»,
- «Как больно-то, больно-то, бля…».               

Глава тринадцатая: МИР – ВХОДЯЩЕМУ.
«Мир – входящему», фразой такой
Поприветствуют в мире грядущем,
                После здешнего:
…вечный покой,
Не для грустной, заплаканной гущи,
                Продолжающей землю коптить,
«Мир – входящему», - скажут в трамвае,
Видно сразу: не склонны, шутить,
                Пассажиры поверить давая,
Всё – взаправдашно: всё-то – не ложь,
И не сон, и не пьяные бредни,
Только, руки навряд ли пожмёшь
                Неулыбчивым, хмурым соседям.
«Нужно было бы взять саквояж», -
                Вдруг, мыслишка возникнет дурная,
Но спохватишься: «Экая – блажь»,
Ведь, судьба наступила иная
                Пассажира трамвая, того,
                Чей маршрут не имеет обратки,
Сколько ж ехать: три месяца, год?
Как мучительны, всё же, догадки.
Здесь становятся сразу равны
                Молодые поэты и мэтры,
А виновник кровавой вины,
Стал соседом, вины этой, жертвы,
Всё прощается и поделить
Невозможно безвестность ночную,
Ничего не маячит вдали,
Дездемону, никто, не ревнует,
Белый, красный отсутствует клин,
Между разницей в цветности прошлой –
                Ни-че-го,
…лишь, кресты – из земли,
И молчанье – погромче, истошных,
                Жутких воплей, оставленных там:
                За бортами, ночного трамвая
Не к своим ли, мы едем, мечтам,
О прошедших годах забывая,
О каких-то: чуть больше – полста
                Или менее  лет,
…здравствуй, вечность,
Как же, я, от предательств устал,
Я устал опасаться:  перечить
                Сильным мира,
…а вот – и они
                Без костюмов, без шляп и портфелей,
Что ж не сгорбился? Спину прогни,
Гордым стал, осмелел, неужели?
Этот должен тебе, а тому,
                Ты, когда-то был чем-то обязан,
С дамой справа, ты помнишь: в Крыму
                Переспал? Пусть всего-то два раза,
но забыл,
…Не забыла она:
                Смотрит снова, всё так же печально,
Только, крымского нет, здесь, вина,
И кровати в гостиничной спальне.
…Маму с папой узнаешь и вмиг,
Пропадают сомненья о смерти,
Мама скажет: «Какой ты – старик»,
После смерти меняются дети.
Неизменен – лишь, путь в никуда,
С неизвестностью тихой, но грозной,
В ожиданье решенья суда
О грехах рассуждать, уже, поздно,
Поздно звёзды считать и считать,
Жизнь, что прожил, совсем не напрасно,
Поздно память, как книгу листать,
Верить белым, а может быть красным.
Поздно девушку ждать на мосту,
Все мосты сожжены без остатка,
Поздно женское тело, в поту,
                Целовать,
…больше не отпечатка,
Да и плёнки, уже, не найти,
                С негативами крымскими,
…поздно,
              Разрешения на ночь, просить,
                В номер к дамочке,
…всё это – воздух:
Вдох и выдох,
и вход;
…этот вход –
                В безысходность, без выхода,
…слышишь:
«Мир – входящему»,
и… поплывёт
                Твой трамвай,
а под ним, уже крыши,
                Купола, над которыми, «Кар» -
                Будет, сызнова, слышаться утром,
                Не тобою:
…ты – там, где Макар
                Не желает пастИ, почему-то,
                Ни телят, ни бодливых бычков,
Вечность – это трамвая паренье,
В нём не требуют больше очков,
                На земле, потерявшие зренье.
В нём голодный не просит еды,
Заключённый глоточка свободы,
В нём тебя не ударят под дых,
И не спросят: «Какие – доходы?
Час – который, теперь или день?
Все преступники – не виноваты,
Здесь, свою постоянную тень,
      Вместе с прошлым, к разряду утраты,
                Отнесёшь,
…а телесную суть,
Гробовщик, измеряет рулеткой,
                Ту, что завтра в гробу понесут,
Гроб опустят в еловые ветки,
Под шумящие ветви берёз,
Под дождя заунывные песни,
Всё-то, стук, заглушает, колёс,
Даже, если, отсутствуют рельсы.

          Глава   четырнадцатая:  ВСЁ ЖЕ.
Королева ночи без короны,
Только – ночь, и только – декольте,
В  черном платье звёздо-миллионном,
Что слетит прескоро в темноте.   
Всё случится, видимо, прескоро,
Впрочем, случай стал обычным, и
Сальный взгляд хмельного ухажёра,
                Ожидая, вовсе, не любви,
                Обладанью дарит предпочтенье,
Это скоро будет, а пока:
«Королеве, срочно, угощенья,
                ПРИНЕСИТЕ»!
…женская рука,
            С сигареткой тонкой между пальцев,
                На одно мгновенье, замереть:
                Умудрится,
…лица, постояльцев –
                Равнодушны,
видимо, смотреть:
             На игру ладони надоело,
                Им, давно,
но… всё же,
                «Чёрт, возьми»,
                Обладает дьявольское тело,
Нет: не плотью, скрепленной костьми,
А верней, не только женской плотью,
Что-то в нём имеется внутри,
Это вы немедленно поймёте:
Ибо, метят, в душу, фонари,
                Ярких глаз, сияньем беспредельным,
…С нею вы сидите за столом,
Понимая, хлеб, себе, постельным,
                Без труда, но всё же, ремеслом,
                Добывает  королева, всё же:
«Всё же», «всё же»; сколько ж – этих «всё ж»,
Все они кончаются на ложе,
Платье – прочь: не нитки – от одёж.
Только – тело, никаких – изъянов,
Звёзды смяты: звёзды – в стороне,
                От того пустого ресторана,
Где шепнули: «Милая, ко мне,
                Завернём: продолжить чудный вечер,
Что уже – в полночной глубине,
Чудо – человечье,
…че-ло-вечье?
Человечье, всё же - не вполне.
Всё же, в ней, божественное – что-то,
- «Видишь: под ногами – облака»,
И слова: «Но это – лишь, работа»,
Не сорвутся, всё же, с языка.
Этих «всё ж» и впрямь – ужасно много,
К ней шагнули, слышите: «Смелей:
Королева, разве – недотрога,
Королевы жаждут  королей»,
Мрамор не способен к передаче,
            Женской красоты, что между стен,
                Наготу сплошную обозначит,
                Даже если ты – и сам Роден.
В комнате прокуренной, пустынной,
Оживёт скрипучая постель,
Голова, теряется, мужчины,
Темнота, цветную акварель,
                Выпрыснет, и выпорхнет, наружу,
                Сила затаённая внутри,
Для такой минуты было нужно:
                Сделать шаг, один;
…теперь, бери.
Нет: не вы – счастливчик:
…кто-то грубый,
               Пришлый, не способный видеть звёзд,
Он не видит, как кривятся губы,
            К ним ведущий, тает, хрупкий мост,
Нет: не тает: попросту сгорает,
Пьяным хрипом, словно, подожжён,
И начнётся, серия, вторая:
«Шлюха, что ты тянешь:
…обнажён,
            Я давно, пора б, уже, раздеться, 
Мне, тебя, полапать – невтерпёж»!   
Только, в разговор, вступает сердце,
                Кровью:
«До чего ж: холодный –  нож,
А удар  почти  – молниеносный»,
Вот – финал.
Но, всё же, как всегда,
Утвержденья, нет: скорей – вопросы,
                Ничего не значат  до суда,
Вы, сюда, не явитесть, пусть, даже,
Правота – на женской стороне,
Честь, так мало вяжется с продажной
                Женщиной, привидевшейся мне,
И была ль она, на самом деле,
В черном, звёздном платье за столом?
Всё спиртное выпито, доели
                Ростбиф, и машина – за углом,
И тела, и время, и пространство,
И суды, и тысячи страстей,
«Нет: давно, покончить нужно с пьянством», -
                Пробурчишь, копаясь в темноте,
                В поисках ключа,
…войдёшь в квартиру,
Наконец-то – дома, и живой,
Только, будет снится зал трактира,
В нём два глаза, женских,  Боже – мой,
                Следуют, попробуй: увернутся,
«Королева, - шепчешь, как в бреду,
Нет ни государств, ни конституций,
Нет и приговора по суду,
Только звёзды, ночь и преглубокий
                Вырез на груди,
… в той глубине,
                Захлебнуться …бы,
но… одиноким,
                Всё же, растворяешься, во сне.
         

МИХАИЛ ВЭЙ.
                Все вопрошают: «Где ж – идея»?
                А напишу-ка о еде я.
                РЯЖЕНЫЕ.
Мы можем: рядиться и в рясу и в тогу,
Мы можем: молиться грозе и дождю,
Мы, кланяться, можем и чёрту и Богу,
И в верности, клясться, до гроба, вождю.
Партийным билетом, своим,  козыряя,
Вновь избранным, в Думу ты можешь  войти,
Жена, чтоб, сказала: «Когда-то, не зря,
Решила, в девичестве, честь не спасти».
Мы можем: погоны носить и лампасы,
Оружием, скалясь, сурово бренчать,
Но выжить: не сможем,  без хлеба и мяса,
От жертвы – в застенках и до палача.
Пусть, даже, не стейк – на столе, а похлёбка,
«Ведь, голод – не тётка», - заявит живот,
Ты…  из-го-ло-дал-ся,
и… шаткой походкой,
                Желанье: покушать, тебя понесёт
                Не знамо куда,
…чуя запах съестного,
                Зубами, готов: перегрызть провода,
                Под током,
не веря, при этом, что слова,
               Важней, не б-ы-в-а-е-т, чем слово «еда».
И ряженных орды, толпою, к кормушке,
                Голодной,  в разброд пробираются,
…пусть,
          Всё рушится, крошится, грохают пушки,
Наелся, напился, и вот, наизусть,
                Читаешь стихи, на рояле сыграешь,
                Почти позабытый старинный романс,
Тебя выбирают, и ты… вы-би-раешь,
В глазах зарябило от ярких лампас,
От золота в храме, от звёзд небосвода,
Порой, согрешив, в ожиданье суда,
Вздыхаешь: «А так ли: страшна несвобода,
Когда ежедневны – режим и еда»?
Вот так, господа, написал я об этом,
И тут же услышал: «Писака, не ври,
Не ради же пайки: ты вышел в поэты,
Не ради похлёбки: вожди и цари,
                Цепляясь за власть, государствами правят,
Держа бунтарей в постоянной узде»?
…Всё – так, господа,
но совсем не о славе –
                Сегодняшний стих, посвящённый еде. 14.05.2013г.
МИХАИЛ ВЭЙ.
                А ПОТОМ – ТИШИНА.
За воротами – тьма, но… идёшь за ворота,
Даже, если во тьме – душегубы, одни,
Слышишь голос отца: «Понесло ж идиота»,
Мать заплачет: «Отец, идиота,  верни».
Но попробуй: вернуть,
…притяжение, блуда,
               Попронзительней криков, отеческих, вслед,
Уходящий, всегда, полагаясь на чудо,
                Оставляет свой кров:
…Был мальчонка, и… нет.
Был ли мальчик, вообще, если, даже веснушки
                Он, свои, захватил?
Их, во тьме, рассмотри,
Крики филина, в ней, вместо бредней кукушки,
                Прокричавшего: «Уф»! Сколько ж раз? Тридцать три?
Тридцать три? А потом? Неужели: распятье?
Неужели: голгофа? Поди: разбери.
Даже, филин-мудрец не имеет понятья,
Только, всё ж – «тридцать три». Отчего – «тридцать три»?
То, что будет потом: станет, после, известно,
                Окунёшься, когда, ты с макушки до пят
                В темноту,
… за спиной,  похоронным оркестром,
                На заржавленных петлях, ворота скрипят:
Все ворота – села или неба: не ясно,
Для родителей, дети – важнее богов,
И вздыхает отец: «Петли, нужно бы: маслом,
                Смазать, прямо с утра, и делов то – всего».
А потом, в тишине – только, хруст, под ногами,
                Поразбросанных, кем –
                …не-по-нят-но,
                …камней,
Дети станут, возможно, в дальнейшем, Богами,
Или просто: исчезнут, безвестно, во тьме». 14.05.2013г.
               
МИХАИЛ ВЭЙ. 
                ВРЕМЯ БЕЛЫХ НОЧЕЙ 
А за скобками, в свете ночей,
Продолжается пенье ключей,
Запах стих крематорских печей,
Даже, кажется: город – ничей.
Показаться, наверно, могло б,
Если б жил, а не загнанный в гроб,
Как, друзьям, сообщили: «Усоп»,
Где – же – поп: отпевающий поп?
Отпевать, хорошо ли, певца,
Что оставил слова без лица?
Чтоб глазели все на мертвеца,
Так вот, черти, глядят из ларца.
Мой ларец, непременно сгорит,
Ни заката – потом, ни зари,
Если Боже промолвил: «Умри»,
Бесполезно считать: «раз, два, три».
Раз, два, три:
…эта белая ночь,
С воскрешеньем, не властна, помочь,
Прочь, мгновенья; движения, прочь,
Ничего-то, нельзя, превозмочь.
«НИЧЕГО-ТО» и есть пустота,
И сосед забирает кота,
                Моего,
проворчав: «На черта –
                Мне – усатый»,
но кто-то, с креста:
Кто-то, кем-то, распятый давно,
                Скажет: «Н-У-Ж-Н-О»,
а, всякое «но» -
                Перед ликом, конечно, бледно.
Кот глядит, в тишине, за окно,
Ожидая, как прежде, меня,
Он глядит  перемен не поняв
Целый день,
…после пятого дня,
Станет ясно, что смерть – не брехня.
Будет ясною ночь над Невой,
Кот – живой, и сосед мой – живой,
Мне бы взвыть, а попробуй: завой,
Вмиг нарушится твой  статус-кво.
«Статус-кво» – это скобки, а в них,
Каждый вздох, каждый стих, каждый штрих,
Каждый бульк и графин – на троих –
                Только, прошлое для… неживых.
А не прошлое – вечная тьма,
Все картины ушли из ума,
В белой ночи утонут дома,
Став похожими на терема,
Без меня ж непохожесть растёт,
Новый год, новый дом, новый кот,
Но всё так же сирень зацветёт
И часов, не нарушится, ход.
Им плевать, если что-то не так,
Продолжают своё: «Тик, да так»,
«Тик, да так», а уход мой – пустяк,
Растворится, друзьями кабак,
Но уже без церковных свечей,
В алкоголе печальных речей,
Чей же – Питер, покинутый? Чей?
Смех послышится белых ночей,
Сохранивших на город права,
Не согласны? Пустые – слова,
Лишь, слова, это как дважды два,
Я ведь, тоже, не верил,  сперва. 15.05.2013г.
               
 
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ПЕРЕФРАЗИРУЯ НИКОЛАЯ ВАСИЛЬЕВИЧА.
Как классик приснопамятный сказал:
«Жить, господа, на этом свете, скучно»,
Когда любовь разрушила вражда,
К тому же, лично ты: собственноручно,
Ей, в руки, флаг вручил, и всё не так
                Пошло уже, и день – чернее ночи,
…Вражды, причиной, может стать пустяк,
Забыть, который, легче, между прочим,
                Чем развивать событий череду,
                Усиливая мелкую размолвку,
Но скажешь: «Всё: навеки пропаду»,
И вещи загружаешь в упаковку:
Носки, рубахи, туфли,
… - «Ну, прощай»,
Не пожелаешь, даже, обернуться,
Мы разучились, видимо: прощать,
Прощаемся, а дальше, слёзы льются,
«Да нет, не слёзы», - будешь нагло врать,
Свалив на дождь причину горькой влаги,
                Опухших щёк,
…твоя, вздыхает, мать:
«Какие ж вы: дурные, бедолаги,
Гордыня душит и казалось бы:
                Её прогнать нетрудно, но, упёрто,
                В её иголку, ниточку-судьбы,
                Вде-вае-те
и в бездну, прямо к чёрту,
                В объятья, покатились колесом,
И почва из-под ног уже уходит»,
- «Ах, мама, я – и вправду, невесом,
Как будто притяженья нет в природе,
                Земного»,
…и мелькают города,
И самолёт проносится сквозь тучи,
На свете жить прескучно, господа,
                На этом,
и на том –
                навряд ли,
                лучше. 15.05.2013г.   


 МИХАИЛ ВЭЙ.
                КОРОТКАЯ ТРАССА.
Езда закончена,
…ездок,
          Беспечный – мёртв: лежит в кювете,
Дожив всего лишь, только, до
                Лет двадцати,
…лихие дети
          Не ценят жизнь, как будто ей,
                И впрямь, цена – одна копейка,
Венки – привычны по стране
                Вдоль трасс,
…попробовать: сумей-ка,
          Смысл отыскать в такой езде,
Что в наши дни – почти что мода,
Как будто сотни лет в узде,
                Пробыв, по-чувст-во-вал свободу.
- «Притормози: постой, сынок»!
Чей – этот голос? Может – Бога?
Но поздно: траурный венок
                Украсил пыльную дорогу.
Не укротить, как видно, прыть,
Причислив жизнь, свою, к забаве,
Не трудно: молодость, зарыть,
Но проще, скорость, было б, сбавить.
Куда спешите вы? Куда?
Притормозили бы ребятки,
Но вновь, беспечная езда
                Вонзает сердце прямо в пятки. 16.05.2013г.
               
МИХАИЛ ВЭЙ.
                СБЕЖАВШИЕ.
Перемолоты кости минувших столетий,
Кровью, в волю, напились деревьев  стволы,
Мы: наследники прошлого – тоже, не дети,
Но пока что не горстка никчёмной золы,
                В жалкой урне для праха,
… и выйдя в пространство,
Мы способны бороться молчать и кричать,
Покланяться Христу или ради Аллаха
                Полумесяц хранить, как святую печать.
Мы готовы на что-то, годны для чего-то,
Ну, на что? Для чего? Где же – нужный ответ.
Нам Гагарин рукой перед самым полётом,
          Улыбаясь помашет: «Потомки, привет»,
Нам кричит политрук, с фотографии старой,
                Перед гибелью скорой: «За нами – Москва»!
И хрипато Высотский, под звуки гитары,
Прямо в душу вонзает, такие слова,
                Что мурашки, по коже, разносятся стадом,
Нас былое за горло хватает: «СТОЯТЬ»!
Метрономом стучится Ленинграда – блокада,
                Словно сердце,
…попробуй: биенье унять.
Медный всадник, ожив, проорёт: «Для Европы
                Мы окно прорубили»,
Что будет потом?
Революция выдвинет хмурые толпы
                На Дворцовую площадь,
…расскажут о том:
Фотографии, бронза и мрамор оттуда,
Что оставите вы, ведь, Россия смогла:
Вам себя доверять?
Все надежды – на чудо,
                От Спасителя?
Только, какие дела,
              И поступки, уже, перед образом смерти,
                Вспомнить: сможете вы?
Что ж, читатель, молчишь?
Раскалились угли, исторический вертел
                Жаждет свежего мяса,
…ты видел Париж?
Покатался по миру, живущий в достатке,
Иль небритым бомжом забирался в подвал,
От вопросов бежишь, всё равно, без оглядки,
Кто-то скажет: «А я, ведь, в Чечне воевал»,
Воевал? Ну, а где же – победные марши,
Где цветы для героя от гордой жены?
Мы едим, выпиваем, становимся старше,
Подарив, волосам, серебро седины.
Чтоб уйти в никуда крематорской отрыжкой,
                Появилась на коже, когда, синева,
За спиной услыхав, как какой-то мальчишка,
Закричит, оживая: «За нами – Москва»!   

МИХАИЛ ВЭЙ.
                КОРИДОРНАЯ СИСТЕМА.
Двери, двери, коридоры,
 Лестниц – спуски и подъёмы:
Это мой обычный город,
Где так много – незнакомых,
                Друг для друга, постояльцев,
Нужно б сблизиться, нежданно,
Чтоб пяток сжимая пальцев,
               Улыбаться неустанно:
«Боже мой: какая – встреча»!
Или «Здравствуйте, коллега»,
«С добрым утром», «Добрый вечер»,
«С первой птицей», «С первым снегом».
«С Новым годом», «С Днём рожденья»,
И опять – по коридорам,
Никакого – удивленья:
 «Ну, пока: до встречи скорой».
Скоро сказка говорится,
Но, увы,  и жизнь – не вечна,
Не успеете проститься,
И не только, скорой встречи,
А ни скорой, никогда-то,
                Не случится:
…крест могильный,
Лишь, на две, укажет, даты,
Не грусти, приятель, сильно,
Раскрывая, резко, двери,
Коридор шагами меря,
Привыкать: пора, к потерям,
В жизнь загробную, не веря.
Никаких – тебе, ступеней,
                Там: ни в небо, ни к жаровни,
Не следов, не даже, тени,
Для живых, мертвец – не ровня.
Оцени рукопожатье,
И сотри ухмылку злую,
Хватит: ссорится и хватит:
                Хаять, всех, на про полую.
Нож, за пазухой, не нужен,
Нужно жить, покуда живы,
Приходи, ко мне, на ужин,
Будем пить, не только, пиво.
И друзей, что под крестами,
Мы, не раз ещё, помянем,
Жизнь – прескверная, местами,
Но… лукавить, вряд ли,  станем,
Утверждая, будто плохо,
            Жить везде и ежедневно,
Поворчал, чуть – чуть, поохал,
А теперь, решай проблемы.
Вверх и вниз; налево, вправо,
- «Здравствуй, друг»!
- «Ага, приветик»,
Две ладони станут сплавом,
Без камней в нагрудных недрах,
Всё пойдёт, как в песне, складно,
На улыбку, если, щедрый,
На любовь, когда, не жадный. 15.11.2012г.

 МИХАИЛ ВЭЙ.
                ЗИМОЙ.
Бомжи, как собаки, в стаю,               
                Сбиваются,
…мне б не сбиться
                С пути, только, я не знаю,
                Что может: со мной, случится.
Останусь на той же даче,
Где воздух здоровье правит,
А может быть: передачу,
В тюрьму, мне, жена отправит.
Где сыро, темно и смрадно,
Где сгинуть – легко, убитым,
А может: проснусь в парадной
Голодным бомжом небритым.
Не вечные – наши силы,
К тому же, судьба – кривляка,
Опять, за окном завыло,
Неведомо чья, собака.
Опять на дворе морозно,
И ветер – охоч до жертвы,
Он с неба срывает звёзды
И счастье уходит в ретро.
Изношенные ботинки,
                До дыр,
                …обнажают пальцы,
Справляют, свои поминки,
Затерянные скитальцы. 1.02.2008г.               
               

                МИХАИЛ ВЭЙ.
     ЧЕЛОВЕК БЕГУЩИЙ ЗА…
Бегун бежит за беглецом,
Один, не требуя подмоги:
Пять раз женился, став отцом
                Шесть раз, но…  не сходя с дороги:
Всё – на бегу, всё – как-нибудь,
Поверив жертву, что, догонит:
Ещё рывок, ещё чуть-чуть
А где-то мать, уже, хоронят,
                Отца,
…помЯнет их, потом,
                Все-не-пре-мен-но,
но… когда же?
В году две тысячи шестом?
                Девятом?
Только, камуфляжи,   
                Переодеть: успеет,
…вновь,
Погоня жаждет продолженья,
Он шепчет: «Голову готовь,
                Чувак,
…огонь, на пораженье,
              Открою скоро, скоро», но…
Беглец, по-прежнему, уходит:
«Мерзавец: выпрыгнул в окно,
И скрылся, тут же, в огороде».
Вновь – пыльный город, в нём авто
Рычат, как тигры, озверело,
Бегун хватает воздух ртом,
Насквозь, рубашка, пропотела,
Отяжелела кобура,
Но револьвер – необходимый,
                Когда придёт: стрелять, пора,
Но не стрелять же, цели,  мимо.
А годы, словно сорняки,
Сбивают скорость постоянно
Бегун  вписался  в старики,
Уже шатается, как пьяный.
Но разберётся с беглецом,
Когда столкнутся на дорожке,
Когда напичкает свинцом,
На мушку взяв, седую бОшку,
…Зима, весна, опять – зима,
Как хорошо, что смазал лыжи,
Он должен беглого поймать,
Который – ближе, ближе,
… «ВИЖУ»! –
                Кричит бегун, а впрочем, врёт,
Нет беглеца; нет,  даже, тени
                Его фигуры,
…снова, год,
                Промчался, как одно мгновенье.
Бегун не помнит имена
                Случайных жён, детей случайных,
А впереди – уже, стена,
                Вся -  в зеркалах,
И вот, что, странно:
Бегун, себя, не узнаёт,
Бормочет, пятясь: «Как же – это»?
Ведь, в зеркалах, маячит, тот,
                За кем, с рассвета до рассвета,
                Бежал он, веря в свой успех,
И вдруг, на финише – досада,
Скрипит, такой, знакомый смех,
Что вмиг теряется бравада.
- «Ну, что же – ты: стреляй, пора»,
Крюк, спусковой, морозит палец,
И холод фразы: «жизнь – игра»,
Почти что выплюнет скиталец,
И рухнет мёртвым беглецом,
Устав, с самими собой, бороться,
Я тоже был таким слепцом,
Я и остался тем слепцом,
Всю жизнь спеша за незнакомцем,
Который спал с моей женой,
И пил, подлец, моё спиртное,
Однажды вырастет, стеной,
Его лицо передо мною,
Все мысли – об одном с-е-б-е,
И вот, на главной остановке,
Погоня врежется в побег,
Отбросив рваные кроссовки.
Толпу покинув бегунов,
Устав охотиться за эхом,
На Иванова, Иванов,
                Взирает, после жизни, сверху.
Я – это он, он – это я,
Все оправдания – некстати,
Когда покинута семья,
Когда утрачены друзья,
Когда? Давно: ещё на старте.
И как предстать перед творцом:
Стрелком? А может быть мишенью?
Бегун  бежит за беглецом,
Без веры в божье воскрешенье. 24.05.2013г.

 
                Жизнь – королева теорем,
                Задач, с короной неизвестных
                В апреле или в январе:
                Не важно, если склон – отвесный,
                И ты, на нём – совсем один,
                И трепыхаться – бесполезно,
                Нет «впереди», нет «позади»:
                Вершина, а… под нею – бездна.
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ГЕРОЕВ.
Привет, герой, способный умереть,
Затерянный в рожденье января,
Как будто цифра, из календаря:
                Тридцать один,
…похожая на смерть.
Год завершён, как прежде, без войны,
И ты кормил, зазря, в подвале вшей,
И вера, клокотавшая в душе,
Что ты – хозяин собственной страны,
                Почти прошла, и ты почти пропал,
В твоей стране, герой – теперь, иной:
                Компании – хозяин, нефтяной,
Он, объективам, дарит свой оскал,
             На солнечном эгейском берегу,
Ему наскучил сумрак непогод,
Плевавшему  на прочий, весь, народ,
А ты идёшь, голодный, сквозь пургу,
         Готовый,  за Отечество, рвануть,
                В атаку, не жалея живота,
Эпоха, нынче, видимо: не та,
Без песни, фронтовой: «Солдаты, в путь».
Трубы, походной, зеленеет медь,
Всё чаще, иноземцев, речь слышна,
…Смерть без идеи, всё-таки,  страшна,
Ты не готов: бесцельно умереть.
Твой лязг, зубов – отчаянней громов,
Сто граммов водки в стужу не спасут,
И мысли напрягает самосуд,
Что ночью восседает меж домов.
Таких, как ты, нимало полегло,
Их не жалеют: все, они – бомжи,
Зашторят окна, глухо, этажи,
От глаз скрывая сытое тепло.
«Привет, герой», - тебе не услыхать,
Твой дед такое слышал в давний май,
Когда оделись в «красное» дома,
Когда салют, победный, полыхал.
Когда все были, вроде бы, равны,
И не позором было слово «труд»,
Тебя, в тюрьму: и в ту, не заберут,
В тюрьме герои, тоже, не нужны.
А так ли – это, славный Дон Кихот?
В эпоху бесконечных сволочей,
В помпезности предательских речей,
Быть может: конь, тебя, давно зовёт.
Хрипит в пурге, вставая на дыбы,
А ржавый меч мечтает, вновь, сверкнуть,
Но ты, себя, боишься: обмануть,
- «Ах, если бы», но… меркнет «если бы». 28.05.2013г

          Если назван «пургой», это – не псевдоним:
                Это – имя,
и бурые клочья,
                Ветер носит, и ты, погоняемый им,
Превращаешься не в многоточье:
                В мно-го-стро-чье,
хотя, не хозяин – тайги,
               В сотрясённом, эпохой, пространстве,
Где нередко, друзьям, идентичны – враги,
И нашедший спасение в пьянстве,
Продолжаешь полёт, сам не зная, куда,
Очумев от такого распада.
Раскалилась  Россия, как ско-во-ро-да,
И не нужно другого, нам, ада.
Конский хвост украшает батыевый шлем,
Пусть, под ним – не Батый, а Володя,
Утверждающий: «Русь, про-па-дёт,   без проблем»,
И дружинники, бравые, бродят,
                По окрестностям,
дань превращая в налог,
Мы – заложники, скорбные, дани,
Крик младенца, в преддверие жизни – пролог,
…Неужели: спасенье – в стакане?
И кому, на Руси – хорошо? От-ве-чай,
Ну, ни тем же: кто сдюжил блокаду,
На столе, у кого, догорела свеча,
Словно чувствуя близость распада,
Цель утратив, утратив привязку к корням,
И к царям, и к вождям и к погостам?
Умирать не приехал, наверно, не зря,
«Эмигрант» на Васильевский остров?
Я покинуть: не смог мрачно-милой страны,
Придушившей нимало поэтов,
Клочья шерсти облепят окружность луны,
                На стекле,
чтоб в иллюзии  света,
Вдруг, увидеть, медведем себя, может быть,
И с минувшим, опять, повстречаться ,
Где, нимало – страданий, не меньше – борьбы,
Где, не зря же, к Неве, ленинградцы,
                Санный путь пролагают, где кони храпят,
                Где князья за столами пируют,
Подсыпая в бокалы, товарищам, яд,
Не от этого ль яда умру я,
Если, даже, поэты, в едином кругу,
Продолжают друг в друга плеваться,
Что я сделать могу? Что сказать, я,  могу?
Я – ПУРГА и на лицах паяцев,
          Вместо маски, скрываю их жалкую суть,
Мной залеплены щели и дыры,
И вздыхает жена: «Доживём, как-нибудь,
В тесноте коммунальной квартиры.
Многим – хуже, гораздо, а ты, как шатун,
Рвёшься прочь, на мороз, из берлоги».
Я – Пурга, что в солёном, медвежьем поту
Заметает изгибы дороги,
                По которым летит, иномарок, картеж,
Даже, речь, ино-зем-ною, стала,
Я – пурга  запоздалых, но всё же, надежд,
Только, вам, моего капитала,
                Слишком тягостен счёт:
…не шуршит, не звенит,
Если в денежном предназначенье,
Каждый скажет: «Пурга, ты  меня извини,
Стало модным, теперь, отреченье
                От заветов, от норм, от любви, от друзей,
А вот песни, медвежьи – вне…  моды»,
Разбавляются, ядом, напитки князей,
И огонь полыхает без брода.
И нелепая фраза: «Россия, Вперёд»,
                В героиновой мечется ломке,
Если веру и ту поистратил народ,
…Не рождённые, наши, потомки,
                Проходя сквозь аборт, превращённые в слизь,
Не увидевши божьего света,
Не познавши глубин, не почувствовав высь,
Нас, уже, не осудят за это.
Но порою, пурга собирается в ком
И становится бурым медведем,
Он меж зданий несётся легко-прелегко,
                Он рычит, 
…отзываются, медью,
                Языки колокольные,
…вспыхнут кресты,
Снег, под лапами, стонет от хруста,
И в минуту, такую, почувствуешь ты
Притяженье земли нашей русской,
                Беспредельной, заснеженной,
…ждущей: когда ж,
Гордость станет основою взглядов,
И сезон завершится тотальных продаж,
Бесхребетной эпохи распада. 30.05.2013г.
      
 МИХАИЛ ВЭЙ.
                Мне некого больше любить,
                Мне некуда больше спешить.
                (из старинного романса)
                В ПЯТИ  САНТИМЕТРАХ ОТ СТАРТА.
Не бегущие в Рай не торопимся в ад,
И вообще, никуда, не спешим,
Угольки прогорят и заснеженный сад,
          За окном, отраженьем души,
                До весны, за-ми-ра-ет,
и дым, над трубой,
                Неизвестно кому, сообщит:
«Рановато, ещё, приезжать за тобой,
                Труповозам суровым,
… «Ищи
             Смыслы – жизни, - учитель, седой, говорил,
Суетливый, такой: старикан,
Где – он? Что – с ним? Ты, только, приятель, не ври,
                Что – живой, поднимая стакан.
…В бесполезности будней, когда-нибудь, путь,
                За своей, оборвётся, чертой,
Оглянуться: захочется, но… не забудь:
                Нет – тебя,
…ты – крутой, не… крутой:
                Не имеет значения,
…путник, в ночи,
                Непроглядной, где нет фонарей,
                Затерявшись, отчаянно ищешь ключи
                От обещанных, райских дверей,
И метнутся: готов, даже, в адскую жуть,
Лишь, бы – не постоянство,
…постой,
           И подумай о прошлом, хотя бы чуть-чуть:
Не пропахло ль оно пустотой,
                Тишиной, с иллюзорностью рёва машин,
Мыльно-оперных женских соплей,
Ты ведь жить: не спешил, и любить: не спешил,
По рисункам российских рублей
                Изучал географию нашей страны,
Не волок чемодан на вокзал,
И с ума не сошёл от такой тишины,
Ну, а всё, что учитель сказал,
Лишь, сегодня припомнил, готовый к рывку,
Но готовность, такая – не в счёт,
И вопрос – несуразен: «Куда я теку»?
Если время, вообще, не течёт.
Где-то:  здесь, современники, но не толпой,
             В одиночку, желают войти
                В свой вагон, проклиная извечный покой,
Им, как прежде, с ума не сойти.
Мысли живы, а сними – порывы души:
Каждый, подвиг, готов: совершить,
Словно старый учитель велит: «Поспеши»,
Только, некуда больше спешить.
Все мы учимся, учим и строим дома,
Вновь, словами насилуя рты,
Веря, будто бы горе – и впрямь, от ума,
В свете дня, как слепые кроты,
В копошенье бесцельном надеемся на:
                На ответы,
…считая, потом,
Прелесть смыслов, конечно, получим сполна,
Только, где? Неужели в пустом,
              Помещенье, в котором, не ждёт человек,
Никого, и другие не ждут,
              Мертвеца, но по-прежнему, падает снег
                На растрёпанность веток в саду,
Чуть подсвеченный молчным квадратом окна,
Как безмолвья седой властелин,
Сохраняющий холод во все времена,
 Чтоб в камине краснели угли.
Зафиксировав, тщетную, но как-никак,
                Всё ж попытку ответ отыскать:
Для чего мы сжигаем угли и табак?
А без поиска, только, тоска,
                Затяжная, останется равной зиме,
Ну, не пить же, всё время, вино?
Светом, ночь,  прорезает не в доме, в уме,
На снегу отражаясь, окно.  5.06.2013г.   
       
МИХАИЛ ВЭЙ.
                О СТРАННОСТЯХ ЛЮБВИ.
                (диптих)
1)ВЕТРЕНЫЙ  ВЕЧЕР

Как же, в доме – уютно,
…стоять, на ветру:
               Было б скверно,
…да, только, по ветру,
Скоро пепел развеют, когда я умру,
Фотографии, ставшие ретро,
Может быть, в социальных сетях отыскав,
Кто-то скажет: «Он, ветреным, верно,
                Был при жизни и девок тянул за рукав,
                Вниз: в подвальчик, с названьем «Таверна»,
…Да, водил, и рукав, не один, истрепал,
Успокоился, малость, с годами,
Только, вроде бы, вовсе, ещё не пропал,
И страстям, могут, даже цунами:
                Позавидовать,
впрочем, сегодня сижу,
            В одиночестве, возле камина,
Ветер всё не стихает: какая-то – жуть,
                За окном, это …ли – не причина,
                Чтоб к «Таверне», в такой ураган, не идти?
Дребезжащие стёкла  согласны,
Сколько вёрст остаётся, по жизни, пройти,
Что  немного, становится ясно,
В зеркалах увидав отраженье седин,
Где ж – жена, долговязые дети?
Не сло-жи-лось: сижу, со-вер-шен-но один,
Старый ветреник, слушая ветер.  31.05.2013г.

2.ПОРТРЕТ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ

В этой маленькой квартирке –
   Много деток, море стирки,
           Пьяный муж и неудачи,
Но жена, смотри: не плачет.
Нет у них воды горячей,
Нет машины, летней дачи,
Денег часто не бывает
Для поездки на трамвае,
Но играет шторой, ветер,
Услыхав, как звонко дети,
Даже, радостно смеются,
Можно, было б: ужаснутся
От проблем такого быта,
Пьяный муж, опять, сердито,
                Шлёт проклятья сучьей власти:
«От неё – одни напасти.
Господам, с утра, кухарки,
Чай, навряд ли, без заварки
                Подают»,
И всё же, всё же,
                Он, судьбу, гневить: не может,
Утверждая: «Жизнь – дрянна»,
Ведь, прекрасная – жена,
Да и дети, право – слово:
                Хо-ро-ши,
…чего, другого,
              Попросить, от Бога: можно,
Наше счастье – не в пирожных,
Грош – цена моторам, крышам,
Если сердце не расслышишь
                Звук, от близости родни,
- «Ты, супруга, извини,
Что такой: я – бестолковый»,
«Слава Богу, что здоровый -
                Улыбается жена:
                Да, не сахар - времена,
Но поверь: пройдут напасти»,
… Неужели: в этом  счастье?
В их глазах найдёшь ответы,
Ослеплённый добрым светом.

                Стефании Даниловой.
3)КРАСИВАЯ ЛОЖЬ.

Можно плакать, но лишь, выходя,
            В коридор, из больничной палаты,
Где, уже, за тобой не следят,
                Голубые глаза, виновато.
Врач сказал: «Только, день или два,
Вы – не мальчик, так будьте мужчиной»,
Слово «смерть», как другие слова,
Впрочем, нет: выражает кончину,
Да и «впрочем», ему – не к лицу,
А у мамы, лицо, исхудало,
И ты будешь: молиться творцу,
Что с тобой, до сих пор, не бывало,
И во всём-то, готов, угодить
                Умирающей: «Знает? Не знает»?
Прошептала: «Сынок, погоди,
Я, наверно, тебя покидаю.
Как ты, милый, теперь: без меня»?
- «Что ты, мамочка: даже, не думай,
Мы дождёмся счастливого дня:
                Дня – поправки»,
и… быстро, из сумок,
Апельсины, творог, молоко,
                Достаёшь: «Нужно лучше питаться»,
…Как же этим: двоим – нелегко,
Что поверили, вновь, притворятся,
За улыбкой удерживать грусть,
                Со слезами, лишь, до… коридора:
«Ну, до встречи, я скоро вернусь»,
И больная кивает: «До скорой».
Распадутся слова на слога,
Было б проще: уйти молчаливо,
Каждый думает: «Ловко солгал»,
И неправда
                бывает
                красивой.
               
МИХАИЛВЭЙ.
                ВРЕМЯ НОВЫХ БЫЛИН.
Привет, герой, способный умереть,
Затерянный в начале января,
Как будто цифра из… календаря:
        Т-р-и-д-ц-а-т-ь  один, похожая на смерть.
…Год завершён, как прежде: без войны,
И ты кормил, зазря, в подвале вшей,
И вера, клокотавшая в душе,
                Что ты – хозяин всей своей страны,
                Почти прошла, и ты почти пропал,
В твоей стране, герой, теперь – иной,
Компании, владелец, нефтяной,
             Что объективам дарит свой оскал,
                На солнечном, гаванском берегу,
Плевавший на Россию и народ,
Ему наскучил сумрак - непогод,
А  ты идёшь, голодным, сквозь пургу,
                Готовый, за отечество, рвануть
                В атаку, не жалея живота,
Эпоха, только, видимо: не та,
Без песни фронтовой: «Солдаты, в путь».
Трубы походной, потускнела медь,
Всё чаще, иноземцев, речь слышна,
Смерть, без идеи – всё-таки, страшна,
Ты не готов, бесцельно, умереть.
И лязг, зубов – отчаянней громов,
Сто граммов водки, в стужу, не спасут,
И мысли напрягает самосуд,
Что, ночью, восседает меж домов.
Таких, как ты, нимало полегло,
Их не жалеют: все, они – бомжи,
Зашторят окна, в темень, этажи,
От глаз скрывая сытое тепло.
«Привет, герой», - тебе не услыхать,
Твой дед такое слышал в яркий май,
Когда оделись, в красное, дома,
Когда салют, победный, полыхал.
Когда все были, вроде бы, равны,
И не позором было слово «труд»,
Тебя в тюрьму и в ту : не заберут,
В тюрьме герои, тоже, не нужны.
А так ли – это, славный Дон Кихот,
В эпоху бесконечных сволочей,
В помпезности обманчивых речей,
             Быть может: конь, тебя, давно, зовёт.
Хрипит в пурге, вставая на дыбы,
И ржавый меч мечтает, вновь, сверкнуть,
Но ты, себя, боишься обмануть,
- «Ах, если бы…»,
Но меркнет «если бы».
 
МИХАИЛ ВЭЙ.
                У КАРТЫ СОВЕТСКОГО СОЮЗА НАКАНУНЕ ДНЯ РОССИИ.
Не возлюбив, не ближних, не самих:
                Самих… себя,
…умножим  мы, дверные,
                Засовы, насмехаясь над людьми:
«Все люди – воры»,
…смотрит, из-за шторы,
                Любой из нас на город за окном,
Цветных огней обманчивую сущность
                Призревший,
…ненавидящий сильней,
                Теперешнюю жизнь,
 считая: лучшей
                Ту, что была; ведь, даже, эскимо
                Казалось слаще, листья – зеленее
                На ветках тополиных,
…видит Бог:
И люди были, в прошлом, поумнее.
Но так ли – это? Недовольным нам,
Затерянным в сравненьях постоянных,
Любые, не по нраву – времена,
И в прошлом, недовольны, как ни странно,
                Властями, были,
…редко ли: кляли
Учёных, архитекторов, поэтов?
Хотя, летели в космос корабли,   
Генсеки улыбались, нам, с портретов,
Дубинкою, тяжёлой, офицер,
                Милиции, прохожих  не калечил,
Как жаль, что больше нет СССР,
Как пред иконой, мы,  не ставим свечи
У карты оголгофленной страны,
Которой, верным быть: давали клятву,
Мне возразят: «Что могут пацаны:
Безусые матросы и солдаты?
Нетрудно: текст присяги зачитать»,
Но время седины, напялит, каску:
«Извольте: расплатиться по счетам».
Да, прошлое – конечно же, не сказка,
И рухнуло, ведь, не… по волшебству
                Былое государство,
…вера в чудо –
                От слабости,
…я помню, я… ж-и-в-у:
Живу иначе, и пытаться: буду
                Вписаться в эту жизнь,
…куплю замок,
                Очередной,
…к стальной, прилажу, двери,
Пробормотав: «А что я сделать Мог»?
Сказать: скажу, но сам себе
                не верю. 6.06.2013г

МИХАИЛ ВЭЙ.
                БЕЗ КОМАНДЫ.
Мои собаки не кровожадны,
Я не натравливал их ни разу,
На гостя тявкнут, порой и ладно,
И вновь – под стол: на родную базу.
Однажды, чтобы, отбросить лапы,
Глаза закрыв, напоследок взвизгнув,
Не помня мамы, не зная папы,
Не понимая дороговизны,
Той жизни, что, пронеслась впустую:
Еда, прогулка – два раза в сутки,
Они не знали про Русь святую,
Они – не люди, а просто – суки.
Но в этих сучьих глазах, такая,
               Светилась вера: забыть не просто,
Она, до селе, не отпускает,
Но нет, на свете, того погоста,
                Присесть где можно с бутылкой водки,
Сказав  умершей:  «Ты не забыта»,
…Мои собаки: мои  красотки –
                Не украшенье земного быта,
Вы – часть сомнений и часть метаний,
…Без всякой глупой команды: «рядом»,
                Четвероногий,  из гроба, встанет,
Узнает, если, что очень надо.
Мне часто снятся святые твари,
Но просыпаюсь, людьми, забытый,
Щенка поглажу: «Ты – славный, парень,
Плевать: породы, что, не элитной».  6.06.2013г          




Мы возведём ледовые дворцы
                В суб-тро-пи-ках,
… поскольку, наплевать,
Что неспособны: слёз, сдержать отцы,
И не одна, свои,
                проклятья,
                мать
                Прокрикивает в сторону Кремля:
                «Дитя не лечат, требуя: «Плати»!
Ведь, средства, все, уходят спорта, для
                Раз-ви-тия,
и…    воплями, в сети,
                Звучат слова: «Спасите малыша»!
…Всё выше вырастает стадион,
Смотри: какая – русская душа,
Для нас – копейка, лишний миллион
                И лишний гробик: ТЫСЯЧИ ГРОБОВ:
Три – годика, четыре, восемь – лет,
Но не твоя: чужая – эта, боль,
Не твой малыш оставил белый свет.
Могилы закатают и зальют,
Чем – не каток: ах, как скользят коньки,
И загремит торжественный салют,
Иваны – мы, но, ведь, не дураки.
Не д-у-р-а-к-и: всё делаем с умом,
«Лёд – крепче, - уверяют: на костях»,
Но почему-то, в горле – вечно, ком
И «жесть», сплошная - в свежих новостях.
Чужая боль, чужая  детвора,
Ни твой, ни мой, пока, туманят взгляд,
Сказал поэт, что наша жизнь – игра,
Ура, ура – огням олимпиад.
Свечи, не замечаем, огонёк,
Для гостя – ВСЁ: у нас так повелось,
На финишной черте стальной конёк,
Со льдом, перерезает, вместе, кость.
…Да, широченна – русская душа,
Смотри: как слёзы катятся из глаз,
Когда отец глядит на малыша
                Жи-во-го, но уже, в последний раз. 11.10.2012г
 
Как-то: лет пятнадцать назад, назад одна поэтесса иронически заметила, что, если, вдруг, Вэй решится издать свой поэтический сборник, то всем критикам Питера, целый год можно будет не вспоминать о существовании других поэтов. И вот написанный  текст, который я собираюсь представить вашему вниманию, заставил меня вспомнить это давнее высказывание. Стихотворение действительно получилось довольно-таки странным, даже для меня – любителя неожиданных ходов в стихотворном творчестве, впрочем, само название этого произведения обязывает его быть таковым. А причиной написания явился сегодняшний просмотр, далеко не нового, фильма Дэвида Линча, который я, несмотря на своё глубокое уважение к старейшему киномастеру, к сожалению, до этого не видел. Нельзя сказать, что фильм «Синий бархат»  напрямую является проводником к драматургии текста, скорее более новые работы Линча, могли бы претендовать на подобное право. С моей точки зрения, получилось интересное литературное полотно в виде стёклышек разбитых зеркал из разных эпох, сохранивших на себе отражение своих времён. Не буду вдаваться в подробности, раскрывая особенности текста, хотя существуют опасения, что далеко не каждый поймёт мою задумку и от критиков автору действительно достанется в полной мере.
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ПАРАЛЛЕЛИ СТРАННЫХ ВРЕМЁН.
Мы живём в странном мире: мире – Дэвида Линча,
Годунова, Романовых и Горбачёва,
Кто, там – в кожаной куртке: чекист ли, опричник,
                Тяжеленую руку, положил на плечо вам?
Твёрдым голосом гаркнув: «Товарищ, пройдёмте»,
А возможно, уже, назовёт «гражданином»,
Но какой – гражданин, если утром, в помёте,
                Будешь, «мордой», купаться и слышать: «Скотина,
                Отвечай: на кого, ты работаешь, падла»?
Впрочем, всё это – сон, срочно нужно проснутся,
Никуда не взбирался, ниоткуда не падал,
Никаких – переделов, никаких – революций.
И полотнища красные, чёрно-жёлтые стяги –
                Это, тоже, МорфЕя – ночные «приколы»,
Не отыщутся жертвы, расстрела, в овраге,
Лентобелые  «пуси»,  взметают подолы,
                Несогласные с властью, или, просто, до власти,
                Предпочтя дорываться, подобно Гапону,
Мы живём, понимая, что призрачно – счастье,
А хотелось бы, верно, пожить по-иному,
Да, хотелось бы, только, вот: право – загадка,
Это как – по иному: левее, правее?
Жрать обёртку а в мусор швырнув шоколадку,
Забывая любовниц, назвать, себя, геем?
Нет: не пидары – мы, а нормальные парни,
В чьём, там: доме смешалось и время, и судьбы?
Не муку, а евреев завозят в пекарню,
Золотые, сперва, повыдёргивав зубы.
Странный – мир: очень – странный, с гранатой, под танки,
Кто полезет, сегодня,
«За нами – Москва», -
                Повторяя,
…ни – «Петьки», сегодня, ни – «Анки»,
И Чапаева, имя, вспоминают едва.
Поменялись герои, а звёзды, на башнях,
                Заменили, давно, на уродливых птиц,
В мире, Дэвида Линча – не так уж и страшно,
Пусть и кажется: душат, что голых девиц.
Это – только, кино, жизнь – гораздо страшнее,
В нём, чистейшую правду,  принимают за ложь,
Обвиняя фашистов, а после евреев,
И не только евреев,
…а сам-то – хорош,
                Прокурор, даже, если под именем: Понтий,
                И с припиской Пилат?
- «Ну, а чем же я худ?
Поищите Иуду, и точно: найдёте,
А Христа не найдёте в колоннах Иуд.
Ну, а сыщешь, когда, что с ним делать: с пречистым?
Но об этом, наверное, лучше: не знать,
Если в кожанках, вдруг, не хватает чекистов,
То опричников, армию, можно: созвать».
…В этом странном миру – всё, давненько, не важно,
«Жизнь – игра», - говорили, и чей, теперь – кон?
Вспомни: судьи – продажны, а законы – бумажны,
Если позабывали про Божий закон,
Православным, с язычником,  можно ль: общаться,
Календарь, словно паспорт, а возможно – мандат,
И с надеждой глядят, на него, ленинградцы,
Вдруг, в каком-нибудь месяце, вновь, Ленинград:
«Говорит, Ленинград», - снова дикторский голос,
                Чётко скажет»,
…  не скажет: включай интернет,
Под тобою канат – даже, тоньше, чем волос,
И не твой ли, уже, высекают портрет,
                На могильной плите,
…как грохочет зубило,
Если жив, только, дремлешь, лучше уши заткни,
Всё меняется,
…выпить бы, было: не хило,
Но душа, твоя, слышит: «Пристегните ремни».
Мы живём в странном мире: в мире – Дэвида Линча,
В мире Рейгана, Клинтона, Буша, Абамы,
Где услышав, что совесть – и вся-то, наличность,
Расхохочутся, хором, презрительно дамы,
Да, …мы – странные люди: осмысленной сути,
                Не имеем, поскольку, то каждый – слабак,
Хвалит дочек, с женой разошедшийся, Путин,
Слава – Богу: не хвалит любимых собак.
Чьи-то дочери, в этот момент, умирают,
«Заплатите, поможем», - твердят доктора,
Эти странные строки, написал вам, вчера я,
Веря, станет, сегодня, посветлей чем вчера.
В Петербурге, июня – начало,
…сиренью
Полыхают дворы, как евреи в печах,
И с распятья Христос худосочною тенью,
На асфальте, колышется, в белых ночах. 7.06.2013г               

МИХАИЛ ВЭЙ
                ПРОТИВОПОЛОЖНЫЕ ТРОТУАРЫ ОДНОЙ ПРОЕЗЖЕЙ ЧАСТИ.
Ну, вот и всё: закончен переход,
Но… завершённый с разным результатом:
Кому-то, в море – белый теплоход,
А кто-то крикнуть: «Смилуйтесь, ребята»,
                Из-под катка, к несчастью, не успел:
С асфальтом, без надгробья, перемешан,
Мне скажет каждый: «Ты же, вроде – цел:
Ещё, ведь не расстрелян, не повешен?
Давай же: поспеши, на тротуар,
И не гляди назад: через дорогу,
Не рынок – где: колхозный, где – базар,
С утра, где ежедневно, вместо Бога,
Внедряют, в души, образ Ильича.
Да, много полегло на переходе,
Народишку, без действий палача,
Но фигурантом в списке этом, вроде,
                Не значишься? Свобода – впередир,
А слабаков, мы, если потеряли,
То посмывали, осенью, дожди
               Не только  судьбы:
…мелкие детали,
                Все – смыты,
и «гаишника» кивок
Значеньем наполняется: «Так – точно:
Не стоит вспоминать, сынок, «совок»,
Пусть, даже и не всё-то, в нём – порочно,
И кто-то, там, «Поехали»! – кричал,
А кто-то, под Москвой, под танки прыгал,
Теперь, не вспоминают Ильича,
И верим совершенно новым книгам.
Вся власть – у тех: чей – белый теплоход,
Им наплевать, вернутся, если, хочешь:
Обратно, не возможен, переход,
Ты, вроде – жив: ты – жив, без всяких впрочем.
И не гремит, под окнами, трамвай,
                Ведь, сняты рельсы,
…на автомобиле
                Катайся, сдав, конечно, на права
                Экзамен,
и забудь:   чему учили,
                Тебя, учителя-фронтовики,
Воюем мы в компьютерных сраженьях,
В музеях проржавевшие штыки –
                К истории, немое, приложенье.
А было ли? А был ли мальчик, тот:
Кто врал, призыв услышав: «Будь готовым»,
- «Всегда, готов»!
Какой, сегодня – год, и век – какой?
Ты, сам, ответил: «Новый»
наш переход, ты знаешь: завершён,
И неучу тупейшему – понятно,
Без шутовского звания, смешон –
                Тот пешеход: кто просится обратно,
И прёт, как танк,
…гляди на светофор,
Ты видишь: красный, вовсе, не  зелёный -
                Упёртый глаз, он будто прокурор
                Твоих присяг?
На сколько ж миллионов,
                Сограждан, сократился твой народ?
Ох, любопытный, что ж: число озвучат,
А  дальше что? Давай: шагай вперёд,
Там вспоминать, тихонечко, отучат,
жалеть отучат ближних: всё равно,
Мы все умрём: свидетели и судьи,
А первым, тот: чьё – слабое звено,
Так было, есть и так, в дальнейшем, будет.
Мы перешли», …узнать бы, вот: куда?
- «Товарищ мой, ответь»,
В ответ – молчанье,
- «Ах, да, забыл: все ж, нынче – господа»,
- «Спасибо, брат, тебе, за пониманье».
Все – господа, я – тоже, господин,
Но, почему-то, на душе – тоскливо,
Мне кажется: стою совсем один,
                На переходе, глядя сиротливо,
                На фуры,  лимузины, что летят,
Но… странную фигуру не сбивая,
И с двух сторон, за нею, всё следят:
                Живые или мёртвые? Не знаю.
Казалось, что незыблема – страна,
«Империя, - мы верили: Не рухнет»,
Пусть, исподволь, бранили времена,
С портвейном – неразлучные, на кухнях:
                ТЕ времена,
…сегодняшние дни,
                На площадях поносятся нещадно,
«Ведь, любящий, - как думаем: Бранят,
                Лишь, тешась»,
А не будет ли: досадно,
Когда каток, остатки этих дней,
                Раздавит,
…не вздохнём ли с укоризной,
Взглянув на груду, мёртвую, камней
                С надгробья разбазаренной Отчизны.
И не колосьев хлебных, не орла,
                Двухглавого,
- «Да здравствует свобода,
Как будто крысы всюду без числа,
Штурмуют иноверцы, переходы.

                Между взлётом и паденьем
                Ищет свет обычный гений,
                А вокруг, мелькают  тени
                Очертаньями сомнений.
МИХАИЛ ВЭЙ.
                ОБРУШЕНИЕ ВВЕРХ.
Звёзды падают вверх,
Чтобы светить другим,
… «Глупость, - слышится смех:
Ты, поумней солги».
Едкий – такой, смешок:
«Почва – для всех,  одна,
Видишь: на ней – горшок,
Слышишь: летит, со дна,
                Эхо,
ты кинул кость,
                В глиняный, если, рот,
…Ну-ка, попробуй: брось:
Эхо, одно, живёт.
Множество ж, этих «ЭХ»,
                В общий иллюзион,
                Слитое, разум, всех,
                Пудрит,
…на миллион
            Движется меиллион,
И превращает, в прах,
                Звёзды,
…а в небосклон,
                Эхом, несётся «Ах»,
Гулом, несётся «Ой»,
Или привычный мат,
Выжил, о-д-и-н, «герой»:
                Спрятавшийся солдат.
Орден – ему на грудь,
Славу – ему и честь,
Про мертвецов забудь:
Люди, ж-и-в-ы-е, есть.
Вот, написал стишок,
Вроде бы: текст – хорош,
Ну и кидай в горшок,
Заполучив свой грош.
Ибо, умрёшь когда,
Новый придёт поэт,
Где же – твоя звезда?
Пшик  и свеченья нет.
Сердце, в груди, молчит,
Рухнул могильный крест,
Ты заточён в ночи
И одинок, как перст.
Вмиг исчезает чин:
Мёртвый властитель – ноль,
Слышишь: толпа кричит,
                Громко: «Король, король»»!
Но-во-му королю,
                Каждый, любовь суля,
                Крикнет: « Я, не люблю,
                Прежнего короля».
Свет? Да, какой, там – свет:
Эхо – всего лишь, миг,
Мёртвый забыт поэт,
…Сколько, осталось, книг?
Может быть ни одной?
«Есть, - говорят: Одна,
                Всё-таки»,
…как смешно»,
Хохот летит со дна.
Только, его призрев,
Злобных не слыша «ЭХ»,
Даже и умерев,
Звёзды падают вверх.
Множатся в вышине,
Целясь в моё окно,
Не от того ли мне,
         Ночью, не так, темно.
Сердце, ну: не молчи,
Ведь, равнодушье – грех,
         Не для тебя ль, в ночи,
                Рушатся звёзды вверх.  16.06.2013г


МИХАИЛ ВЭЙ.
                ТРОИЦА.
А поезд мчит параллельно лесу,
Хотя, возможно и поперёк,
Нас,  доставляя, назад: к прогрессу,
Где затерялись и чёрт и Бог,
В людском движении хаотичном,
Среди высотных, бетонных стен,
Туда, где – масса трагедий личных,
Не важно, кто – ты: блондин, шатен
                Или блондинка:
 сегодня – жертвой,
                Прогресса, делается любой,
В своих квартирно-квадратных метрах,
                Без электричества жить – слабО,
Без интернета, без телефона,
Без всяких прочих привычных благ,
На всякий случай, в углу – икона,
Над крышей думы – российский флаг.
Ах, как мы любим: божиться всуе,
Кричать: «Отчизну, больную, жаль»,
Но карт игральных мы не тасуем,
Другие карты рисуют даль
          Заокеанскую иль в Европе,
Куда стремимся и что нам – Бог?
Зачем нам город прикрывший топи,
                Архитектурой?
Тот: кто не смог
                Покинуть Питер, тот – неудачник,
И всё же, всё же, порой, в лесу
Природа, душу, начнёт иначить,
Над нею странный устроив суд,
Взлетают искры, костра, как звёзды,
И не один – ты: вот – чёрт, вот – Бог,
- «Я, каюсь, это - вполне серьёзно
И жаль что раньше, понять не мог,
Что все мы – искры, одной планеты,
Взметнулся, вспыхнул, поди: заметь,
                Зимы, на фоне; на фоне лета,
Чего-то, вечно, хотим иметь,
                Владеть и хапать,
…хотя, порою,
Уходит время на пустяки,
Искра погаснет, могилу роют,
И нет ни света и ни строки».
…Мы выпьем водки, ухой закусим,
И с разговорами, до утра,
Троим не спится,
«Ну, что, Иисусе, -
                Чёрт улыбнётся: Назад – пора»?
Они исчезнут, зачем им – поезд?
А я уснувший под стук колёс,
                Вернуться: должен,
…от трав – по пояс,
               От сосен, елей и от берёз
                Сбежав, чтоб, снова,  божится или
                Грешить в угоду прогрессу,
…жаль,
          Что люди наши и впрямь забыли
                Про честь, про совесть и про мораль,
                Лишь, потребляя,
…вот и создатель,
         Зайдя, под вечер, ко мне на чай,
Вдруг скажет: «Что же, уже, приятель,
Компьютер, вроде, пора, включать»
И чёрт, конечно, не будет лишним,
Вздыхая тяжко: «Грехи, грехи»,
И до рассвета, зачем-то пишем,
Мы, по привычке, свои стихи.
Когда планету, в ночи, зароет
                Пространство неба в свой чёрный плед,
В тревожном сердце не дремлют трое:
Создатель с чёртом и сам… поэт. 19.06.2013г.

МИХАИЛ ВЭЙ.
                СТИХИ О ТЕМНОТЕ.
Стихи появились на свет,
Пусть, даже и… о темноте,
И не… современен – сюжет,
И люди, как будто не те,
                Что, ныне, не ходят, почти,
                Пешком,
предпочтенье, авто,
                Отдав,
… где, теперь – палачи?
Мы, даже, не помним о том:
                Прошедшем столетье, когда,
                Расстрельный, царил, беспредел,
Порой, без решенья суда,
               Велось завершение дел.
Кому же, сегодня нужны,
     Легенды, в стихах, на листе,
Прочтёшь, и глаза – не влажны,
Действительно: люди – не те.
Хотя сохранился язык:
Великая русская речь,
Хотя, ощущенье грозы,
Не сбросить, по-прежнему, с плеч.
И оторопь где-то внутри,
Пусть и затаившись – жива,
Появится на «раз, два, три»,
Стихи обретают права
Над мыслями, чувствами над,
Над судьбами,
…дверь запереть,
                Захочется, вроде стучат,
Клаксон загудел во дворе.
Держи свои нервы в узде,
Не нужно их страхом скрести,
Чекисты вчерашние – где?
Доносчики где? Не найти.
Былой не осталось страны,
Так нужен ли  нам самосуд,
В преддверье грядущей весны,
Деревья, когда зацветут.
Но прошлое прётся на свет,
Из камеры пыток летит,
Пусть, не современен – сюжет,
Доносчиков, пусть, не найти.
Пусть, даже, поэта свезли,
Когда-то давно на расстрел,
Команда  не слышится «пли»,
Не «тридцать седьмой» - на дворе.
Но, выстрелом, эхо, в строке,
Чужой отзовётся судьбой,
И сборник сжимаешь в руке,
Как будто  и впрямь за тобой,
Конвой, непременно, придёт,
Ведь, вот же: стихи – на свету,
И пот, по спине, словно лёд,
                Стекает,
…в холодном поту,
               Покажется, даже, звучат,
                По лестнице, гулко шаги,
В дверь ломятся,
…ну, отвечай,
Супруга: «Господь, помоги», -
                Должна бы, уже, бормотать,
                Иисуса призвав к доброте,
Но вспомнишь: эпоха – не та,
И люди, сегодня – не те. 19.06.20013г
МИХАИЛ ВЭЙ.
                СИМФОНИЯ НАСТОЯЩЕГО.
Мы не умерли, значит – живые,
Гильотина – совсем не для нас,
Я не стану: дарить, головы ей
Это точно, ни здесь, ни сейчас.
Мы – живые в своём настоящем,
Глупо: прошлым и будущим жить,
Сердце сделав уныло скорбящим,
Загружая, в него, миражи.
Пусть простят должников кредиторы,
И отсрочат для выплаты срок,
Пусть утихнут ненужные споры,
Ни о том ли, хрипатый пророк,
                Пел в двадцатом столетье,
…откуда,
Так и тянется жизнь от корней,
Мы – живые, и это ль – ни чудо,
И в своей бесшабашной стране,
                Можем солнце встречать на рассвете,
Можем по… стариковски  ворчать,
                Если, наши, подросшие дети,
Где-то шляются, вновь, по ночам.
А не выйти ль самим, забывая,
Что – не «двадцать», не «тридцать», давно,
Ночь-то, в городе – тоже, живая,
И не важно: светло ли, темно.
Фонари пусть в округе разбиты,
Возраст, всё же, ты с нас  не взыщи,
И под каждою аркой бандитов,
В эту ночь, я прошу: не ищи.
Мы – живые. Комар, присосавшись,
                Подтверждает: «Горячая – кровь»,
Через ночь я иду в настоящем,
В настоящую, веря, любовь.
И не думаю про негативы,
Про значение слова  «потом»,
Люди, где – вы, которые живы?
Как же тихо в пространстве пустом.
В воротник, пиджака, приподнЯтый,
Ветерком, упирается ночь,
Путник кажется, в ней, странноватым,
Но не станет: просить он, помочь,
                Даже, добрых людей,
как в вагонах,
Каждодневно, калеки скулят,
Жалко, что, номеров телефонных,
                Стало меньше:
…сырая земля,
             Поглощает порой абонентов,
Всё имеет свои рубежи,
…  «Умоляю: текущим моментом,
                Как святыней, сынок, дорожи», -
                Мне, отец, говорил, перед смертью,
Я запомнил наказ наизусть,
Потому и  сторонятся, черти,
                Не принявшего право на грусть.
Завтра, в бездну, возможно утащат,
Без следа пропаду, без вестей,
Чёрт-то – сними: в моём настоящем
Я плюю на обиды чертей.  28.06.2013г

       
                Мы далеки от идеала:
                ЖуЖЖим  тихонечко, ЖуЖЖИМ,
                напивШись, ЖЖик под одеяло,
                Такая – ЖЖизнь, такая – Жжизнь.
МИХАИЛ ВЭЙ.
                МУХА ИЛИ СИМФОНИЯ НЕНУЖНОСТИ.
Водка – забористей всякой дури,
Да и к тому же не так: вредна,
«Нарик» предложит: «Давай покурим»,
Тут же отвечу: «Пошёл ты на ...».
В наших широтах, суровы – зимы:
Требуют водочный передоз,
В хату зайдёшь, а жена: «Любимый,
                Водку не выжрал»?
- «Донёс, донёс».
Выпьешь, забыв про седую стужу,
Крутишь, с женой, роман, не роман,
А на дворе, леденеет в луже,
Скрюченный ломками, наркоман.
Утром трещит голова с похмелья,
Скажет супруга: «Бровей не хмурь,
Сбегай в «лобаз» и опять – веселье,
Ну, не курить же, как этот, дурь.
Этот (рукою она укажет
                На неподвижного снеговика)
                Глянь: не мычит, не телится  даже»,
Только, трясётся, её, рука,
Губы дрожат и уходишь в ходку,
Благо, что близко, совсем – «лобаз»,
Ну, а потом, над разлитой  водкой,
Скороговором стрельнёшь: «За НАС».
Мы – вот, такие: как есть: такие,
В зеркало, только бы, не глядеть,
Здесь – не Италия, здесь – Россия,
Можно, от холода, околеть.
Выпили вроде, что ж не послушны,
                Но не ладони: теперь, глаза,
Их, покидая, как совесть душу,
С Болью течёт за слезой слеза.
«Всё-то наладится», - шепчет кто-то,
Сам ли, жена? Да, поди: пойми:
«Милая, что же мы: два идиота,
            Быть не желаем, просто, людьми:
Пьём каждый день и без снежной бури,
Ну, неужели ж: такие – все»?
Женщина всхлипнет: «Зато, не курим,
                Дури, выходит, что, не совсем,
                Ум потеряли,
…пройдёт запарка,
Пить то за что? Неужели за,
                Нас: бедолаг»?
Что, увидев, нарка,
                Вдруг, размороженные глаза,
                Вспомнят: «А птицы-то прилетели»,
Вот и трава – с человечий рост,
Мухи, как будто сто лет не ели,
Свой затяжной проклиная пост,
Тело облепят: оно – не в склепе,
                И не в могиле, а на виду,
Скажет жена, что, такой, нелепей,
                Смерти по пьянке, да и в бреду,
                Ей не припомнить,
и  мы помянем
           Труп размороженный по весне,
Муха, Ж-И-В-А-Я – в моем стакане,
Сволочь: приценивается ко мне.
Смотрит крылатая, как-то, странно,
Будто готовясь идти на взлёт:
Тухлого, жрать, зачем, наркомана,
Если предчувствует МОЙ черёд,
Заполоняя, жужжаньем, слуха,
                Полностью, площадь,
-«Постой, постой:
Может, я, САМ – такая же: муха,
Что залетела в стакан пустой. 29.06.2013г.
 
МИХАИЛ ВЭЙ.
          БАЛЛАДА О ФЕНИКСЕ.
Мёртвый Феникс не воскреснет,
Танк не выйдет из огня,
И никто не сложит песню
Про убитого меня.
Я – не первый, не последний
          Испаряюсь из толпы,
Где? Когда? Да, так: намедни,
Будто, тряпкой, стёрта пыль.
Был ли, не был? Неизвестно,
Бесфамильным счёт – велик,
Не пропевшим главных песен,
Не листавшим важных книг.
Ветер пепел растаскает
И наступит тишина,
Кто то вспомнит: «Вроде, в мае,
Завершилась, что, война.
Даже, затхлый запах гари,
Улетучился с тех пор:
С тех, в которых славный парень,
Навсегда, покинул двор,
                В «сорок первом»,
…похоронка,
 Тоже, верно, сожжена,
Отражает киноплёнка,
Чёрно-бело, времена,
                На экране:
кадр за кадром,
               век былой – на фоне дня
                Настоящего, так рядом,
Эти дни не для меня.
Время мечется по сцене
В обрамление былом,
И с годами птица Феникс
          Запылилась под стеклом,
              Жалким чучелом, в музее,
                В усыхании – на треть,
Не нашедшая лазеек,
Чтобы, сызнова, взлететь.  1.07. 2013г. 

Не знаю почему, но сегодня увидев в новостях, «в контакте» одну из фотографий Эрнесто Хемингуэя, я вдруг задумался о времени и о человеческой памяти,  и по неведомой для меня причине,  из памяти выплыла та пора ожидания, когда вся страна надеялась на спасение экипажа, то самой лодки, про которую верховный главнокомандующий сказал, ставшую почти легендарной,  фразу: «Она утонула». Потом вся страна была погружена в траур по погибшим морякам. А сегодня эти самые моряки извлечённые из морской бездны    практически утонули в океане забвения. Возможно так и должно быть: ну не посыпать же голову пеплом изо-дня в день. И тем не менее, мне захотелось, чтобы прочтя этот текст, мои читатели вернулись в своё прошлое, вспомнив не именно моряков атомохода  «Курск», а что-то своё из недавнего прошлого, то  уже стало историей пусть и забытой всеми.

МИХАИЛ ВЭЙ.
                ПРОДОЛЖЕНИЕ ОЖИДАНИЯ.
Вот и всё. Ты должна быть сильной,
Ведь, не будет у вас, теперь,
               Связи плотской, да… и мобильной,
Мужа, жадно, сожрал не зверь:
Поглотила морская бездна,
             Бесконечным своим глотком,
…Слёзы ка-па-ют,
…б-е-с-п-о-л-е-з-н-о:
               Собирать, носовым платком,
                Эту соль, что лицо морщинит
                Не по возрасту,
…ты – одна,
     Даришь жизнь своему мужчине,
            Вызывая с морского дна,
Где подводная лодка стала
                Гробом временным,
…глубина
              Ощущала тепло металла,
…Позавидуй-ка, ей, жена,
                За такую, вот, близость к мужу,
А потом потекут года,
Со словами: «Ты, милый, нужен:
                Воз-вра-щай-ся»!
Ответа: «Да»
Не дождаться, и звать: не стоит,
Связь оборвана,
…абонент,
Говорят, что, погиб героем,
…Связи нет, и в какой-то бред,
                Заключённое ожиданье,
                Не кончается,
…снятся сны,
На свиданье, объект желанья,
                За-яв-ля-ет-ся,
…глубины,
        Призирая, суровость хватки:
«Хватит, милая, позабудь,
И сожги дневников тетрадки»,
А она: «Ну, ещё чуть-чуть,
                Ты побудь: ты побудь со мною»,
Но, увы, мертвецу – пора,
И растает лицо цветное,
Снова, комнату полнит мрак
                Заполярный: почти – могильный,
Вспыхнут окнами этажи,
…Ты должна, ты должна быть сильной,
Чтобы дальше, зачем-то, жить.
Жизнью вдовьей, ну, как сиротской,
Ожидая ближайший сон,
И мужчин, видя, в форме флотской,
Бормотать: «Неужели, он».   1.07. 2013г.
               
МИХАИЛ ВЭЙ.
               ПРОЗРЕНИЕ БАБУШКИ-СМЕРТИ.
Всё  меньше и тише,  слабее и ниже,
Всё тоньше становится плотность страстей,
И пусть, не увидел ты в жизни Парижа,
В любую минуту, пропасть, без вестей:
                Способен, как муха, к зиме, засыхая,
                Покрытая пылью, меж окон,
…плевать:
Прославят покойника или охают,
Из звуков, однажды, построив слова,
                Над ямой, бригадой, суровых небритых мужчин,
                Для контейнера вырытой,
…нет:
Ещё ты летаешь, жужжишь: «Да, иди ты»,
                Старушке слепой, что количество лет,
                Твоих, подвести: пожелала, к итогу,
                Твердя: «Насекомые, мало, живуь»,
И как-то, немедленно, вспомнишь про Бога,
Как будто и впрямь, в небесах тебя ждут.
…Пищат комары, замелькают стрекозы,
И бабочки, крыльев, меняют окрас,
Очнулся, отходишь, уже, от наркоза,
И сам догадался: на  этот-то раз,
                Небритых мужчин, беспокоить: не надо,
Но в мыслях тревоги, растёт, полнота,
И губы подкрасит, «слепая», помадой,
                Старуха, поняв, что клиентом не стал,
                Сегодня, её притязаний  напрасных,
                Шепнёт: «Ненадолго уйду, но… вернусь:
Отныне, меня, вспоминать, будешь, часто»,
Съязвить: не захочется ль: «Бабушка, пусть,
                И я, буду снится, тебе не однажды»?
Да, только, нелепо: со смертью шутить,
Она ничего, в добавленье, не скажет,
А ты очень скоро прошепчешь: «Прости»,
 Жене ли? Сыночкам своим долговязым?
А может быть именно бабке слепой,
Когда, вдруг, покажется, будто два глаза,
Прозрев над жужжащей, безумной толпой,
Тебя, в этой массе, моментом отыщут,
А ты не найдёшь для сомнения сил,
Услышав жестокую фразу: «Дружище,
Припомни: недавно, как дерзко шутил».
Мы годы теряем, деньки остаются,
Часы и минуты, секунды и что ж?
Захочется к брюкам рукой потянуться,
Жена, если спросит: «Ты, милый, встаёшь»?
Всё тоньше, слабее, всё призрачней, глуше
Звучит отвратительный писк комара,
             Которым, ты был, перед смертью, укушен,
И гостья, слепая, прошепчет: «Пора». 25.06.2013г
               
МИХАИЛ ВЭЙ.
Издавна существует фраза: «Восток – дело тонкое», тонкое, как лезвие бритвы способное перерезать горло не только барану. Массовая экспансия в Россию мигрантов мусульманской религии приобретает в последнее время пугающие масштабы и понятно, что коренное население при своей низкой рождаемости, начинает понимать, что могут настать времена, когда оно будет относится к меньшинству, а при подобном раскладе музыку станет заказывать гражданин вовсе не европейской внешности, а значит над страной постепенно нависает  то самое тонкое лезвие способное перерезать голосовые связки её культуре. Национальный вопрос во все времена являлся болезненным и наверное не случайно на политической карте мира были обозначены границы для каждого народа. Сегодня, когда пограничный барьер практически рассыпался, можно предположить, что в самое ближайшее время это приведёт к непредсказуемым последствиям.
                ЧЕТВЁРТОЕ НАЗВАНИЕ ГОРОДА ПИТЕРА.
Чуда хочется. Веруем в чудо,
Но не в сказке: в России живём,
Ежедневно, сюда, отовсюду
Темнокожий, течёт, неуём.
Как же справиться с этой лавиной,
Как  умерить несметный поток,
Чтобы внук не услышал от сына:
«Наш дедок ложанулся, сынок»?
Неужели и впрямь обложаться,
                Мы смогли, превратившись в калек,
Петербуржцем, когда, называться:
Сможет с гордостью, каждый  чучмек,
 И не будем  приезжих гостями,
                Называть,
…до противного прост –
                Новый век,
…мы не слышим, костями,
                Стонет, как, Пискарёвский погост.
И на площади нашей Дворцовой,
В дни торжеств, раздаётся: «Салам»,
Православные, где же – основы?
А в ответ пропоёт: «По делам,
                Вам, воздам», - кто-то, тембром Иисуса,
Мы и впрямь понаделали дел,
И не верьте, что дело – во вкусах:
Никому, никогда беспредел,
                Быть по вкусу: не может,
…не может,
Режут глотки, баранам когда,
                В центре города,
что,   молодёжи,
                Можем, русской, сказать, господа –
                Перестройщики?
…Скажете: «Сыты,
…Демократия – наш рулевой»,
Что чучмеки – пока, не элита,
И по прежнему, что, с головой
                Дружим,
…только, чужая дружина –
                Повнушительней наших полков,
Лишь до срока сжимает пружину,
Чтобы выстрелить было легко.
…Под цигейкой знамёна ислама,
                Пусть и скрыты, но лишь, до поры,
Ведь всё чаще и чаще «Саламом»
Наполняются наши дворы.
Чуда хочется, чаще и чаще,
                С каждым днём наступившим,
…увы,
       Происходит-то всё в настоящем,
Снова рыба гниёт с головы.
И на рынке, чучмек, ветерану,
               Скажет, фиксой сверкнув  золотой:
«Резать будем, вас, всех, как баранов,
Чтоб забыли советский застой.
Скоро, скоро: совсем, уже, скоро,
Станет каждый российский студент:
На Неве, утверждать, будто город
Ну, не Питер же? Явно – Ташкент».               

 МИХАИЛ ВЭЙ.
                БЕЗ ЛАМПАСОВ И БЕЗ ПАРАШЮТА.
Переходы, перелёты, переплывы,
Сил – всё меньше, но: «Дыши, дыши»!
Не до жиру: быть, хотя бы, живу,
«Не пора ли»? – голосом души,
             Прозвучит вопрос, став неуместным,
Ничего не нужно брать с собой,
              Поднимись на борт, 
-« В удобном кресле,
                Над землёй подняться: не слабо ль
                Пассажиром или же пилотом,
                Капитаном?
Видишь: нет руля,
                Посоха? Теперь, не важно: кто – ты»
Прошлое, чего, не знамо для,
                Вдруг, да и покажется напрасным:
Всё спешил, всё двигался вперёд,
Стать стремился, в сказке, Карабасом,
Чтоб казался,  куклами, народ.
Ниточки, верёвочки, канаты
                Дёргал, обрезал, тянул, скреплял,
Тело закричит, душе: «Куда – ты»?
Чтоб услышать: «К чёрту»,
… - «Генерал,
         Сколько раз, тот чёрт помянут всуе,
                Был тобой»? И встреча предстоит,
Страшный суд, верняк: проголосует,
И… вперёд, и люк, уже, открыт.
Падает душа без парашюта,
- «Адъютант, ты – где? Ещё – живой
                Или мёртв»?
А сколько раз, ему, ты
                Пособил: всегда, гонял его,
                Словно шавку,
…  - «Может быть: супруга,
                Душу пожалеет»?
- «Пожалеть?
Ну, а был ли: ты, ей, в жизни, другом?
                Вспомнил, вдруг», - в лицо хохочет смерть,
                На жену – похожая,
- «Обиды, будет ли: высказывать»?
- «К чему»?
Закричишь: «Ну, сжалься, хоть, для виду,
Слишком жутко: падать, одному».
Нет отважных, рядом, пехотинцев,
Не послать за ними вестовых,
И душа, похожая на птицу,
               Но без крыльев, вроде бы, в живых,
                Оставаясь, но уже для жарки,
На огне стоит сковорода,
Чёрт-насмешник, голосом кухарки,
Ласково зовёт: «Валяй сюда».
На траве бы, нынче, поваляться,
Просто так, без всяческой нужды,
А ведь, не был, прежде, тунеядцем,
Но кому нужны твои труды.
Сколько рот отправил под прицельный
                Шквал смертельный:
…тысячи – смертей.
Почернел, давно, твой крест нательный,
Словно показать: во всю, хотел,
Что идёшь вперёд навстречу мраку,
Кровь, чужая – в яркости лампас,
На жену смотрел, как на собаку,
Скольких погубил ты, Карабас?
Скольких «Буратин» под танки бросил?
«Падаю, я падаю! – кричишь:
А хочу, назад, вернуться: в осень,
Где дожди стучат по скатам крыш.
Где зонты цветастые раскрыты,
И супруга смотрит из  окна»,
«Обернись»! – кричит,
Ответь: «Иди ты»,
Что молчишь? Теперь, нужна она.
Как бы попросить, хотел, прощенья,
И дорогу, к дому, перейти,
Под запретом – все, перемещенья,
Чёрный крест, в недвижимой горсти,
                Стиснут,
…на подушечках – награды,
…Словно смех,  положенный салют -
                Над душой, уже, уставшей падать,
- «Водки бы»,
но… водки
                не нальют.