легенда Зелёные глаза Адольфо Беккера

Густаво Адольфо Беккер

1836-1870

Зеленые глаза

Легенда

(пер. с испанского)

 
 
 
   Еще давно я хотел написать что-нибудь с таким названием.
   Теперь, когда мне представился случай, я вывел его большими буквами на верхней четверти листа и позволил перу следовать полету фантазии.
   Мне кажется, я видел такие же глаза, как те, что описал в этой легенде. Несомненно, я не смогу описать их такими, какими они были на самом деле - светлыми, прозрачными, как капли воды, которые скользят по листьям деревьев после летнего проливного дождя. Поэтому я полагаюсь на воображение моих читателей в понимании того, что можно было бы назвать наброском картины, которую я когда-нибудь напишу.
 
I

   -- Олень ранен, ранен, в этом нет сомнений. На кустах горной ежевики заметны следы крови, а когда он прыгнул через одно из этих мастиковых деревьев, его ноги ослабли... Наш молодой господин начинает там, где другие заканчивают... Сорок лет я охочусь, а не видел, чтобы кто-то лучше мчался галопом... Но во имя святого Сатурия, покровителя Сории, перекройте путь оленю у тех падубов, натравите собак, дуйте в рожки, пока не надорветесь, и пришпорьте коней. Разве вы не видите, что он направляется к Тополиному источнику? Если он до него доберется прежде, чем умрет, считайте, что мы его потеряли.
   По расщелинам горы Монкайо прокатилось эхо рева рожков, с новой силой зазвучали лай своры собак, спущенных с цепи, и голоса пажей, и беспорядочный ворох людей, лошадей и собак направился к тому месту, на которое старший егерь маркиза Альменарского Иньиго указал как на самое подходящее, чтобы сразу пресечь оленю путь.
   Но все было бесполезно. К тому времени, когда самая проворная из борзых запыхавшись и со вспененной пастью достигла падубов, олень быстрый, как стрела, уже перескочил через них одним прыжком, теряясь в зарослях кустарника на пути к источнику.
   -- Стой!.. Стойте все! -- крикнул тогда Иньиго. -- Если он убежал, значит, такова воля Божья!
   И кавалькада остановилась, замолчали рожки, борзые по приказу охотников бросили след, ворча сквозь зубы.
   В этот момент к ним присоединился главный герой происходящих событий наследник маркиза Альменарского Фернандо де Архенсола.
   -- Ты что? -- обратился он к своему егерю. В этот момент на его лице проявилось удивление, а глаза были полны гнева. -- Ты что делаешь, глупец? Ты же видишь, что животное ранено, ты знаешь, что это моя первая добыча, и ты перестаешь за ним гнаться и позволяешь уйти, чтобы оно издохло в чаще леса! Может, ты думаешь, что я пришел убивать оленей на пир волкам?
   -- Господин, -- процедил сквозь зубы Иньиго, -- дальше идти нельзя.
   -- Нельзя?! Почему?
   -- Потому что эта тропа, -- продолжил егерь, -- ведет к Тополиному источнику, источнику, в водах которого живет злой дух. Тот, кто осмелится его побеспокоить, дорого заплатит за свою дерзость. Олень, должно быть, уже вторгся в его границы. Как вы собираетесь его настигнуть, не наведя на себя какое-нибудь страшное горе? Мы, охотники, -- короли Монкайо, но короли, которые уважают обычай. Животное, что укрылось у этого загадочного источника, -- потерянная добыча.
   -- Потерянная добыча?! Я скорее потеряю родовое поместье, отдам душу в руки сатаны, чем позволю скрыться этому оленю, единственному, которого ранило мое копье, первому плоду моих охотничьих вылазок... Ты видишь?.. Видишь его?.. Его еще можно различить отсюда в какие-то моменты... его ноги слабы, бег замедляется... Пусти меня, пусти... Отпусти поводья, или я сотру тебя в порошок... Кто знает, может я настигну его до того, как он добежит до источника? А даже если добежит, к черту этот источник, к черту его чистоту и обитателей. К черту их, мой Ураган! Если догонишь его, я прикажу украсить бриллиантами твою золотую уздечку.
   И лошадь и всадник умчались, как ураган.
   Иньиго проводил их взглядом, пока они не затерялись в зарослях, потом оглянулся вокруг: все, как и он, были неподвижны и огорчены.
   В конце концов он воскликнул:
   -- Сеньоры, вы все были свидетелями: я был готов умереть под копытами его коня, лишь бы остановить его. Я исполнил свой долг. С дьяволом не стоит храбриться. До сего места идет егерь со своим арбалетом, отсюда и далее -- пусть пытается священник со своим кропилом.
 
II

   -- В последнее время вы бледны, грустны и мрачны, что с вами происходит? С того рокового дня, когда вы достигли Тополиного источника в погоне за раненым животным, кажется, что какая-то злая колдунья подрывает ваше здоровье своими чарами.
   Вы больше не отправляетесь в горы с шумной сворой собак, не слышно больше эха звуков ваших рожков. Один, погруженный в размышления, каждое утро вы направляетесь в чащу, вооружившись арбалетом, и возвращаетесь, лишь когда садится солнце. А когда наступает ночь и вы приезжаете в замок бледным и утомленным, тщетно ищу я добычу в ваших сумах. Что занимает вас долгими часами вдалеке от тех, кто больше всех вас любит?
   Пока Иньиго говорил, Фернандо, погруженный в свои мысли, выковыривал машинально охотничьим ножом щепки из скамьи из черного дерева.
   После долгого молчания, прерываемого лишь скрежетом клинка, скользящего по отшлифованному дереву, молодой человек сказал, обращаясь к своему егерю, как будто не слышал ни единого его слова:
   -- Иньиго, ты уже в летах, ты знаешь каждый камень на Монкайо, ты жил на ее склонах, преследуя зверей, ты много раз взбирался на ее вершину в своих бесчисленных охотничьих вылазках, скажи мне, встречал ли ты женщину, что живет там?
   -- Женщину?! -- с удивлением воскликнул егерь, не сводя с него глаз.
   -- Да, -- сказал юноша, -- со мной происходит что-то странное, очень странное... Я думал, что смогу сохранить эту тайну навечно, но больше не могу ее скрывать: она переполняет мое сердце и выражается у меня на лице. Я открою ее тебе... Ты поможешь мне развеять тайну, что окружает это создание, которое, кажется, существует лишь для меня, потому что никто ее не знает, не видел, ничего не может мне о ней сказать.
   Егерь молча придвинулся к своему господину, от которого ни на секунду не отводил изумленных глаз. Юноша, собравшись с мыслями, продолжил:
   -- С того самого дня, когда, несмотря на твои роковые предсказания, я добрался до Тополиного источника и, перейдя его воды, заполучил оленя, которому ваше суеверие позволило убежать, в моей душе поселилось желание одиночества.
   Тебе неведомо то место. Представь: вода пробивается сквозь скалу и стекает, скользя капля за каплей по зеленым колышущимся листьям, растущим от начала источника. Эти капельки, что, разлетаясь, блестят, как золотые песчинки, и звучат, как музыка, воссоединяются на траве и журча, журча, словно пчелы, жужжащие вокруг цветов, стекают по песку, пробивают себе русло, борются с препятствиями на своем пути, налетают друг на друга, подскакивают, бегут то со смехом, то со вздохом, пока не впадут в озеро с неописуемым шумом. Плач, слова, имена, песни -- чего я только не слышал в этом шуме, пока сидел один в лихорадочном состоянии на скале, к подножию которой падают воды этого загадочного источника, чтобы найти покой в глубоком озере, чью неподвижную поверхность едва колышет вечерний бриз.
   Там все проникнуто величием. В тех местах живет и втягивает душу в свою неизъяснимую тоску одиночество с тысячью непонятных голосов. Кажется, что в серебристых тополиных листьях, в пустотах скал, в волнах озера с нами говорят невидимые духи Природы, которые в бессмертной душе человека признают брата.
   Когда на заре ты наблюдал, как я, взяв с собой арбалет, направлялся к горе, я не собирался теряться в зарослях в погоне за добычей, я шел к берегам реки, чтобы найти в ее водах... не знаю что... какое-то безумие! В день, когда я перепрыгнул через нее на своем Урагане, мне показалось, что на дне реки я увидел, как что-то блеснуло, что-то странное... глаза женщины.
   Должно быть, это был луч солнца, прокравшийся, как змея, сквозь пену, а возможно, один из тех цветов, которые плывут среди водорослей, растущих в глубине озера, и чьи чашечки кажутся изумрудом... не знаю. Мне показалось, что я поймал чей-то взгляд, взгляд, который зажег во мне какое-то абсурдное, невыполнимое желание: найти человека с такими же глазами.
   В своих поисках я шел к тому месту день ото дня.
   Наконец, одним вечером... казалось, что все происходило во сне... но нет, это было наяву... я говорил с ней уже много раз, как говорю сейчас с тобой... Однажды вечером я встретил несомненно красивую женщину -- она сидела на моем месте в длинной одежде, полы которой достигали воды и колыхались на ее поверхности. Золотистые волосы, ресницы, сияющие, как лучики света, и окруженные этими ресницами беспокойные глаза, которые я уже видел... да, видел, потому что это были глаза, что запечатлелись в моей памяти, -- глаза той женщины: такие, невозможного цвета, такие...
   -- Зеленые! -- воскликнул Иньиго с чрезвычайным ужасом в голосе, приподнявшись в то же мгновение в кресле. Фернандо взглянул на него удивленный тем, что Иньиго верно продолжил его мысль, и спросил с чувством тревоги и радости одновременно:
   -- Ты ее знаешь?
   -- О нет! -- сказал егерь. -- Да избавит меня Господь от встречи с ней! Но родители мои, запретив мне приближаться к этому источнику, говорили, что у духа, домового, демона или женщины, что живет в его водах, зеленые глаза. Заклинаю вас ради тех, кого вы больше всего любите, не возвращайтесь к Тополиному источнику. Однажды вас настигнет его кара и вы расплатитесь за то, что побеспокоили его воды, своей жизнью.
   -- Кого я больше всех люблю... -- прошептал юноша, грустно улыбаясь.
   -- Да, -- продолжил старик, -- ради ваших родителей, ваших родственников, ради слез той, которую небеса предназначили вам в жены, ради слез слуги, что был свидетелем вашего рождения...
   -- Ты знаешь, кого я люблю больше всех на этом свете? Ты знаешь, за что бы я отдал любовь отца, поцелуи той, что родила меня на свет, и всю ту нежность, которую могут подарить мне все женщины на земле? За один взгляд, за один-единственный взгляд этих глаз... Как я могу перестать искать их!
   Фернандо произнес эти слова с такой интонацией, что слеза, застывшая на глазах у Иньиго, скатилась в тишине по его щеке, и он мрачно сказал:
   -- Да исполнится воля небес!
 
III

   -- Кто ты? Откуда ты? Где ты живешь? День ото дня я прихожу сюда в поисках тебя, я не вижу ни коня, что привозит тебя сюда, ни слуг, сопровождающих тебя. Сбрось загадочную вуаль, которая тебя покрывает, как глубокая ночь. Я люблю тебя, и будь ты из благородной семьи или простолюдинка, я буду твоим, твоим навеки...
   Солнце скрылось за вершиной горы, тень быстро спускалась по ее склонам, ветер выл сквозь тополя у источника, и туман, поднимаясь мало-помалу с поверхности озера, начинал укутывать горы у его берегов.
   На склоне одной из этих гор, что вот-вот, казалось, обрушится в озеро, на дрожащей поверхности которого отражался наследник Альменарский, он, опустившись на колени к ногам своей загадочной любимой, безуспешно добивался от нее разгадки тайны ее существования.
   Она была прекрасна, прекрасна и бледна, как статуя. Один из ее локонов опускался на плечо, пробираясь среди складок вуали, словно луч солнца сквозь облака, а ее русые ресницы окружали сияющие глаза, как два изумруда, помещенные в золотую оправу.
   Когда юноша умолк, она, казалось, собиралась что-то сказать, но лишь слабо и безутешно вздохнула. Ее вздох был подобен шуму, что создает небольшая волна, подгоняя ветерок, который угасает в тростниках.
   -- Ты не отвечаешь! -- воскликнул Фернандо, поняв, что его надежды обмануты. -- Хочешь, чтобы я поверил в то, что мне о тебе рассказывали? О нет... скажи мне, я хочу знать, любишь ли ты меня, могу ли я любить тебя, я хочу знать, женщина ты...
   -- ...или демон?.. А если бы и так?
   Юноша на мгновение покачнулся, холодный пот выступил на его членах, его зрачки расширились, вперившись с большей силой в ее глаза, и, очарованный их фосфорическим сиянием, почти лишеный рассудка, он воскликнул в любовном порыве:
   -- А если бы и так... я бы любил тебя, как люблю сейчас, потому что мне суждено любить тебя не только в этой жизни, но и далеко за ее пределами.
   -- Фернандо, -- сказала тогда красавица голосом подобным музыке, -- я чистый дух, я опускаюсь к тебе, смертному, и люблю тебя еще больше, чем ты меня. Ты выше всех людей, а я не просто женщина достойная тебя. Я живу в глубине этих вод, бесплотная, как и они, быстротечные и прозрачные, я слышу их шум и говорю с ними, извиваюсь вместе с их потоком. Я не наказываю того, кто осмеливается побеспокоить источник, в котором я живу; нет, я вознаграждаю его своей любовью как смертного, который выше суеверий толпы, как возлюбленного, способного понять мою странную и загадочную любовь.
   И пока она говорила, юноша, погруженный в созерцание ее невероятной красоты и привлеченный как будто какой-то неведомой силой, все ближе подходил к краю скалы. Женщина с зелеными глазами продолжала:
   -- Ты видишь, как прозрачны воды озера, видишь эти растения с длинными зелеными листьями, что колышутся на дне?.. Они подарят нам ложе из изумрудов и кораллов... а я... я подарю тебе никому не известное счастье, то счастье, о котором ты мечтал в часы глубокой печали и которое тебе никто не сможет дать... Приди.. Туман раскинулся над нами и над озером, как дымчатый шатер... волны зовут нас своими непонятными голосами, ветер средь тополей поет свой гимн любви; иди... иди сюда...
   Наступал ночной мрак, на поверхности озера мерцала луна, от дуновения ветра собирались облака, и в темноте сияли зеленые глаза, как блуждающий огонь, бегущий по поверхности заколдованной воды... "Иди... иди сюда..." -- как заклинание слышались Фернандо эти слова... "Иди ко мне..." -- звала его эта загадочная женщина к краю пропасти, где была она... казалось, она собиралась подарить ему поцелуй... поцелуй.
   Фернандо сделал шаг в ее сторону... другой... и почувствовал, как его шею обвили худые гибкие руки, почувствовал нечто холодное на своих горячих устах, снежный поцелуй... он покачнулся... потерял землю под ногами и упал в воду с печальным и глухим шумом.
   Вода блеснула над озером брызгами и покрыла собой его тело, ее серебристые круги все расширялись, угасая у берегов.

                Эллен Бали

                Глаза зелёные
                Фернандо вдохновили
                И воды озера
                его посеребрили
                о,эта дьявольская сила
                жизнь забрала и не спросила
                глаза зелёные как омуты манили
                и молодую жизнь безжалостно сгубили...