В кругу девятом

* * *

Скользит челнок наш между темных скал,
В ущелье с грохотом несутся волны,
Вот где простор бесчинствовать Харону!

Я слышу тяжкий вздох в ручье гнилом -
То каждый дух Хозяина узнал,
Он подгоняет всех багром тяжелым.

Поток несет друзей и женщин трупы,
Кой где мелькнет молящий взор иль грудь,
И вот рычит уж Цербер: "позабудь,

Ты на земле был облаком минутным,
И не найдешь на небесах приюта,
Когда закончишь свой недолгий путь."

И подчиняясь воле неразумной,
Не разбирая в темноте дорог -
Несет вперед поток нас многошумный,

Взгляни - там город Дит лежит у ног -
Там место всем кто для надежды умер,
В тоске напрасной духом изнемог.

О, город Дит, когда-то многолюдный,
Где похоть, боль, царили и разврат!
Свечением багровым ты обьят,

И лишь молитва слышится Иуды,
Как-будто нежный и смертельный яд,
За грудой темных скал течет повсюду.

Слышны повсюду только стоны боли!
И спутник мой застыл, тоской полный,
Шепнув: "Не хочешь повернуть назад?"

- Но неужели не дано узнать
И этим грешным людям избавленья,
Которое любовь способна дать,

Что словно солнце светит надо всеми?
И молвил друг: "за эту благодать
Пред Беатриче преклони колени!"

2

Тропой унылой, бесконечно длинной
Проходит великан меж темных скал -
Как звать тебя? - Я тысячи зеркал,

В которых все свои увидят роли,
Где нежность превращается в оскал
Жестокой и тупой звериной боли.

Там старец в похотливые обьятья
В экстазе заключил родную дочь,
Иссохшею рукой срывая платье,

Там стон любви сменяется проклятьем,
И где разлуке не властны помочь
Ни солнце ни безжалостная ночь.

Я призван древний охранять закон:
Все кто приходят сами в смерти лоно,
До вечности продлят земные стоны.

И дальше вниз уносит нас челнок,
К Левиафану, скрытому под нами,
И вот вода уходит из-под ног,

Я чувствую как дышит древний бог,
Я вижу пар горячего дыханья,
И резко вниз уходит лодки борт...

3

Горят огнем озера под ногами,
В них видны корчи обнаженных тел
Приговоренных к муке постоянной;

Могу ль не звать ужасным их удел? -
Не ведая тоски и состраданья,
Спокойно спутник мой на них глядел.

С руками ноги здесь в клубок единый
Переплелись, и из горячей лавы
Мелькали слева нам они и справа,

Струился пот с них словно дождь кровавый,
Вой тысяч глоток молодых и старых,
Слились в единый вопль неразличимый.

Бугрилась чешуя Левиафана,
Словно вставали горные хребты
Под нашими усталыми руками,

И спутник молвил - здесь увидел ты
Тех, кто себя измучил в жизни сами
Своими непомерными страстями.

И зверь трубит под нами разъяренный,
Пытаясь сбросить с шеи седоков,
И мчит нас вниз он к пропасти бездонной,

Где нет ни человека ни богов,
Где умерла надежда и любовь,
И спутник мне закрыл глаза ладонью.

4

Потом - я это помню как во сне:
Где между скал был светлый промежуток -
Там озеро замёрзшее на дне,

Построенное словно ради шутки,
Лежало словно здесь не таял снег
За все века ни на одну минуту.

Струился дождь там ледяной вокруг,
В сосульки превращаясь над пещерой,
Что в трещине легла в подножье скал;

Прикованный цепями к скалам серым,
Там ждал пока закончится обвал
Великий Дух страдающий безмерно.

Три рта трепали воздух ледяной,
Три головы на свет взирали жадно,
О, Люцифер - несущий свет земной! -

Прикован ты навек к пучине хладной,
И участи не жаждешь ты иной,
Пускай свобода также безотрадна.

Вдруг спутника я потерял из виду,
Стеной сомкнулись скалы над водой
И Исполин сотрясся от обиды.

Пока свою оплакивал планиду,
Пробился светлый луч над головой.
Как будто трель весной  услышал птичью -

Нисходит с неба образ неземной,
Которому нет равного в величье,
Который звал я лишь ночной порой,

И от стыда глаза закрыв рукой,
О ком шептал лишь я косноязычно,
И вздох в аду пронёсся: "Беатриче!.."

5

Во сне я видел золотистый сад,
И мраморный в пещере тихой грот,
Где неподвижно в тишине стоят

Семь девушек, склонившись над отцом,
Как будто грезят наяву и спят,
Как свечи отступивши гроб кругом.

У самой Младшей катится слеза,
В алмазы превращаясь постепенно...
Они не могут ничего сказать,

Пока они вкушают сон блаженных.
Как все печали мира собрались,
В том месте где легла на отдых жизнь,

Которая могла стать совершенной.
И здесь не разберешь где даль, где близь.
Чем дальше - тем иллюзия сильней,

Смерть спрятана надежнее Кощея.
Ты видишь семь блуждающих огней,
Ночами проплывающих в пещере?

И я стоял как превращенный в камень,
Не в силах разомкнуть опять уста.
"- Что в имени моем услышишь, странник?"

 - Я только сон, фантазия, мечта...
Бегущая на дне его сознанья
В глубоком сне - Живая Красота.

6

Так жизни нить, незримо возрастая,
Из круга нас выводит в новый круг,
Где явится глазам сиянье рая.

Но я молчу, поскольку голос сух
Перед глубокой тайною творенья,
Где вечность превращается в мгновенье.

Сияют звезды ярче благ земных
Тем кто вкусил плоды немировые,
Немировой природой дышит стих,

Когда летит он в сферы огневые,
Где словно капли в океане мы,
Соединяем души и умы.

Я слышал голос в туче громогласной:
Восстань и вижди колесо миров,
Где части с целым так всегда согласны,

Что колесо вращают как по маслу.
Добро во зло и ненависть в любовь
Друг в друга там перетекают вновь.

Опасен шаг, опасна остановка,
Никто не знает своего пути.
И здесь нужна известная сноровка

Чтоб в зеркалах чужих себя найти,
Где время словно старая плутовка
Всегда на шаг бывает впереди.

И смолкло все. Таинственно парила
Ночная мгла. И музыкою сфер
Я полон был невидимой для мира,

Как тот кто жил слепым и вдруг прозрел.