парад

Земля ледоколом, кометам взъерошив загривки, плывёт, в звёздный встав арабеск,
боками ломая в алмазную крошку далёких созвездий мерцающий блеск.
и дышит пустой бархатистой свободой, утюжа блестящую космоса гладь.

большие и малые в марше народы сокровища небу несут показать.
традиции, символы, книги, легенды искрятся под ясной его бирюзой.
змеится, сверкает сияющей лентой, огнями и шумом парад мировой,
раскинулся морем от края до края — беж, кадмий, маренго, сиена и смоль.

смолкает смущенно толпа, расступаясь — славяне несут у груди свою боль,
бедняцких жемчужин несмелую горстку: голодные годы, доносы, война.
катили бельгийцы, одетые броско, бочонки с Хугарден.
смеялся Вьетнам.
(тарелочка риса и тайное имя — живи в простоте, не прельстись мишурой)
таиландцы, спокойно соседствуя с ними, сабай берегут, свой священный покой.
японцы коробки с идеями держат, а в каждой — диковинный новый патент
(рецепт возвращения к жизни умерших пока не пошел на поток — места нет)
и мнила себя дирижёром парада Америка, в тень красно-белых полос
манила прохожих кнутом и макдаком, шипела сквозь сжатые зубы вопрос:
«чью сторону выберешь в атомной вьюге, ответь же немедленно — трик-или-трит?»

а люди назойливо Бога за брюки хватают: «смотри! папа-папа, смотри!»
и тянут чудес свёртки, блёстки, обёртки в лазурную, нежную даль-акварель,
надеясь на ласковый взгляд дальнозоркий.

с небес равнодушно никто не смотрел.

и после огня, суеты и сумбура расходятся молча — а что тут сказать?
бросая коробки, прощаясь понуро, махнув самым близким, отводят глаза.
и ветер обрывки метёт декораций, уносит картонки и фантики прочь.
закаты-рассветы в кадрили кружатся,

планета летит через вечную ночь.