Чудесад - реконструкция. Триктих

I. Деинкарнация

В клиторе кратера мира вибрирует гвоздь.
Грозди гвоздей заколочены рядом.
Живородящий грудным виноградом,
Мир обглодает последнюю детскую кость.

Детская. Стены из ягодных косточек тут.
В тутовом коконе мокрых пелёнок
Кто-то сучит костылями спросонок.
Стены хрустят. В них детские кости растут.

Зрелая. Здесь – превращение стен в потолок.
Комната-пресс потолочных пыток
Давит из черепа острый напиток:
Цедит сквозь дёсны твои – разговоров стекло.

Старая. Камера памяти. Сепия. Пыль.
Морщатся стены неспелыми лицами:
Дети из косточек выросли, снится им:
Ты задохнулся от счастья. Глотая костыль.

В клиторе кратера мира вибрирует Трик:
Бог возбуждённо торчащих гвоздей.
Бог, наплодивший  съедобных детей.
Тот, кто хохочет, насилуя мир. Каждый миг.

II…в месте с тем – между стен – между тем…

обветренный сад обнажил виноградные груди
с густыми сосками, набухшими ягодным гноем;
здесь дети пиявок сосут свои будни,
тут ум – это пища для грез и пустое

место под солнцем; качаются крон колыбели,
в них ветер баюкает лунное темя,
сверчки раздают корабельные трели,
и что-то внутри позвоночника – щемит;

ведь, в сущности, черное время – пустяк,
дойти бы до ручки, до точки…
спустя рукава, словно годы спустя,
об этом напишут подстрочник:

III «…»

Как мир – чудесат, а сад – это мифы.
Как мифы рождают мертвые строфы.
Как эти. Как дети. Косточки рифм их,
Ритмичное мясо – с образным кофе

Взахлеб, целиком – проглотит не время,
а Трик. На обет. Мой званый обет.
В честь сочных стихов, и тучного чрева.
Беременный Трик их носит в себе,

Под сердцем – стихи, все триптихи – там.
Намедни от смеха треснул живот,
И дети его, как буквы с листа,
Просыпались тут. В твой рот.


________________________
Иллюстрации: Laurie Lipton