Разведка боем

         Теплое февральское утро 80-ых. По гладкому  автобану Восточной Германии  на восьми колесах лихо катится бронетранспортер, как корабль, разбрасывая брызги подтаявшего снега и рассекая легкий туман.  Внутри БТРА, блики перископов,  никакой качки, посторонних звуков, полумрак, и чередующиеся  тени деревьев, играющие волнами  солнечного света. Если б не  урчание мотора, то создавалось  полное впечатление, что мы даже не на корабле, а  в подводной лодке.  Но полумрак  не пустота,  а  метал, и руки по привычке  крепко  сжимают холодные поручни.
Водитель Василий, уже  дедушка, с легким пушком усов, вытянулся вперед, распластавшись на руле,  вглядывается в небольшой квадрат лобового стекла.
         Удивляло, как такой худощавый, небольшого росточка псковский парнишка, помещающийся в моторном  отсеке,  лихо бортировал с помощью кувалды и лома полутораметровые колеса БТРа.  А его орудование  большими рулем рычагами  с педалями  было настолько динамичным, что непонятно он управляет ими или наоборот.
         Переднее правое окошко  заслоняли  сапоги ком взвода и откуда-то сверху из них  через открытый люк доносились его путеводные  указания.
Но вот  в резком  маневре наш старенький  БТР вывернул влево и как самолет в пике пошел  вниз.  Ровно урчащий  движок  видимо не ожидал такого поворота,  что то чваркнул  и замолчал. Василий изверг несоизмеримое с ним  ругательство, упираясь обеими ногами  в педаль тормоза , дернул, как застрявший топор ручник и с диким храпом стал вырывать руль. Комвзвод, как дельфин нырнул вниз,  захлопнув крышку люка, но даже в четыре руки руль уже было не свернуть.  Нещадно матерясь , навалилась такая  темнота, что даже  погасли блики перископов.
        Лишь  в последний момент,  как прозрение, нас отчетливо встретила кирпичная стена и раздалось дружное,  как в пропасть – держиии-ись.  Но, ни удара, малейшего толчка  не было, лишь отдаленный  звук градинок – кирпичей отскакивающих от  крыши  БТРа. Он  замер, все метнулись  к переднему стеклу, в клубящейся густой  красно желтой пыли на броне лежали разбитые кирпичи.
        Вася матюкнулся,  чудом завелся с пол оборота и сдал назад. Перед нами предстал двухэтажный дом, но уже в разрезе.  С обеих сторон  исчезнувшего угла, отсутствовала часть  стены,  зато присутствовала большая двуспальная кровать, шкаф,  комод и  в дальнем углу закрытая дверь. На втором этаже на краю  чудом полностью  сохранившегося пола стояло простенькое кресло  и такая же серенькая обстановка. Но никто из дверей не выходил. Да и на миниатюрном брусчатом перекрестке  царило безмолвие.  Видимо немцы не ждали советскую освободительную  армию у себя дома. 
        Перед бывшим  углом в неестественном изгибе склонилась забетонированная рельса, выражая наше глубокое сожаление по поводу произошедшего . Коротко и безутешно  Василий отозвался о своем дембеле и правах так, как никто и никогда. Подоспевший зампотех похлопав его по плечу успокоил, - ты не первый, будет и дембель и права и орден под номером одиннадцать  в придачу.  Этот  дом застрахован  и в нем никто не живет.
       А слева уже бежали немцы…,  с  еле сдерживаемой благодарностью и  счастьем.  В их новеньком  двухэтажном  доме  на холме нас ждал горячий кофе.