Она входила молча в кабинет...

  Она входила молча в кабинет,
  Переставляла баночки стеклянные.
  Ее начальник и в семнадцать лет
  Учтиво звал Тамарою Ивановной.
  В трамвае место уступали с детства,
  И забирали матери детей,
  Чтоб избежать ненужного соседства.
  Ее к насмешкам приучили с детства — 
  Что может быть нелепей и больней?
  Вокруг нее плясали зеркала...
  Она кричала, плакала, звала,
  А ей в ответ смеялись зеркала.
  И в каждом белый водянистый глаз,
  И в каждом горб, торчащий напоказ.
  Она нашла на чердаке кота,
  Она брала его с собой в постель...
  Она входила молча в кабинет,
  Переставляла баночки стеклянные.
  Ее начальник и в семнадцать лет
  Учтиво звал Тамарою Ивановной.
  А ей хотелось проституткой стать,
  Чтоб кто-то злой ей ночью плечи комкал,
  Чтоб кто-то смог, сумел ее назвать
  Коротким недоступным словом: «Томка!»
  Чтоб кто-то захотел ее назвать.
 
  1960-е гг.