3. Красная смальта

Каждый день, встречая рассвет и здороваясь с нашим светилом, я будто перемещаюсь на миллиарды лет назад.
Я будто вижу ту, самую первую молекулу, которая вдруг образовалось в невероятно-случайном сочетании неживых атомов и молекул. Ту, самую первую молекулу, которая осмелилась жить на планете, до ужаса негостеприимной для жизни. На  нашей планете.
Страха она не испытывала. Нечем ещё ей было испытывать страх – и хорошо, иначе никакой бы жизни не было. Разве  можно было не пугаться чудовищной атмосферы, неба, покрытого вечно свинцовыми тучами, неба, которое постоянно прорезали разряды  молний, неба, через которое не мог пробиться ни один солнечный лучик?
Атмосферка была, мягко скажем – мало пригодная для жизни – метан, аммиак, водяной пар и водород. «Первичный бульон» гидросферы также был маложизненным. В расплавленных глубинах Земли рождался углерод и выносился на поверхность при вулканической деятельности. И вот в этом бульоне и появилась самая первая молекулка жизни, которая повлекла за собой рождение всего мира, того мира, который мы сейчас видим. И того мира, которого мы не видели. И того мира, которого мы уже не увидим.
Жара и холод, молнии, ультрафиолетовое излучение, атмосферные электрические заряды, порывы ветра и водяные струи – все это пришлось вынести самым первым молекулам, пионерам жизни, с которых всё началось. Не будь их – не было бы меня, стоящей у окна каждое утро, встречающей рассвет и здоровающейся с солнцем, которое не меняется уже несколько миллиардов лет в отличие от нашей старушки-планетки.
 Самое трудное – начать жить. И, по всей видимости, жизнь на нашей планете только начинается по астрономическим меркам. Утро жизни.
Но самое трудное – начать жить. И не только молекулам…