Странные тропы. 0. 7

Аннотация:

Когда ты ренегат, чье сердце так желает свободы. Когда могущество отброшено в сторону ради призрачной мечты. Останется лишь полагаться на то, что осталось в тяжкой битве за право стать другим.

Интерлюдия. Экспансия.

Мир Астаргат, оба континента охвачены войной, которую я успел развязать несмотря ни на что. Зачем мне это? Если спросите, то я лишь улыбнусь вам. Я буду молчать о том, как сильно, непереносимо сильно мне хотелось одно время уничтожить его. Мир Астаргат.. я смотрю как вздрагивает рука моего деда, вписывающего в хронику моё имя.

Илдрус Хранящий. Демон, как кричали дети славной земли и мои любимцы, а я всего-навсего часть угасшего народа кэррэ-аке.  У этого названия нет перевода на какой-либо язык, только ряд ассоциаций. Легкая наледь страха, надежды..почти ожидания. И помним о нем лишь мы трое. Я и отец моего отца.. Богиня же, и обманутые ею; заточившие нас никогда не услышат этого названия. Я позволяю себе смех.
Его крупицы осыпаются в никуда, подобно отборному мелкому песку для часов. Пусть немного порадуется.. ведь как и у меня у Тах осталось не так-то и много.
Ей целый мир..а я..её венец.
*часть страницы оторвана*

Кэр..я обрываю себя на полу-звуке. Остальные сами собой затухают в моём горле, а еще раньше в сердце..если оно еще у меня есть. (сарказм) Она как-то сказала мне, что я насквозь прогнил, олицетворение порока. Да, это так. От меня осталась лишь тень. А я просто хотел жить. По-настоящему жить.

О, как я завидовал Ларитам, зависть съедала меня, я горел в ней как сгорают в отраве лепестки. Как они, наши создания, наши дети, смогли стать так..совершенны? Я почти ненавидел их. Я желал их!

Как восхитительно было ощущение мерзости происходящего, охватившее всю мою суть, так тайно. Бесконечными тысячами тысяч декад я переживал раз за разом, анализировал каждое мимолетное желание, обдумывал одну и ту же новую мысль, осознавая её редкость и если было настроение, делился ей, как величайшей драгоценностью, с остальными из моего..народа. И мне хотелось перестать существовать от разочарования, если она была второй..нет..я почти всегда успевал.

Мы были и есть сильнейшие, мы были всегда..так говорили нам старейшины..проклятые лжецы. Как я ненавидел всех вас, за то что вы не сумели отыскать то, чьему созданию сумел поспособствовать я за какой-то век. Равных нам!!  О, и как болезнен был здравый смысл и невозможность сумасшествия среди нас..кэррэ-аке.. но ведь у меня..получилось.
Сойти с ума, дабы сохранить свой разум, но тогда моё достижение не оценили. (короткий смешок)
Я сделал невозможное, и оно по-прежнему осталось таковым. Мне. Знайте-ли, претила деградация и её запашок тогда.

*эта страница полностью не заполнена*


В своих исследованиях я, как и большинство из моей расы натолкнулся на этот мир, Землю. Меня слегка удивил их путь развития и физические и психические особенности, они бы всем напоминали о моих врагах, которых я еще должен был встретить. Я решил тогда, что этот ближайший, несчастный мирок идеально подходит для моего эксперимента. Разность между нашими мирами была поразительна, и всех больше мне понравилась эта особенность. (равнодушие)

Я не желал становиться таким, как люди. Мы были слишком чужды друг другу..но почему бы не воспользоваться их кажущейся простотой?
И еще я благодарен им. Да. Пусть Она считает, что я не могу испытывать благодарности и бесконечно подл...но... Я понял что мне надо изменить свою форму чтобы достичь своей мечты. А люди…столь переменчивы. Пусть даже и не осознают этого.

Я позволил своей силе прокатится как можно дальше от меня-как волне..результат меня обрадовал. Я смаковал это чувство снова и снова видя как на некоторых осела "пыль" нашего мира, въелась им в плоть и кости. Исказила их...При желании, пусть даже и нанеся вред, этих существ можно было перенести в Астаргат. Мир не сразу поймет, что это чужое и не сразу и отторгнет, разрывая чужаков в клочья. Это меня устраивало.Это соответствовало плану, который я только начал вынашивать в те времена.

Немного перекусив  вкусными эманациями мирка и кое-что узнав, я решил вернуться домой, но вместо отдыха я впал в ярость от увиденного здесь... Впрочем, этого следовало однажды ожидать, колонизаторов. Уж очень удобно была расположена наша крохотная планетка, мечущиеся между двумя разновеликими  светилами в бесконечном выборе...

Нам оставалось все меньше и меньше места, мы, отжившие своё, влачили жалкое существование. Что же до наших детей и наших, так же выродившихся врагов, им новый порядок вещей даже пришелся по вкусу. Моему народу не осталось ничего иного как тихо угаснуть. А позже, когда бы исчезла последняя память о нас...о, что- то я погружаться в сентименты.

Подобно другим глупцам, ратующим за наше будущие я призывал и убеждал в необходимости вмешательства в происходящие события. Меня даже слушали...Нас стало пятнадцать, я был поражен ощущением нашей сплоченности, даже доверия неожиданно родившегося из объединяющей нас общей тайны. Я был счастлив...
Двое так спешили стать мне ближе прочих,  это льстило мне, но я восхищался ими со стороны, не подпуская. Зря.


Мигар и Тала, я никогда не забуду их. Не смогу забыть. Он, просто не мог ничего не делать, но  всегда, когда он замечал меня, все таки мог приостановиться... склонялся ко мне, что то говорил мне. Каждый раз, когда я пытаюсь вспомнить, все слова словно все тише, размываются где-то на периферии сознания, ведь прошло так много времени с тех пор, или иногда мне вовсе кажется, что Богиня добралась и до воспоминаний...какой бред...я просто бесконечно стар, да, теперь и я могу забывать.

Вот голубые огни глаз все ближе..что-то объясняет мне, а я как завороженный  смотрел на его запястья. Несмотря на его специализацию его руки оставались такими же изящными и я все никак не мог поверить, обычный кусочек руды раскалялся прямо на коже и из него вытягивались тончайшие, алеющие в полутьме подземелья нити металла! Они могли быть острейшими иглами, совершенным оружием убийства, или же красивыми вещами неизмеримой ценности, все это могло было быть, если бы он проявил хоть чуток интереса к подобному.

Обратил бы внимание на тех, кто бы сумел оценить его мастерство. Поступая как я сказал. Артефакты, созданные им без конца оглаживали жадные руки, распри из-за них не прекращались ни на миг.

Эти события бы полностью подчинялись моим мыслям...Пока я накручивал на кулак его длинные, черные как сама тьма пряди волос. Но мне оставалось только терпеть  насмешки на грани оскорбления. Моей же памяти остались воспоминания о чистоте и силе, исходящих от его литой фигуры. А когда он проявлялся- ласковые, полные надежды взгляды, думал что я не вижу...

Она же разделяла мои взгляды, ловила каждое моё слово, нежилась в отзвуках их, а сама была в точь-в-точь как светлый блик, зачем-то принявший живую форму. Янтарные змейки волос, мне все время хотелось наделить их жизнью, ведь они были такими.. Живущими своей жизнью, хотя она уверяла что это мне только кажется..
Мигар и Тала владели недрами земли, не только ради своего искусства затрагивая их свойства.. Сложная, кропотливая работа требующая терпения, труда и внимания.

Они многому меня научили сами того не желая.
Все произошло очень быстро, я имею в виду нападение. Наши гости, так сильно желающие забрать в неизвестность ресурсы нашего мира успели отстроить целую систему сооружений, большинство расположив под землей, спрятав. И все это было прямо у нас под носом. Это спровоцировало меня и других выйти из благого Тьи.

*Обрыв страницы*

Да кто они были такие? Сила Колонизаторов оказалась настолько чуждой моему существу, тогда я почти умер..нет, лучше бы я перестал существовать вообще. Боль! Боль, какой я никогда не испытывал. Мне кажется, я кричал..я не учел, что они могли знать о нас так много, и извратили мою магию так, что она чуть было не пожрала меня. Я не успел сказать не слова..я даже не запомнил как погибли мои..Мигар и Тала. Я только догадался, что они закрыли меня собой и применили какой-то из своих трюков. И стали чем-то большим, чем обычными кэррэ-аке, для меня. Потому что почти в то же мгновение я..я понял. И я стал всем.

Их прощальный дар..Какой я был тогда глупец, глупец, ставший всем..вобравший в себя часть мира и тех кто был рядом со мной тогда. Это не просто растения, почва, воздух..я подобно вору вырвал у мира часть его сути, заходясь в голодном отчаянии. Множества строений и собственно Колонизаторов находящихся на тот момент там, больше не было, их я переварил первыми с огромным наслаждением. Своих же..друзей и деда, я оставил неизвестно где, и во мне. Я знал, что могу освободить их, но страх потерять тех, кто остался, как и моих любимых, был сильнее.

С позором и тяжестью на сердце я вернулся в тьи. Тьи, это место, где обитает то, что осталось от моей расы, иной план нашего мира. Как мы наивны были, думая что нашли безопасный предел..Хотя, сегодняшнее моё положение меня полностью устраивает. Или это очередная моя ложь?

Разговоры...разговоры..я даже чувствовал некоторую гордость из-за такого внимания.. Обсуждали только меня, но даже самые дикие слухи не могли оказаться правдой. Я стал чем-то иным. Медленно, но верно их голоса смолкли и я остался по-прежнему в одиночестве. Я не хотел никого слышать из поглощенных, я не хотел что-бы кто-то или что-то нарушало мои мысли. Ведь мне было так уютно. Что-же до захватчиков, я представил что их нет. Эта теплая иллюзия грела меня..она же меня убивала, лишая времени.

Когда мир снова привлек меня к себе, то я очень болезненно вошел в него. Я корчился, как рыба, выброшенная волной на солнцепек. Позже, понимание, что боль, даже такая- является неотъемлемым проявлением жизни стало для меня откровением.

Ведь после того, как я и подобные мне, но уничтоженные мною; сотворили сдесь первые живые организмы, мне оставалось лишь направлять эволюцию, или уничтожать некоторые ветви вовсе. Но я не обращал внимания на то, что делаю, а вот теперь обратил. Обратил только тогда, когда захватчики начали уничтожать созданное!

Я теп
ерь стремился навредить самому себе... Было время, когда мое тело было покрыто шрамами от ударов об острые камни, спина, бока, плечи..все вспучивалось жаркими склизкими краями ран и широкими многоцветными отметинами гематом , которые слишком быстро исчезали, не оставляя мне ничего.

Мои глаза сочились слезами из-за того что я видел. Я же видел вероломство и насилие, видел предательство и жертвенность, враги  точно бросили все это в мир легкой рукой преступника. Заставляя не отводя глаз следить за ними. Этот гротеск давил на мое восприятие..но..

Но мне было мало..мне доставались только внешние проявления их, невыносимо лишь было слушать стон земли..она отторгала  то, что пришло из другого мира. Но была не в силах сбросить чужаков. Въелось в память одно событие, поистине отвратительное для меня, да и для любого из нас, керрэ-аке. Тогда я наконец узрел их прислужников.

Колонизаторы называли себя Раскрывающими. Во многом, оно походили на нас..все свои силы они бросили на изучение этого мира.У них даже получилось украсть некоторых из наших детей.
Одних они вскрыли и выбросили после опытов как не нужную вещь на потеху падальщикам. Но и это было не так страшно как то, что у некоторых они вырвали основу, оставив пустые, бессмысленные куклы.

Исполнив свои достижения во множестве вариаций, так, как никогда не решились бы мы, Раскрывающие прививали их этим все же родным Астаргату  существам, попавшим в жестокие силки. В итоге появлялись уродцы, которых они, посмеиваясь, назвали своими демонами-хранителями. В действительности "демоны" выполняли самую грязную работу за их хозяев, и были, если сильно везло, безмолвными домашними любимцами. Рабски стараясь угодить. С легкостью разрушая все, чем гордились и перед чем благоговели, будучи собой. И они шли на это сами, твердо уверенные, что не могут поступить иначе. С легкостью предавая себя ради сомнительных удовольствий да издевательской милости хозяев.

Меня передергивало, едва я их видел...но потом я смог изменить своё отношение. Как бы колонизаторы не изощрялись, не вглядывались в глаза своих слуг; они не сумели предвидеть того, что наша частичка в детях окажется столь могущественной. Да, демоны оставались верными, не в силах пойти против слова хозяина. До поры.

Потом наступал период, когда они доходили до животного состояния и жили лишь инстинктами, как у молодых ларитов. Их было невозможно контролировать, вспышки силы становились частыми...даже наши дети не владели столь большим потенциалом. И Раскрывающие поняли всю опасность того, что будет, если такой зверь осознает себя. Чем он станет, я только догадывался...а наши гости оказались трусливыми. Они отправляли существ, находящиеся на грани животного и разумного в пустоту Межмирья. Что с ними, еще не обретшими свою силу происходило там, где ничего нет...это внушало ужас даже мне.

Представители расы кэррэ-аке, могли проникать туда только на очень малый срок, но потом наши силы высасывало ничто. Вечно голодное, вечно ищущее пищу. И никто, из предпочитавших такой изысканный способ самоубийства не смог унять этот голод ни на йоту.

Там, за границей бездна, полная чего-то, напоминающего большие, пушистые звезды. Сияющие белые шары, к которым притягивало материю души. Нет, чем дальше от них, тем были легче... но стоило замереть на месте, а не растягиваться на огромной скорости в энергетический луч, определяя расстояния по чужим следам, что были так малы, что игнорировались «звездами», то начиналось это притяжение.

Сбитый с пути, ты начинал кружить по широкой невидимой орбите, силясь найти тропу в этой прозрачной тьме, но тщетно. А твои круги как-то незаметно сужались..и вот... только для тебя, почти потерявшего силы, огромный хищный и бессмысленный шар раскрывал свои объятья. И только дрожь пространства, оглушение какофонией энергий.
И ты распадаешься, как распускается пальцами вязание..на ниточки..на волокна..и этот шар, притягивающий набрякшую пряжу. Переливающийся всеми оттенками единственного цвета. Они, шары, словно знали, как невыносимо для глаз подобных мне существ, различающих все цвета мира— подобное. Белый, ослепляющий...выжигающий...

Тогда меня полностью захватила одна идея, узнать, что там, за ними. Забрать себе эту странную силу.

Но я выжидал..со временем связи Раскрывающих с той стороной становились все слабее. Там, откуда явились, они были не нужны и не обладали тем, что получили тут...Начавшаяся борьба за власть способствовала утрате многих знаний, да и не желали они создавать ничего нового, довольствуясь проверенным и принятым обществом. Как, впрочем, многие из нас, к легкому сожалению моему.

Если бы все было иначе, и постоянно развивалось в некоторых направлениях, возможно, ничего этого бы не случилось..возможно, и я был другим. И Они были бы со мной..но не принеся это жертву судьбе, да, я почти в неё поверил! И самому себе, я не понял бы многого, и не стал бы, таким как сейчас.


*конец страницы*

Серебро наверху и серебро внизу. Резкие порывы ветра заставляют рот раскрыться еще шире в громком хохоте, неожиданно переходящем в крик. Слившись с ветрами всем своим телом я скольжу над землей в воздушных потоках. Они то мягко прижимают меня к земле, то исходя от шершавых скал закручивают в гигантской спирали и рассеивают внимание. Потом толчок, быстро проходящая боль и я взмываю вверх, к самому серебру облаков.

Серебро гор отдаляется, и я начинаю слышать...в величественном нефе из неба и гор я слышу музыку. Чтобы её слышать нужно двигаться, иначе музыка замирает и бьется отдаленно, на самом краюшке сознания. Было моё любимое место в этом мире..если бы..

Малейшие неровности почвы как ритм, ручьи подземные и река текущая по песчанному ложу,что нежные интонации, каждый раз я усердно находил в них что-то новое. Такое небольшое милое развлечение. Редкие звонкие аккорды состоящие из пойманных в ловушку ветвей духов ветра; они бьются, обрывают и листья и сучки, и всегда выбираются наружу.  На свободу.


Вкрадчивые аккорды коварных оврагов, встань на краю и надежная опора уйдет из под ног, распаляя и без того огромную жадную пасть.Вот как у летучих мышей, эти небольшие зверки могут услышать тоже-же что и я. Но они не понимают, а только пользуются. Просто полет, просто охота.
Мне же двигаться вперед и ощущать как рождается и умирает гармония. Моя мир..мой Астаргат..пугающий вой величественного  океана, гигантские волны, накатывающие раз на верхний континент, на Шарр, сотрясаемый гигантским тектоническим разломом и манящий зов из глубин, куда я ни за что не нырну.

Там властвовали свои повелители из нашего народа, чьи заунывные, пронизывающие песни даже я не в силах долго слушать.
Их звуки..пересекаются, дополняют друг друга, совсем непонятным мне образом. Для общения они используют и изменение давления воды и воздуха, наполненного водной стихией. Многие организмы, обитатели вод и земли гибнут в этом разговоре...но их разговоры того стоят. Виллиар, поглощенный мною, друг мой— использовал электричество, он научился этому у водных угрей, что так похожи на змей и также ядовиты. Коричневые, извивающиеся, покрытые налетом слизи эти угри точат толщу воды, оставляя за собой быстро закрывающиеся портал. Но мало кто может воспользоваться этим ходом. Угорь постоянно генерирует электричество. Так он ощущает дно и возможную добычу. Так он и убивает, и так же заявляет о своих чувствах избраннице и сопернику. Я понимал так мало...

Я, Илдрус Хранящий Повелитель Плоти, один из многих.

Именно я изменял несовершенные тела, созданные вялотекущей эволюцией. Никогда не одобрял случайность в этом деле..
Я знал всех существ этого мира. Но они не знали меня, и спокойно продолжали существовать. Испытывать радость и боль. Безыскусные простые эмоции, новизну. Чего были лишены такие как я.
Впрочем, мы испытывали с ними одинаковую грусть. Не знаю как остальные из кэррэ-аке. Я не осмеливался спросить.

Богиня напрасно думает, что я бесстрашен и бесстрастен. Не буду её разубеждать. В конце концов я же проиграл.. Получил своё как всегда сделав поправку на "не совсем то" что ожидал. Я должен быть доволен.

Тах многим обязана мне на самом деле. Мне бы интересно было понаблюдать за её реакцией когда она это поймет. Честно.
Но она ненавидит меня. А ведь у нас общие дети, дочери. Она думает, что это её творения. Вершина совершенства. Конечно это так.. но мне почти жаль, что они так похожи на меня. Они никогда не обретут свободы. Им даже жизнь для себя приходится красть у других. Если не будет подходящих тел для воплощений стихий, то они потеряют, то немногое, что сумели накопить и станут чистой силой, это означает просто стать необособленной частью природы.Так же как бывает и в других видимых мною мирах. Только чистая сила пронизывающая пространство мира. Которая постепенно утратит и чистоту. Смешается с другими, а после мир погрузится в хаос.
Но я осознаю, -однажды они не найдут то, что ищут..
*обрыв незаконченной строки часть текста вымарана и поэтому не прочитать*

*Конец страницы*


*заметки на полях книги*

Случайные пленники мечты. Так бывает, если бы кто- то вдруг пожелал мечтать. И те, о ком о мечтал, становятся пленниками странной иллюзии.

Они живут по её законам, существуя, но не смея нарушить привычный порядок вещей. Они делают то,что от них требуется. Пленники не способны решать сами за себя. Они руководствуются словами друг друга, всего лишь  повторяя мыслеобразы творца этой иллюзии.

Когда же иллюзия надоедает, и лопается, подобно  мыльному пузырю, они не умирают вместе с ней. Они обретают свободу. Но редко когда знают, что делать со своей свободой.

Не знают что делать с вечностью.

Лариты были такими пленниками. Мне  стоило измениться для одного того, чтобы увидеть это. О да, совершенные тела с боевой формой так напоминающей о нас, их создателях. Их порывистость была только слабой попыткой вырваться из под нашей воли.

Их ярость и смертоносность в битвах с врагами была на самом деле направленна на нас. Но я не знал, хочу ли я их свободы. Мои сомнения не щадили меня. Впервые я решил все пустить на самотек, подстраиваясь под события. Самым главным сейчас было осуществление моего плана. Я желал уйти с этого мира и обрести еще большую власть, желание которое так упорно убивали во мне все моё длинное существование мои сородичи.

Может быть я бы сумел иначе, я ведь так пытался понять весь этот мир вокруг, до ломоты в моих таких хрупких, неприспособленных для жизни костях, до разрывающего грудь сердца. О, как много-много я бы желал вместить в него, разорвать грудь, открыть этот трепетный комок Астаргату.
Только вот враждебный мир, сразу уничтожит его. Ведь так. И лишь шесть содроганий, полных великого блаженства и боли сможет вынести подобный Ларитам, но не я..Возможно для меня и хватило бы времени чтобы...понять
.
Возможно для многих это было бы лучшим выходом. Гибель сумасшедшего почти-бога. Только вот, я бешено хотел жить.

*И последние буквы записи вливаются в текст хроники*

А он перспективный мальчик. Я так долго украдкой слежу за ним, я туман у его окна и дымка над огнем. Я незаметен, потому что лишен своей формы. Хотя, мне кажется, что он подозревает. Чтож, очередной довод в его пользу. Хехе, ведь я его счастливый случай.

Его называют Семек. Мне не совсем нравится это имя. Оно ему не подходит. Он слишком спокойный. Я лишь один раз видел его в душевном волнении. Когда парню пришлось убить своего старшего наставника. Впрочем, сейчас у него новый наставник, которому пока не нужно проявлять интереса к ученику. Молодой маг занимается запрещенными среди Раскрывающих экспериментами. Я вижу что он уже достиг того уровня силы, когда может позволить себе хранителя.

И он желает получить лучшего. Ему так нужны материалы...Для того чтобы вытянуть что— нибудь редкостное..признаюсь, иногда я вмешивался в прошлом в призывы существ и  менял их. Раскрывающие, получившие вместо стандартного демона, столь тщательно выведенного ими, искаженное мной существо, были сильно удивлены.
Списав все на мутации энергии во время призыва, от таких созданий старались побыстрее избавится, или же нет. Ведь захватчики моего мира выяснили, что призванные могут изменять своих владельцев далеко не лучшую сторону. Провоцируя разлад внутри их общества. Вы ведь поняли мой намек?

Я принял свою форму и со вздохом оперся на дверной косяк. Семек не чувствовал меня и даже не услышал, полностью погруженный в свою работу. Он даже сторожевые заклятия не поставил..какой оболтус. Я слегка улыбнулся.

Некоторое время я наблюдал за ним. Сбившийся на бок капюшон пока еще ученической рясы, вихры черных волос на затылке.Уже не "далл-ученик" и еще не "рузх" не наставник. Сгорбившаяся спина. Я даже невольно взял двумя пальцами прядь своих волос и начал теребить. Ведь болеть будет. Скоро наступит светлое время ви, и..

Даже сейчас я помню, что сказал ему тогда, я не хотел его напугать, и долго обдумывал одну единственную фразу:

-Приветствую, маг. Я Илд.

Руки Семека, до этого перекладывающие бумаги замерли. Но тут же продолжили своё занятие. Закончив с наведением порядка на столе, он аккуратно спрятал их в рукава и повернулся ко мне. Я внимательно наблюдал это представление для одного меня.

"Сегодня еще хуже. Видеть его таким изморенным, я не хочу, чтобы он умер так быстро."

-Вежливо ли не отвечать на приветствие такой твари как вы?

"Поразительно, как быстро он пробился через личину человека. Да еще и разглядеть меня успел и даже узнать мою расовую принадлежность и это своим слабым разумом. Я же вижу, что он знает, что я такое...А это оскорбление для людей, которое он только что сказал? Чего только не придумают."

-Ты думаешь, мне все равно Семек?

-Зачем вы пришли? Аке-Илд?

-Я скажу, если ты будешь лучше следить за своим телом. Опыты убивают тебя маг. В прошлый раз ты был более жизнеспособен.

Семек поднялся со стула и подошел ко мне. Стал изучать меня, не меняя выражения лица с запавшими от усталости глазами.

-Я ни кого из вашего народа так близко не видел.

В глухом голосе Раскрывающего совсем не было страха. Только интонации выдавали терзающее его любопытство. Прежде всего он был ученым.

В своей боевой форме лариты напоминали нас..но они были другие.. Наши дети интересовали колонизаторов, и те рано или поздно узнали все секреты. И использовали их. Я подавил в себе неожиданную злость. Как не вовремя она проявила себя.

Но, кажется, Семек ничего не заметил. Он смотрел на моё лицо, а я в свою очередь изучал его двумя парами своих глаз, которые располагались одна над другой. Их вытянутая форма, позволяющая мне разглядеть все подробности помещения, в котором я находился, вызвала у него интерес.

-Как вы видите с такими глазами?

-Гораздо лучше чем ты. Ярче. К примеру, я отлично вижу не только в темноте.

Маг рассмеялся, как видно, ему понравился мой ответ...тогда я еще спохватился, я что, хотел ему..понравится?

Я поймал себя на том что улыбаюсь человеку. Он же без улыбки рассматривал меня, как видно представляя себе масштабы моей силы. Силы создателя.

Потом протянул ко мне руку. Его пальцы коснулись моих одеяний.

-Странная ткань...

Я склонил голову на длинной шее и коснулся подбородком своей груди, привычно скрипнули друг об друга костяные чешуйки. Я пристально смотрел на его худую руку...я ведь знал какой она может быть сильной когда надо.

Он сумел отшвырнуть от себя чужого хранителя, напавшего после конфликта с его прежним учителем. А потом дрожащими от удара руками он сумел сплести заклятие и отправить слишком верного слугу в бездну Межмирья. Путешествуя, я заметил этот эффект, что и привлекло меня к его первопричине. И заставило меня попросить ткань мира воспроизвести эти события. И подтолкнуло меня, наконец познакомится с магом поближе.


Это мое тело. Я могу изменять его верхние слои. Так что это почти что...

"Зачем я тогда объяснял ему это? Просто я слишком долго ни с кем не говорил. А наблюдения за людьми и на Земле и тут оказали на меня странное влияние. Я стал чувствовать...одиночество. Сперва я просто наблюдал чужое, но потом, подобно заразе оно..-«Нет. Этого достаточно на сейчас.»-ответил я одновременно и ему и своим мыслям.

Прямо перед ним тогда, как помню, я изменил свою форму и перенеся прямиком в Тьи.

Наблюдая оттуда, я видел, что молодой маг не спешил убрать руку с пространства, где я все-таки находился.

Семек медлил. Но потом все же вернулся к столу..но за работу не принялся. Он круто развернулся и вышел из комнаты.

*Страница закончилась, под последним абзацем

словно завершающая черта-разрез*


*ровная, гладкая страница, золотистая хорошая бумага*

Мир Астаргат, два континента охвачены войной..Иногда я жалею о содеянном. Лишь иногда.

Этот мир был нашим..сердцем. Придя однажды, мы уже не захотели уходить. Кэрре— Аке остались. Мы остались, чтобы сделать этот мир совершенным.
Но мы не учли, что мир мог решать сам..что мы были для его земли..такой доверчивой тогда, — только гостями.

Его пространство, Тьи было единственным, что полностью было отдано нам. Многослойная пленка между Межмирьем и ощутимым, реальным.

Тьи было самой "устойчивой" неизменной частью, вплотную прилегающей к Астаргату. В ней были отражены процессы, которые только должны произойти или уже произошли с планетой. Лишь настоящее было скрыто. Но это не проблема, (смешок) моя раса в большинстве своем в нем и не нуждалась. В настоящем.

Ваять в этом кипении произведения искусства, находящие некоторое отражение и в реальности...но и это надоело многим. К великому моему сожалению и даже отвращению.

Я не скрою, что это коснулось и меня, но я смог стряхнуть эти гадкие щупальца лишь случайно. Обратив своё внимание на Тьи-ло, третий план, где обитали наши слуги..наши идеи, Мизты.


Как всем казалось, эти создания только и умели делать, что механически выполнять заложенную при их появлении идею. К примеру, настраивание переходов между мирами и пространствами,  при помощи моей силы взаимодействие с чьем— либо..

Адаптация тела в условиях внешней среды, усиление каких-то защитных факторов... Да, они и сами были идеей, как я считал тогда...но никто не учел, что они находились почти на границе. Между Астаргатом и Межмирьем. Пограничники...чужеродные..

Тогда— то я и познал новую боль, неожиданную для меня, так же как и для всех из моего народа. Когда моя идея погибла, под скопом навалившихся на неё тварей, которые каким-то образом смогли уцепиться за наш мир. Все еще ощущая подобное состояние, я проник в Тьи-ло. Я тогда очень волновался, и едва смог справиться с собой.

И каково было моё удивление, когда я заметил над растерзанным телом, тех, кто пришел на ощущение боли, как и я. Там были не только мои мизты, но и все, кто оказался поблизости.

Я не скажу "что оказались". Потому, как они стали чем-то большим, чем просто инструменты. Обретшими разум и свою волю. Именно они потом разъяснили мне, что в Тьи, чем ты тяжелее, тем больше оно тебя выталкивает. А совсем легкие...как твари, или как наши создания, способные как водомерки скользить в Тьи-ло и неназванном, и не испытывать при этом никаких неудобств..но совсем не способны проникать в реальность.

Как помнится, над этим феноменом долго ломали голову наши аналитики, но так и не смогли ничего прояснить. И вопрос оказался отставленным. На грядущее, на потом.

Много вещей, которыми не было времени заняться, усовершенствовать или уточнить их связи с другими вещами, постигала та же незавидная участь.

Понятие реальности так сильно тревожило их...Мизты буквально забрасывали меня вопросами о том, что я испытал. Я отвечал и показывал им как  мог. Там, как я думал, вдруг обрел друзей...нет, скорее любимцев. Если быть честным перед собою и вами.. А тут, мою честность все равно никто не оценит. Значит так тому и быть.

При их помощи я и создал войну. Изменив идеи остальных Кэрре— Аке и не только их в нужную сторону.

Сила, которую черпали мизты, возвращалась к её обладателям обогащенной позаимствованной у некоторых существ Астаргата, агрессией. Она проникала в так доверчиво распахивающиеся ей навстречу разумы творящих. Агрессия терзала их изнутри, все чаще у животных появлялись шипы и когти, огромные пасти, полные острых зубов. Хищников стало слишком много, еды на всех не хватало...

Приходилось даже истреблять собственноручно. Камни же, так и норовили пропороть своими острыми сколами ступающих по ним. Раздавить, сокрушить. Волны жадно высматривали теплую добычу на берегу.
Враждебная магма вырывалась на поверхность планеты, и её еле успокаивали все те же волны и ревущий от перенасыщения злобой ветер. А ларитское племя вскипало междоусобицами до тех пор, пока многие из них не отвергли дар кэрре-аке, взамен приняв то, что им предложили  Расскрывающие.

Два мощных артефакта напитанных ментальной магией под завязку. Их создавал сам магистр персонально, допустив лишь избранных помочь ему, самых надежных, самых верных.

Исполнен старания и сам не заметил как что-то пошло не так и в его спину руками трех учеников, с трудом удерживающих только что  созданное, уже вонзается ребристое острие клинка, отлитого из самого света.

Спустя неделю передела власти в воспрявшем за столетие, но изрядно поредевшем ордене, появился уставший с дороги ларит, его тут же с благими улыбками пропустили к новому магистру Раскрывающих, Монору Иарису.

Это был молодой человек, уже тогда имеющий высокие залысины, являющие взглядам  неприятно сероватый оттенок кожи, туго обтягивающей череп,  чьи темные глаза внимательно оглядели путника, а губы изрекли только пару фраз:

-Теснят в пустыню, верно? Вы вовремя явились.

Ларит предпочел промолчать в ответ, неловко сгреб объемный, лязгнувший в сухом воздухе помещения сверток. Тот был очень широк, его было совсем неудобно держать в таком положении, только вот движения мужчины были скупыми, быстрыми. А глаза пылающими страстями истинного фанатика. Тот круто развернулся на пятках и покинул место действия, лишь тяжело всплеснула у шеи  короткая широкая светлая коса.


"Пресветлые, прекрасные Стоиэ,
Не знали войн средь почитанья бога.
Что выбирался среди них из многих
За благочестье и величие души.

Но остальные боги не стерпели,
Ведь свет по разуменью их без тьмы
Не свет, а лишь слепящее видение-
В противоборство по подобию
Своему, они Ларитов создали
Жестоких."

Гнев богов...пряная отрава мира, который уже умирает.

А они, боги, назвали это новой модой...


Пройдет еще немного времени и среди песков в восточной части Кудоса поднимет голову империя Мощур, чья столица Алткус потеснит  пересыхающее внутреннее море, взамен забирая себе крохотную полоску плодородных земель. Но это  будет только преддверием затянувшейся войны.

Что до меня, потом я уже не имел возможности попасть  на грань Тьи-ло, не было ни желания и времени. А когда все же стал визитером, то..

Некоторые....самоуверенные любимцы, решили, что если сожрать более сильного, не мизта, то они смогут обрести необходимый вес для того, чтобы продавить пространство. А так у них был развит каннибализм. Мизты пожирали более слабых мизтов, поэтому то некоторые идеи остаются навсегда, а некоторые, мимолетные — исчезают. И это нормально, просто они мне не показывали эти свои стороны, до поры. И конечно же вступить на Астаргат, где так много еды, возможностей...было идеей идей. Уже воплощенной.. Только они не учли, что я и был более сильным. Я был сильнее их. Но не опытнее..

Помню свое ошеломление от нападения на меня. Я понял, что не могу узнать, что они сделают в следующий момент. Это вызвало злость. Я, Кэрре-Аке и не в силах...но потом я пересмотрел свои выводы, по-другому отреагировал. Но об этом потом.

В Тьи-ло не дышат. Тот, кто дышит, не сможет выжить здесь. Я могу долго не дышать. Не знаю сколько. Находясь на привычном плане, где это проблема давно решена и не задумаешься об таких мелочах.

Еще в уютном Тьи не беспокоишься о своем теле. Что его разорвет на части между Астаргатом и Межмирьем. И более того, совсем не думаешь о своей сущности. Во всем полагаясь на своих слуг. Так усердно обеспечивающих уют и безопасность.


Как странно, мы, видевшие и жизнь и смерть, совсем не задумываемся о том, что из наблюдателей, можем стать участниками этого процесса. Всего лишь процесса.

Мне ли, Повелителю плоти не знать о том, как это бывает.

Не знать, что ничего не исчезает бесследно. Но когда..это началось я познал сомнение.

Это было похоже на липкую сеть, на паутину, которую сплели специально для меня, и я попался. Это была их идея, которую они натравили на меня.

Я забился, в надежде одним усилием мысли порвать её, но лишь еще сильнее запутался. Конечно. Если они напали бы на меня сейчас, а не позволили себе насмешки, то я бы мог проиграть этим хитроумным мизтам. Выбившись из сил, которые упрямо тянуло из меня Межмирье я бы и висел так, пока они бы насыщались... Раздувались от моей силы и плоти, крепли. "Муха не может покинуть сети паука из приличия, оставшись на короткое чаепитие".-прошуршало надо мной.

Издевательство. Это я им обо всем этом рассказал. И о мухах, и о дорогом напитке, который умели делать только в горной части второго континента, столь удачно расположенной что мерзлота не смела коснуться ее. В местечке под названием Фине, и я, интересующиеся всем в мире конечно же его попробовал и даже передал им этот вкус, с маленькой частью себя..

Как много они узнали от меня. Тут нет ни пауков не мух. Какое глумление. А мне уже не хватает воздуха.

Я не стал отвечать, занявшись нитями, которые немилосердно жгли. Одна за одной, совсем незаметно они разрывались. Они все— таки разрывались. Мне нужно было время... а они уже приступили. По всему моему телу уже образовались нарывы, из которых сочилась сукровица, острые иглы мизтов раздирали плоть на лоскуты.. Паутина затрещала...

У меня еще не было оружия..это было только-только после пришествия Раскрывающих, когда, наверное,  я еще не совсем принял этот факт... С неимоверными усилиями я стремился, во что бы то ни стало вернуться.
Разрывал голыми руками тех, кто вставал на пути. Через толпу, полумесяцем окружившую меня. Я хватался руками, покрытыми их ядовитыми выделениями,  за горло, хрипел...считал про себя, чтобы отсрочить момент, когда я просто упаду и они задавят меня своей массой. Я выбирал те места, где строй был сравнительно редок.

А они били и били меня. Кто-то даже схватил остатки паутины, и намотал на себя, чтоб причинить больше страданий. А вокруг хлестала, выливающиеся из оторванных конечностей прямиком в пространство, слишком вязкая энергия. Но, меня корежило от боли, когда я впитывал её. Хоть и я старался этого не делать, но не впитав её, невозможно было пройти и шага вперед. Так вот, убивая частички своего разума, которым дал подобие жизни, отдельной от меня я пробился.

О, богиня, мне казалось, что тогда я плакал..тебе бы это понравилось. Ведь ты так меня ненавидишь...

Я знал и то, что они возродятся, чистые.. но мне уже почти не было дела до своих мизт. Теперь.

Как идеям довелось дойти до такого, до сих пор является тайной для меня. А шрамы на моем теле остались и поныне...ведь оно все еще при мне. И хорошо. Сейчас это осталось где-то на задворках сознания.

*конец страницы*

*заметка на полях, косые росчерки угля*

Пребывая в Тьи я как-то решил поговорить со своим отцом, насчет происходящего в Тьи-ло. Но тот не понял меня.. Больше я не пытался. И хорошо. Тогда я был наивен.
И думал, что я один такой.
*конец заметки*

*скомканное продолжение предыдущей страницы*

"Как это страшно и как это странно, вспоминать о том, что тогда произошло со мной. Да, я боюсь. Я очень и очень боюсь снова быть пойманным и таким беззащитным."- я закрыл свои глаза и попытался вдохнуть воздух. Но на грудь словно по-прежнему давили нити порванной мной сети.

Мне впору посмеяться над собой. Я и попытался, только вот смех застрял в горле, а давление на клетку ребер внутри меня стало еще сильнее.

Я поднял руку и пошевелил пальцами, лишенными ногтей за их ненадобностью перед своим лицом, словно убеждаясь в том, что я еще существую. Как прежде. Какое-то странное расстройство, диссонанс мешали мне все это время. Точно иголочками покалывало краешек сознания. Да, потом я выяснил что это было.

И мне стало ненавистно находится в Тьи, видеть тех, кто внимательно вглядывался в меня. Я знал, что они искали повод для того, чтобы напасть. Мои...собратья. Я стремительно отдалялся от всего былого.

Все дольше и дольше находиться в реальности мира вскоре вошло в мои привычки. Я стал более непонятен и странен для них. Изредка я развлечения ради, наблюдал за своим подопечным, но больше не приближался так близко как в тот, единственный раз. Хотя видел, что ожидал меня.

Однажды он даже меня позвал..смешно, я считал что он забудет обо мне. Факт моего опасного визита маг Семек должен был благополучно скрыть даже от себя!

Ведь это так сильно нарушало его привычный уклад вещей. Но, как видно, этот паренек оказался непроходимо глуп. Это слегка разочаровывало, но было лучше, чем ничего. Это в природе людей, забывать невозможное, просто я наткнулся не на того.

Медленно течет время..созданное, разрушенное. Недолговечное. Я протягиваю к нему руки, но оно лукаво избегает прикосновений. Я настойчиво погружаю в него ладонь..на кожа на ладони становится прежней..серебряно— серой, туго обтягивающей тонкие кости. Нет, все же выталкивает.

Я всхлипываю, жалея себя, ведь меня никто не видел. Нет. Какая приятная иллюзия. ОНИ продолжают наблюдать за мной каждую секунду. Ведь я все еще ношу в себе ЭТО, я Илдрус Хранящий.

Полтора цикла планеты назад я пытался войти в Тьи, но Тьи, иное пространство Астаргата меня вытеснило так-же, как и это время сейчас. Я слишком быстро забыл, как это делается. Это знание оставило меня вместе с возможностью.

Но не ушли ощущения и эмоции связанные с ним. Они стали неправдоподобно яркими. Мучительными, как кусты терновника, которые шипами вонзаются в нежную кору деревьев.         Мне хотелось кататься по каменистой земле, стесать их с себя острыми гранями камней.

И я катался, и кричал до тех пор, пока не сорвал голос, и из рта не начало вырваться жалкое сипение, перемежающиеся кровавыми сгустками. Заходясь в мучительном кашле, ощущая как ребра едва ли не протыкают мучительно сжавшиеся легкие я избавлялся от этих комков, терпеливо пережидая очередной жестокий приступ.








Нет мучительнее ничего кроме потери привычного. Того, что ты не замечаешь, того что казалось не подведет тебя. Того что будет...всегда. А всегда для такого как я..отождествляющего себя со всегда, так ужасно. Мне стало труднее мыслить, я отупел от своей постоянной муки. Да, я пытался взглянуть на неё по-новому.

В смысле получать от неё наслаждение, перенастроив свое сознание, но я понял, что это еще больше мешает мне. Что я теряю себя, а я не хотел окончательно сойти с ума. В пучине этого яркого бреда, потерять единственное, что как ни странно не подвело меня. Мои глаза. Все мои сенсоры, с помощью которых я ориентировался когда-то в пространстве только "ослепли". В яркости моего..оживания.

Тусклость тех скал, где я находился, умиротворяюще действовала на мои больные глаза. Я раз за разом изучал место своего пребывания, даже теперь я помню его наизусть. В моей тюрьме моя память— единственное зрение, воссоздающие вид оставленного мною мира.

Тогда, безвольным комом лежа где-то на покрытой трещинами и изморозью скале я не мог даже ползти. Иногда, в периоды прояснения я понимал, что я голоден или что мне холодно. Мир жестко царапал меня своими "дикими" "недружелюбными" энергиями, а когда— то, что они были "нежными" и "эластичными", они поддерживали меня, незаметные и мягкие и иногда только мог брать самую чуточку в качестве пищи, чтобы не повредить мир Астаргат.

Но не буду расписывать мои взаимоотношения с этим. Тогда-то я смог встать на ноги, взял какую-то палку чтобы она служила мне опорой. И подошел к краю скалы. Мне достаточно было сделать только один шаг, я обвел глазами местность, которая находилась под моими ногами. Раньше было легко переместится вот так вниз, воздушные нити, с которыми сливалось моё тело в полете были всегда к моим услугам..хехе... одеяния разворачивались призрачными крыльями птицы. Воздух был предупредителен или же непокорен, и играть в его струях было... так свободно. Так жалко..

Я нагнулся вперед, не заботясь о риске свалится вниз, и стал искать спуск. Спускаться пришлось невыносимо медленно, долго выбирал, куда поставить ногу. Иногда ошибался, и тогда камни летели вниз, устраивая маленькие лавины. Но мне удавалось ухватиться другой рукой за какое-нибудь растение, или нащупать пальцами выемку, скользнув пальцами в которую, можно было, зацепится и не упасть.

Пару раз, правда, меня  хорошенько ударило о скалу, но обошлось, только немного поцарапал скулу, и поэтому по щеке текла, совсем неощущающиеся на моем горящем от внутреннего жара лице противная липкая кровь.Мне оставалось смаргивать с нижней пары глаз эту жидкость и терпеть, руки освободились лишь тогда, когда я спустился.

Стесанный временем и непогодой скальный клык, приютивший меня в день моего первого падения, остался за спиной. Но я ощущал его упрямство перед желающим уничтожить его миром, так же как и свое. Не пройдя и пятидесяти шагов, я не выдержал и обернулся. Он провожал меня..сполна отведав моей крови.

Вы можете и не понять меня, но я и не думал об этом тогда, когда давал ему имя. Ийэн-боль на одном из языков, что я слышал в посещаемых мною мирах. И именно тогда, после еще двух шагов прочь я кое-что понял.

Я никогда не буду прежним. И это означает, что мне следует научиться быть таким, каким я стал.

Позже...Илдруса Хранящего Кэрре-Аке станут называть Укравшим, ведь дар моих...все же любимых, с легкостью положил начало медленному разрушению их драгоценной клетки— мира. Они начали величать меня Тенью, Изгнанником. Так, словно причиной всему что со мной произошло, была их...забота.

Чтобы закрыть дыру, из которой в реальность проникали существа и энергия Межмирья, кому-то из них, таких могучих, всевластных, бессмертных; требовалось умереть. Но, ах, эта жажда быть, во что бы это не стало, смертельная помеха. А я нет, я не собирался умирать. Насмехаясь, я изучал свои возможности и наслаждался тем, что имел. Астаргатом, и совсем не желал погибать от мук совести!

*Конец страницы которая измята.*

*Текст иногда заходит
за границы небрежных зарисовок от руки*

Мимо моего лица, чиркнув жёстким крылом по обгорелой коже пронеслось насекомое.  Столь стремительное, что я не имел возможности его разглядеть. Да и незачем было разглядывать, каждый мой шаг поднимал с земли целую  шелестящую тучу таких.

Они роились на красноватой земле, блестели, залезали друг на друга, запускали хоботки в почву, вытягивая крохотные капельки воды. Тогда я немного пожалел что не умею так как умеют они, ведь мое тело тоже начало нуждаться во влаге. Очень сильно нуждаться. В итоге, не выдержав пытки я просто сгреб рукой этих ползунов. Сочно хрустнули во рту щетинистые панцири раня десны.

Липкая слюна смешалась с выступившей из десен кровью, приобретая еще более отвратительный привкус. Подавив рвотный рефлекс я на пробу сделал глотательное движение. Живот тут же скрутило невыносимой судорогой, но плотно прижав к животу ладони я сумел проглотить все, чем наполнил свой рот. Мокрая теплая масса провалилилась в глотку чуть облегчая мои страдания. На очень, на беспощадно короткий промежуток  времени.


*следующая страница*




Они все таки пасли меня, всенепременно обсуждая каждый мой одинокий шаг. Пытались наконец понять, чего именно я добиваюсь. И не побоялись подослать ко мне своего гласа, ведь это было самым легким решением.

Сперва был взгляд в спину, его распознал  не сразу, признаюсь, вот и громкий треск веток позади меня. Напряженный, разворачиваюсь, наблюдая как по стволу дерева сползает что-то. Темный, бесформенный куль. Торчащие посеревшие конечности..
 
Очередное ломанное движение и вот, на меня смотрит лицо. Удлиненное лицо  с выступающим деформированным  подбородком, искривленное в беззвучном крике. Со рта, голодно щелкающего острыми, загнутыми крючьями зубов тянутся к земле нити мутной, розоватой слюны. До хруста выгнув позвонки оно свалилось на землю, не озаботившись даже подставить руки. Шатаясь поднялось, захныкало как ребенок.

Это действительно было молодое существо; крепко сбитое  тело полуобнаженной ларитки, которую ради меня буквально загнали. Она двигалась рывками, замирая, точно не могла определится где я.  Разве что к воздуху не принюхивалась

Когда жалкая тварь  вновь  повернулась ко мне лицом, озираясь, то моим глазам предстал залитый кровью бок. Рваная рана еще кровоточила как и многочисленные следы чьих-то зубов на тощей руке, которые  тянулись выше локтя, уходя к горлу.

Темные, слишком узкие металлические браслеты от сорванных кандалов впивались в кожу девчонки,  тут уже все было понятно без слов. Ведь гласами становились лариты, преступившие закон, напавшие на чужую территорию или на глав своей семьи,  и проигравшие в схватке. Самый лучший способ избавится.

Таких лишали возможности охотится и добывать себе пищу. Постепенно лариты  становились ближе к Тьи, слабели и начинали слышать нас. И наша воля подавляла все их стремления. Через гласов кэрре-аке могли общаться с младшими детьми, до тех самых пор, пока у гласа оставались еще силы говорить. Отступники жили не долго и умирали столь же легко. Не представляя более практической ценности.

При необходимости главы кланов могли заставить глас доносить свои пожелания до нас силой. Поэтому лариты опасались, презирали и одновременно словно бы оберегали гласов, повсеместно удерживая их,  привязанными к трону или на короткой цепи в отдельном помещении дома клана. Иногда развлекаясь с ними. Но конечно, самым простым решением просто перерезать преступнику горло, боги все равно призовут нового если что-то захотят от тебя.

Она, точнее они наконец "нащупали" меня. Не переставая хныкать, шипеть, что-то бормоча, существо направилось прямиком ко мне, вынуждая отступать.

Из-за заминки мне удалось заметить, что левой руке гласа повезло куда как меньше.

На худом плече все еще болтался уцелевший, расшитый тускло сверкающими в неверном свете драгоценными камнями, рукав. Который конечно же не смог защитить увечную конечность.

Из разорванной плоти кое-где проглядывали блестящие кости,  покрытые склизким древесным соком вперемежку с сукровицей непрерывно сочащейся, капающей тошнотворными гниющими комками на землю. Славно. Раны были достаточно серьезными. Концентрация внимания и так отнимала много сил, а уж если они натравят ее на меня..

А существо передо мной тем временем  затрясло как в припадке. Она страшно и  низко завыла, ковыляя ко мне, метя по плечам поредевшими серыми космами волос.

Хочет напасть. Я снова пячусь..нет, не решается, застывает, дергаясь так же рвано как марионетка. Началось.

Все таки отвратительное, гротескное зрелище. Хотя я устал наверное не менее чем она и мои эмоции поблекли, точно затянувшись тонкой корочкой дорожной грязи.

-Укравший, остановись!

Настаивая на своем премерзко прозвучал ее сорванный голос. Она словно жевала слова, мотала головой из стороны в сторону, точно стараясь что-то из нее вытряхнуть, заставить замолчать шепот, непрерывно терзающий ее. Рывок ко мне, вспарывая землю удлиненными когтями, останавливается прямо перед мной, кружит, запугивая, не решаясь.

-Укравший! Проклятый!!

Вой не утихал, становясь то громче, то тише.

-Верни то, что ты взял. Вернись к нам! Ты не смеешь уходить от нас! Ты часть нас!
В ответ я лишь тонко усмехнулся.

-Все теперь не так. Все не так. Пока вы трепетали от ужаса, я действовал и терял. Слова не имеют теперь ценности. Ничего не имеет для меня ценности кроме меня самого.  Вам не понять того, чем я теперь стал. Я ухожу, оставьте меня.

Мой разум пронзило вспышкой боли, переведя взгляд, я увидел, что глас вцепилась в мою руку своей, пронзая кожу когтями, на мгновение я узрел всех кэррэ-аке, что так бесполезно пытались достучатся  до меня. Испытывая лишь одно раздражение.

Я впечатал ногу в грудь твари, безжалостно ломая ребра, откидывая ее прочь от себя. Легкое тело жестоко приложилось об землю, замерло, жалко скорчившись. Бесполезно скребя землю пальцами с оборванными ногтями, лишаясь своего устрашающего вида. До моего  слуха донесся жалобный скулеж.

-Помогите, кто-нибудь..мне, мне так плохо!

Девочка, еще подросток тянула ко мне изуродованные руки.

-Пожалуйста. Я умираю! Я не знаю, я так долго бежала от них, мне так больно... Пожалуйста, Укравший, помогите мне..

Она без сомнения знала, кто я такой, но все равно молила, отчаянной надеждой было пропитано каждое ее слово. Слезы лились из глаз жертвы, которую на мгновение выпустили из своей хватки мои собратья.

- Да, как я погляжу ты действительно умираешь. Прощай.

Ее остекленевший взгляд впился в меня, точно пережевывая зрачками, слюнявый рот приоткрылся, но больше не было слов.

Смутная тень вскоре скрылась, а ларитка, лежащая без движения слабо дернулась. Подтаскивая такое тяжелое тело, упираясь в землю локтями, сдирая кожу. Теперь для нее существовали только слова кэрре-аке. Теперь каждое из них являлось для Заны истиной.

Мысли и сущность ларитки пылали ненавистью, заставляя совершать невозможное, понукаемая волей богов, она ползла, упрямо ползла по оставленному одиноким путником следу.   
 

 


Понукая себя, то и дело опираясь грязными кулаками и перенося на них вес своего тела, я наконец-то  поднялся с земли, на которую до этого присел немного  отдохнуть.

Натруженные и сбитые о камни ноги продолжали кровоточить и к сожалению, с каждым шагом мне все сложнее было продолжать путь. Только,  мне ничего не оставалось кроме как идти вперед. Давний замысел жег мою грудь изнутри, беспрестанно  подстегивая мою волю.

Сперва земля мягко пружинила под стопами, и словно дарила этим новые силы, так и подбивая ускорить шаг. Что я и сделал. Но вот потом за ноги выше колен начали цепляться растения, назойливые , неприятно режущие своими острыми листьями и стеблями.

И я отвлекался на это, чуть слышно ругаясь, постоянно оступался на неровностях, которые так и просились под ноги. Даже чуть не сломал ногу, загнав стопу в трещину в пересохшей  земле. Определенно, ходить было еще более неудобно чем я думал.

Связь с Тьи истончилась до предела, поэтому у меня долго не получалось заживить свои раны. Но я разобрался сам кое-как. Метод проб и ошибок в такой ситуации был до болезненно результативен.

Некоторые из царапин, что уже начали гноиться,  подсохли, и теперь их покрывала тонкая коричневая, а на коленях черная от грязи корочка. Впервые видя такое у себя, я поспешил избавиться от неё, сколупывая острым камнем и естественно мне пришлось разочароваться. Я вновь  почувствовал раздражение.

Но стоило уделить внимание  этому ощущению, как оно только усилилось, и вдруг перешло в короткую вспышку неосознанного гнева. А потом уступило место апатии. Все мои чувства потеряли привычную остроту. И я только брел и брел прочь от солнца не замечая своей, издевательски протягивающей ко мне бессильно обвисшие кисти рук, тени.

"Нет, дорогая, я научусь всему без твоей помощи. Ты слишком жадна!"-билась в моей голове приобретающая разные формы мысль.

Камни, ветки, земля..едва заметная парящая на горизонте дымка наконец приняла очертания деревьев, кривые, перекрученные между собой стволы были нормальным явлением для Астаргата с его магнитными бурями, неуклюжий шарик-мир, чье вращение было слишком быстрым.

*начало страницы*

Эта тряпка, в которую я кутался уже потихоньку  начинала мне нравится. От проявившей себя скуки я изучил её до малейшей темной складочки. Полных пыли заломов ткани. Вот, свисающая возле правого нижнего глаза нитка. Она мешала, норовя прилипнуть к влажному белку, но я не убирал её, не отрывал.

Темная спиралька свернутых волокон чем-то походила на змею, благоразумно не посмевшую меня укусить там в лесу, чье чешуйчатое тело,  извиваясь, поспешно скрылось в сухой траве.

А неизвестная ларитка когда-то сплела её. Нить. Я видел не исчезнувший, не рассеявшиеся до сих пор энергетический "след". Так же в нем было и немного усталости и едва заметное беспокойство о детеныше..ребенке..а носом лишь обонял промозглый запах сырости и снова земли..

Несколько десятков безразличных к этому великолепию рук..грубо смявших ткань, укрывавших ею смутно  радующихся, хоть такому крохотному источнику тепла огромных  животных.

Мне, не  знаю почему виделось, но именно в этой нитке все проявлялось четче, чем во всем остальном полотне, найденном мною тут же у дороги, за тем деревом, с которого только что упал злополучный лист. Наверное странно описывать это все здесь..ну ладно..я это могу.

А тогда я брел, уже приноровившись  к своему частому, загнанному дыханию. Надо же, я сумел  почуять реку на таком расстоянии вопреки изрядно притупившимся чувствам..неожиданное открытие.

Этот влажный холод коснувшийся пересохших губ и ноздрей, ощущение от  которого только  возрастало с каждым шагом. Собрав последние силы я зашагал быстрее.

Столько воды я мне еще не доводилось встречать после моего ухода из Тьи. И тут многообразие воспоминаний, теперь обрушившихся на меня жалящим скопом— заставило надолго остановится. Чтобы громко вскричать; по хребту  хлестнули плетью выбивая из этого нехорошего сонного состояния.

Я был почти благодарен этому удару, вернувшему меня в реальный мир, удару,  полученному от гелома, которому я, как выяснилось, мешал проехать. Поэтому вжав голову в плечи и ускоряя шаг, я направился к обочине, к самой кромке пожухлой травы. Сопровождаемый лишь отборной бранью погонщика.

Там, в относительной безопасности меня снова обрадовало приятное открытие: я был способен исцелять себя теперь уже мало задумываясь об этом, мой мозг и моё тело наконец запомнили  необходимые комбинации перенаправления энергетических свящей. Усердно и бесполезно  повторяемые прежде для достижения хоть мало-мальского результата.

Незаметно просунув под свою импровизированную накидку руку я ощупал спину. На гладкой, горячей от температуры коже ощущалась болезная припухлость шрама. Поморщился от боли этого исследования, но таки убедился в отсутствии заражения. Сойдет.

Мне не хотелось поворачиваться и смотреть в ту сторону, откуда все еще доносились ругательства. Как видно не у одного меня накопилось раздражение на мир. Поэтому я побрел прочь, туда где была река.

Тень следовала за мною до самой воды. Обволакивала камни, которые мне зачем-то хотелось пнуть. Шевелила желтые, безжизненные травинки. Интересно, от чего же их не касается гниль? Мне уже надоело отвлекаться на все как я делал раньше. Это замедляло. "Замедляло, замедляло"— она завилась спиралью вокруг меня, привлекая чужое внимание. Того же гелома, который сейчас поил животное мутноватой водой. Было видно что происходящее ему непривычно, низший скалился на меня. Но подходить пока не решался.

А мне тогда было все равно. Тень ненавязчиво скрыла меня от посторонних глаз когда вошел в реку. Все чесалось из-за пыли и налипшей грязи. Противная липкая кровь не только моя, затвердела на тканях. Моя кожа, из которой состояла одежда -висела клочьями, изорванная о ветки. Погрузившись в воду я избавился от неё. И аккуратно зарыл остатки в иле на дне, чтобы она не всплыла после. Промыл волосы на голове, они кстати больше не выпадали клочьями и сейчас, когда я более-менее приспособился к новым для себя условиям, начали расти. Можно было снова заплетать их. Такие седые..

Покачиваясь в теплой воде я так изогнул шею, чтобы лицо было над её поверхностью. Дышать тенью было уже хоть и странно, но привычно. Хотелось есть.

Это естественно, ведь тогда наращивалась новая кожа.

Отдыхая я и не заметил, как река отнесла меня еще дальше от берега. Снова накатила сонливость и апатия, течение было таким холодным. Рывком вырвавшись из его настойчивой хватки я поплыл к берегу. Тело забрало из воды недостающие истощенному организму вещества, пополнило запасы жидкости и от этого казалось немилосердно тяжелым. Еще от пережитого колотила нервная дрожь. Свист кнута, обжигающая боль

Когда наконец я выбрался из воды, на берегу многое поменялось. Слышались режущие мой идеальный слух крики. Оторвав ладони от земли я встал на колени и поспешно пошарил руками вокруг себя. Найдя наконец свою брошенную накидку, я поспешил скрыть свое лицо. И да, едва я успел это сделать едва на меня обратили внимание.

*из следующей страницы вырван клок, но

по её краям дописан пропавший

текст*

Сияние драгоценных камней: красные рубины и рядом, совершенно безвкусно, мутная зелень изумрудов еще парочка сапфиров для совершенной пошлости сочетания.

И все эти стекляшки окружают грязноватый осколок звезды; вот он, венец мира! Та "святыня", которой все поклоняются. Они просто не видели её вблизи. А я, собственно изучил её насквозь. Мерзость.

Знаете, как неприятно быть полностью пропитанным чем-либо. Вот как этой грязной водой, из которой я так нескоро выбрался. Было сложно подняться на трясущихся ногах, но я справился. Хотя меня изрядно качало от слабости.

Множество красноватых речных песчинок искрилось тогда перед моими глазами, ослепляя не многим хуже неба надо мною. Едва стоило закрыть глаза, давая им столь необходимый отдых как меня схватили за руку. И повернули на месте так, что я едва не упал.

Мою руку сжимали корявые, грубые пальцы  и довольно-таки сильно. До запястья уже начало распространятся онемение. Поспешно освободил  руку из чужой хватки, ведь это была моя рука.

Позади меня раздраженно заскрежетали. Моё внимание привлекли крики, особенно слово "вор". Из под своей накидки мне было мало что видно, а снимать её— означало привлечь ненужное внимание, из-за моей необычной внешности. Немногие видели обратившегося во второй облик ларита, когда тот так похож внешне на  кэррэ-аке— но те впадают в это состояние в ярости, или когда напуганы..

Следовательно, меня постараются убить первым как чужака и как самую большую опасность, если конечно эти низшие осмелятся подступиться.. ох, только бы не привлечь к себе внимание. Ну а вора…

Я повернул шею, и осторожно заглянул себе за спину. За мной действительно стоял самый настоящий воришка. Я не выдержал и засмеялся. Уж больно было потешное зрелище.

Вор оказался стариком -геломом. Тот судорожно сжимал золотую ложку, как видно вытащенную им из одного тюков каравана. Того самого сквозь который я не так давно проходил.Голубоватые бельма скрывали зрачки, но старикашка каким-то образом умудрялся оценивать обстановку. Наверное все же видел?

Сгорбленный, он теперь прятался за меня...а до этого вознамеривался пихнуть меня в злобно гудящую толпу караванщиков, впрочем, я мог и ошибаться на его счет. Это определенно подтверждало  сосредоточенное пыхтение позади.

Из задних рядов напирающей толпы, ко мне пробирался уже знакомый "подозрительный" гелом, так и не напоивший толком своего "питомца". Активно жестикулируя он начал что-то объяснять своим. Я не очень понимал их почти животный язык. Фырканье, хрюканье, свист..как видно язык подражал всему, что окружало. Впрочем, я стал тогда заострять на этом внимание.

Толпа качнулась вперед как единое живое существо, пошла рябью. Старик позади меня не выдержал такого ощутимого давления справедливого негодования своих обкраденных собратьев. И жутких воплей, от которых вставали дыбом волосы. Пискнув, тот снова схватил меня за руку и бросился бежать. Очень так уверенно двигаясь и не выбирая поставить ноги, запинаясь, но сохраняя равновесие.

Я побежал следом, постоянно оборачиваясь. Это момент был странный. Быть с кем-то против кого-то.

Встречным ветром с меня сорвало мою накидку, погоня замерла, ну а старик не оборачиваясь упрямо тащил меня вперед. А потом в нас полетели камни. Острый булыжник ударил меня в спину. Второй попал по шее. Мелкие били меня по ногам. Я упал, а вор не обращая на волочащегося по земле меня так и не разжал мою руку.

*страница порвана в нескольких местах, длинные продольные полосы как от когтей*

В тот момент прошлое шипящей волной захлестнуло меня, погружая в пахнущий медью туннель. Далекие крики пробирались ко мне невыносимым скрежетом, трением медных листов друг об друга.

Там, где-то далеко некто еще  крепче ухватил меня  за запястье и зачем-то тянул, тянул куда-то. Развернув шею я точно сквозь туман  наблюдал за собой то, что до сих пор пугает меня. Желающую растерзать меня массу. И я резко  "ударил" по ней.

До этого момента меня восхищали любые, созданные мною или подобными мне, существа. Я ценил их жизнь. Лелеял и щадил их надежды. Я не считал себя в праве убивать.

А тогда я сорвался, используя полученное мною могущество. Самую толику..но им хватило. Я поглотил и их. Пустые оболочки, тела, одетые в разномастные одежды, простые украшения или же просто обноски падали  на землю.

Которая поспешила принять их. Растворялись в ней и искаженные яростью лица. Я лишал их всего, все больше погружаясь в странное оцепенение, которое стало ненадолго выпускать меня из своих когтей только недавно, ценой неимоверных усилий.

Даже сейчас, запертый в венце Мира, заточенный единой слезой его главной Богини и моими собственными дочерьми, часто..слишком часто вспоминаю об этом моменте.

Может по этому, надежно плененный безразличием я сдался без боя. Я  просто слишком сильно доверился своей самой интересной игрушке. Привык. И это стало роковой ошибкой.

Дети моего народа, даже самое хилое дитя Аке сразу же "продавливало" в общей системе для себя жизненное пространство. Потому что худшая участь— участь стать частью более удачливых и сильных.

Мы не верили даже породившим нас. Ведь каждый ребенок был всего лишь средством. Привязкой одного Аке к другому. Не более. Когда в "привязке" отпадала нужда..то дитя поглощалось матерью.

Лишь отказавшись на достаточном расстоянии от неё был шанс выжить, и были схватки между создавшей и созданием, они были сродни родовым у живых существ, по степени болезненности. Разрывались все связи. Телесные и не только. И появлялся новый из моего народа. Нужный.

А мои дети не ведали подобного в отличие от меня, не избежавшего такой участи, я даже заботился об них, так кстати забыв предупредить...

И когда они уходя с ней  отказывались от меня. Объединившись с ней  сотворили это со мной. То не стали и слушать об такой маленькой проблеме, что вдруг  стало мощным ударом по моему самолюбию.  Я ведь так сильно  полюбил их.

А эта дрянь..Тах. Мало что она не убила их сразу. Она высасывает наш, возрожденный нами, мной мир через них. И истощает детей, ставших чем-то вроде послушных инструментов. Превращая их в мерзких по своей природе паразитов, таких же точно, как она сама.

Может все и было бы иначе.

*конец страницы, текст продолжается*

Было так тяжело дышать, лежа грудью на земле. Пальцы левой руки глубоко впились в землю, а правую держал низший. Так крепко, что она начала затекать и нещадно болеть.

Я с мучениским стоном попробовал встать, ощущая еще большее бессилие. Но гелом резко дернул меня к себе, вынуждая снова упасть, уткнувшись лицом в землю.

Усталость навалилась на меня как свинцовая плита, но вместе с ней пришло  совсем крохотное облегчение. Такое, точно напор силы внутри меня стал чуть меньше..

А моё так быстро стареющее тело вдруг преподнесло мне очередной неприятный сюрприз, не выдерживая перегрузки. Сердце, что так заполошно колотилось в ушах точно  сжала немилосердная рука.

Ощущая многочисленные уколы в грудь, тщетно пытаясь разогнать пелену  перед глазами я было начал терять сознание, но вор своеобразно помог мне..

Цепкая, когтистая рука пошарив по выбритому впереди лбу переместилась на затылок, ухватывая за волосы, вынуждая прогнутся, причиняя и без того немаленькую боль.

Меня, уже мало соображающего, поставили на колени. Рожу старика-низшего, до этого испуганную полуслепо таращился на меня, теперь кривила ухмылка. А потом он..обратился ко мне. На ломаной таге, внешнем языке ларитов, существующим уже без малого одну халу*.

-Что ты такое? Ты не ларит-хозяин, чужак и что с караваном, я больше не слышу его! Но слышу тебя!-он кричал, точно я был виноват в том, что тот не пойман, или в том, что его заметили, сам того не замечая вздергивая мою голову все выше, вынуждая распрямляться шею.

Под нашими ногами закипела тьма, еще не отпущенная моим разумом, но вмешиваться не спешила. Забавлялась. Её избранника так просто застали врасплох.

-Я и не ларит.— прохрипел я на том же наречие иначе не получилось, стальная полоса, пронзившая грудь не спешила так просто в никуда деваться.-Помоги мне..я болен.

Если честно, я не ожидал что вор согласится. Но тот хотя бы отпустил мои волосы.

-Раз ты не ларит, значит не хозяин. Значит Нисрок тебе поможет. Но он пойдет с тобой. Но ты пойдешь так как скажет Нисрок потому что ты полезен. Что там?- резкий, неприятный голос ввинтился в уши и загремел в черепе.

Бесцеремонно пошарив по мне и отдёрнув руку, которой я судорожно сжимал ткань, вор поморщился и ударил пальцем в точку над моей правой грудью. Удар, даже одним пальцем вышел довольно болезненный и сильный, коготь пробив покровы и до половины вонзился в незащищенную плоть.

Но боль постепенно схлынула, и чьи-то безжалостные пальцы, сжимающие хрупкий комок плоти разжались. Что так можно сделать я не ведал. Ни наши создания Лариты ни мы конечно  не страдали увяданием организма..

Лариты, когда становились именно древними— кидались в драку, где их буквально разрывали в клочья, чтобы не допустить унижения для своего дома. А у геломов..как видно были свои приемы..или мне попался воистину гений среди низших.

Пусть этот низший тоже был такой-же развалина как я. Оставалось только  позавидовать  его прыти. Этот дожил до его лет, что делало его исключением из правил.

Старикашка, засунув золотую побрякушку себе за шиворот и истерично рявкнул, ощущая мой любопытный взгляд следующий за этой блестящей вещью.

-Только попробуй!

-Мне только нужно чем скрыть себя..

-И сбежать не пытайся.

Я ничего ни чего не ответил ему, даже не усмехнулся. Тени все еще были здесь, это то мне и не нравилось.

Понемногу они менялись. Как некогда Мизты. Мои замыслы-спутники обретали свою форму, подбирали её как подбирают ракушки дети, гуляющие по берегу реки. Я все еще помнил, что случилось со мною на дальнем рубеже Тьи, и не хотел повторения этого урока. Но тут, находясь на Астаргате, я ничего не мог сделать кроме как правильно повести себя с ними.

"Я есть их повелитель и создатель. Я могу уничтожить единым своим желанием любого. И созданы они лишь моей прихотью.

Я вездесущ и не нуждаюсь в них, оттого более нужен им."

Пусть эти "истины" будут как запертые двери отныне для особо ретивых. Подобно клеткам, они не дадут мысли проявится в действии. Нет, это тоньше чем страх.

Это будет их парадигма, взгляд на реальность; которую имели силы преодолеть только подобные мне, и то, не свободные..запертые в своем измерении на этой планете под названием Астаргат.

Я видел то, что видел этот гелом по имени Нисрок. Но мы видели по-разному. Когда тени..нет, моя сила, пройдя через них набросилась на, наверное их стоит назвать врагами. Да, на врагов. То она не сразу поглотила дух. Сперва она начала с грубой кожи ботинок, стоящих на земле, окостеневших от долгого хождения по земле пяток..мозолистых подушечек передней части стопы..пробралась с кожи на кожу.

И покрыла ту вздрагивающей серебристой вуалью, единовременно причиняющей боль по всей поверхности.Проникнув в мельчайшие поры на коже, обильными потом, выходящим в предвкушении возбуждения от предстоящей расправы надо мною и вором, она слой за слоем стирала эту кожу, соскабливала её, как вычищают грязь из-под ногтей.

Она же распылила жировую прослойку на слизистые дурно-пахнущие мельчайшие комочки, соскабливала мышечное волокно. По ниточке. Сосуды с кровью и органы на неучтенное время лишившись привычного положения костей и мышц начали падать..И тут их разорвало на дивную по своему виду,  абстрактную скульптуру.

Которая к сожалению исчезла. И дух, вмиг лишившийся привычного пристанища тоже претерпел подобную метаморфозу, когда процесс завершился и в нем.

Одежда геломов, упавшая на землю даже не успела запачкаться. Ну разве что капельки крови и жира..но они были столь малы, что их тут же истребили микроорганизмы. Все это произошло в доли секунды. Смертные чудесно научились измерять время, и даже построили на способе придуманного измерения свою столь успешную цивилизацию.

А мой новый знакомый наконец протянул мне новую накидку, из числа тех, что остались валятся на земле, до того он преспокойно занимался мародерством после проведенной мною.. расправы, и да, он не отпустил меня.

Орудуя только одной рукой, а второй буквально волок меня по камням и песку. Карманы его тканного потрепанного комбинезона оттопыривались от разных вещей, каких-то непонятных трубок, кое-где ткань порвалась от чего-то острого.

Старый гелом даже со своими бельмами как оказалось отлично знал что где лежит как оказалось, какие-то незамысловатые тайники.. Наверное богатый опыт. Или просто хорошо знал свой народ. Животных он не позволил взять, так как они и не послушают, и закреплены за определенной общиной, и каждый встречный— поперечный будет рад узнать их.

Как он мне, будучи безмерно доволен собой и всем миром успел объяснить. Накидка принадлежала самке Гелома. То есть жене указующего каравану. Чтож, сухое определение— самка такого-то то вида пришлось мне не по вкусу. Слишком привычно. Я сказал ему:

-Благодарю тебя, она большая.

На этот раз и вор мне ничего не ответил. Только наконец отпустил. А я доковылял назад, по нашим следам и все таки подобрал мою накидку.

Нисрок, как себя называл вор, оказался хорошим спутником в последствии. Он мало обращал внимание на мои "подвисания" при общении с тенями, на еле слышные разговоры с воздухом. Для себя он давно объяснил мое поведение тем, что я был ларитом, попавшим по-глупости в застенки отступников.

Старик по себе знал, какие мучение и искажения может причинить сила жрецмов отступников  даже ее обладателям. И как она способна разрушать. Из его болтовни я узнал, что вор когда-то был солдатом. Пехотинцем.

Под главенством ларита-хозяина, который называл себя Талир, они брали форд, который сейчас находился далеко на  территории истинных. А тогда, то было мощное укрепление, созданное в виде полумесяца, одним концом оно вырастало из скалы, где был огороженный с двух сторон проход к другому укреплению.

В крепости находились пятнадцать военачальников и два жреца из самого Алткуса**, командующие несколькими сотнями войнов. Среди них было крестьянское ополчение, в ту же цифру включали и закрытых.

Осада продолжалась недолго, жрецы к подходу взвода ларита-командующего, успели передраться между собой. В пылу борьбы за власть они даже не озаботились запастись питанием. Но форд был хорошо укреплен и расположен, поэтому его не решились взять измором, опасаясь подхода подкрепления со стороны вездесущего  врага.

Нисрок был во второй десятке нападавших. Поэтому он выжил. Первый десяток буквально закидал своими телами жрецов, объединившихся несмотря на разногласия в боевую двойку.

Жрецов загрызли, потому что их приказом было уничтожить тех, кто может помешать хозяину лариту. Когда десятка Нисрока отвлекала на себя оставшихся военачальников, чьи мечи благословил плачущий о боли мира клинок Утешения, сам вор..проявил смекалку.

Он немного отстал от своих собратьев, которые не могли закрыть раны наносимые рыцарями и умирали от кровопотери. Геломы были примером удивительной регенерации, их не останавливали ни  разрубленные внутренние органы, ни страшные раны.

Организм тех лишается жизни только с отрубанием головы и конечностей, если говорить о боеспособности. Геломы были не так быстры как лариты, но зато были способны сработаться в отлично понимающий друг друга рой.

Отрубленные кисти рук, выбитые зубы, которые совсем недавно так успешно шли в ход. Увы, укус Гелома не ядовит, только из-за гадости, что скопилась во рту гелома после принятия еды возможна крайне неприятная по своему течению инфекция, быстро перерастающая в гангрену.

Место, где расположились жрецы было совсем близко к стене, состоящей из ряда обструганных и заточенных бревен.

Увидев, что положение его совсем безнадежно, тогда еще молодой Нисрок решил вернутся новым путем. То бишь спрыгнуть с этой стены на землю. Пусть и костей не соберет, главное уползти подальше где все и заживет и все будет спокойно и  без тех уже таких редких  криков и блеска чистых мечей.

Десятка вора вся пала там же, а самого его спас наконец-то явившиеся хозяин— ларит. Скользя от стены к стене сильное существо не оставило противникам шансов. А самого Нисрока мимоходом ранило, приняв в безумии боя за врага стегнуло по глазам, прочертив на глазных яблоках кровавую борозду.

От тычка, последующего за ранением гелом  упал с высокой стены. И добился таки своей цели, спокойного угла где нет таких страшных слишком острых мечей, и разъяренного чудовищного повелителя.

Хотя ладно, часть информации я считал из воспоминаний, сопровождающих слова низшего. И просто адаптировал её для своего понимания. На самом деле старик рассказал мне свою историю очень рвано. Перемежаясь отвлечениями на настоящие события. Это звучало примерно так:

-Сказали в голове мне бей, я и бил, бил и бил потом как тут ветка неожиданно упала, белые люди. До того были серые и при доспехе, а некоторым мешок подпоясанный, до чего хороши. Жрецы начали молиться, всех в воздух подбросило и об потолок расплющило, кишки так и брызнули. Потом они загорелись вот как палатка у Тира, который исчез когда бросился на тебя. Так вот загорелись и попадали и от них остальные загорелись, страшно стало. Я из-за поворота выскочил и это увидел, а Тир был такой нехороший. Постоянно пытался выслужиться перед хозяином, получал все, он то новый, ему больше достается. А потом всем глаза сожгли из первой десятки, а я опустил, когда поднял, а белые жрецы как есть мертвые лежат и кровь их отравленная течет. И Шамка, который был сожран своей же скотиной лежит, в прошлом году. Из коридора соседнего, который был весь блестящий от свечей выскочили эти, я решил осмотреться.*тут пауза* А наши побежали. Им приходилось несладко, а потом появился главный что жрать начал, а меня выкинул вот как ты бы выкинул еще раз тот же фокус. Все местами поменялось, а потом я в караван вернулся. Слышал что Ларита и забили там. Так караван наш свободный, без начальства был. А тут ты черный как эта ветка на голову с шеей змеиной. Лучше бы не встречал тебя, так из -за тебя меня и увидели и ложку мою.

Тогда я лишь покачал головой. Если и меня ждет такое слабоумие, какое постигло моего нового знакомого, то дела мои плохи. И мне отчаянно не хватает времени на все..хотя я не знал, как пройдет мое изменение на самом деле.

Мы шагали уже довольно долго, а гелом все время пытался сдернуть меня с тропы куда-то в непроходимые  кущи. Там у него были припасены хорошие укрытия для ночлега или прочее, так привлекающее моего спутника. Но совершенно ненужные мне.

И все равно приходилось останавливаться, к сожалению чаще из-за меня. Я уставал, мое тело, ставшее дряхлым не выдерживало пути. А вот старик был крепок.

Нисрок собирал сухие ветки для костра, умудрялся доставать их даже в дождь. Падающая вода была насыщена кислотой, но слабой, и вода просто раздражала на языке и несильно щипала открытые участки кожи.

Следовало от дождя прятать только глаза. Растения давно были привычны к такой воде, и как видно, в следствии привычки слегка светились по ночам.Это было очень слабое сияние, превращающее лес в иллюзию леса, дрожащего отпечатком на внутренней стороне век. Гелом во вторую  же ночь обратил мое внимание на это явление, возникающее только после и во время дождя.

А токсины накапливались в плодах, и этому выбирать еду следовало с осторожностью. Все зависело от дозы, маленькую мой организм или организм гелома смог бы усвоить без последствий, но большая сказалась бы, вызвала отравление.

Поэтому есть следовало лишь определенные вещи и не увлекаться. Пусть было интересно пробовать и смаковать разное, но
ранее мое питание не было столь ограничено, что приходилось обходиться лишь физической пищей. Такова цена освобождения.

*так, как орбита планеты больше напоминает вытянутую восьмерку с небольшой петелькой на месте пересечения, то как раз тот момент,  когда мир Астаргат замедляет свое движение и наступает так называемое время ночи Ви. Время охоты свободных ларитов и ледяной стужи. В одну халу входят лишь две ночи ви и еще три десятка дакат и одна неполная иахт, что  вчетверо короче обычной дакаты. Две дакаты в сравнении-это чуть больше восьми сотен наших лет. Сам мирок же вращается вокруг сразу двух светил, которые в свою очередь составляют своеобразную устойчивую пару, отсюда и такая деформированная орбита Астаргата.

*конец страницы*

**Алткус, столица империи Мощур, лежащей в пустыне. Мощур являются марионеточным государством Раскрывающих и их союзниками. Часть ларитов, отвергнувших большинство своих сил  ради навязанной веры выживает в нем под жгучими солнцами.
Закрытые- геломы, по тем или иным причинам не имеющие возможность слышать зов ларитов


*чернила неплохо так въелись в смятую страницу*

Скупое на тепло синее солнце  отбрасывало на лицо моего собеседника яркие, но быстро исчезающие полоски света. Крошечные пылинки то и дело стремительно взлетали вверх, заставляя меня отвлекаться от занимательного зрелища.

Ведь за выражением лица Нисрока было забавно наблюдать, так как оно ни секунду не пребывало в неподвижности.

Серая кожа гелома, и без того туго обтягивающая череп съеживалась еще больше, когда тот то вытягивал узкие губы, то выразительно таращил глаза на особо интересных моментах в его как казалось непрекращающийся болтовне.

Нисрок выразительно жестикулировал, раскачивался, подобрав под себя ноги. Громко ухал, заменяя связки между словами громкими, но очень выразительными звуками, то и дело нырял пронырливыми руками  в мешковатую свою одежду, под завязку заполненную если не его тощим стариковским телом, то всяческим барахлом, лезущим из всех щелей.

Бельма на глазах тускло отражали блики, так, что казалось, глазницы гелома наполнялись мистическим белесым сиянием, от которого даже мне было не по себе. Определенно, я встретил крайне необычное существо.

Его бессмысленная болтовня и ужимки  несколько отвлекали меня. Сидящего в тени у самого края дороги.
Запахнувшись в знакомую пыльную тряпку, однако, отлично скрывающую мою внешность, я, Илдрус, наблюдал за случайными путниками. Они же не обращали внимания на меня. Почти.

Путешественники двигались туда, куда желали наконец прийти. Подчиняясь незаметному многим из них ритму дороги, едва-едва сияющей всеми оттенками золотых нитей, пучками проникающих в их тела.

Вот парочка странствующих менестрелей, совсем еще юная тощая девчушка, метящая по плечам неровно подстриженными, заплетенными по обычаю во множество косичек волосами.

Избитые, с острыми выступающими фалангами, пальцы бессознательно перебирали незримые им, но зато видимые мне нити дороги.

До меня даже донеслась несовершенная музыка, это было похоже на замысел, на котором не задержали внимание..А я в свою очередь внимательно присмотрелся к ним.

Нет, не показалось, я мог уверенно заявить что странница принадлежит народу Стоиэ, народу  чуждому этой земле. Враждебному и замкнутому.

О чем и говорило её внутреннее сияние...Но таких, как она не трогали здесь, на тракте ведущем сквозь земли ларитов, их исконных врагов..


Её спутница настороженно обводила взглядом окружающих, на мгновение задержалась на мне и тут же отвела взгляд, не выражая интереса. Надо же, напоминает не очень впечатляющее подобие телохранителя, или конвоира.. Наверное.

Но их обеих объединяла одна черта, устремленность. Она выражалась в порывистости движений, заостренных чертах лица.. хмыкнув, я припомнил строки из их легенд:

"Пресветлые, прекрасные стоиэ,
Не знали войн средь почитанья бога.
Что выбирался среди них из многих
За благочестье и величие души.

Но остальные боги не стерпели,
Ведь свет по разуменью их без тьмы
Не свет, а лишь слепящее видение
В противоборство по-подобию
Своему, они ларитов создали..
Жестоких...

Стоиэи из подземного огня,
Небесных звезд принятых Астаргатом,
Влюбленных слез, печали расставаний-
Чудесных встреч и взгляда ждущей встречи
И множества прекраснейших вещей,
Что темные совсем понять не смеют
Сковали щит и обоюстрый меч..."

Мысленно переводя эти слова в знакомую мне форму...каждое слово имело только свое значение в её языке, а в моем, языке кэррэ-аке - слово было куда более...наполненным что ли.

Минула половина оборота нашей Звезды. Я все так же замер в неподвижности. Как теперь и огненный шар над головой. Нисрок наконец-то прекратил попытки привлечь мое внимание, просто не сводил с меня потяжелевшего взгляда...

А я же следил за новым потоком кочевников-геломов, шедших как видимо к давно оставленной нами реке, подгоняющих своих животных резкими криками и ударами кнутов, с закрученной вокруг кнутовища бледно-розой кожей.

Не знал я, кто их животных сделал такими неимоверно вытянутыми, с двумя округлениями мощных поперечных мышц, которые сиюминутно сокращались, мало завися от движения пяти мощных лап.

Четырьмя они обманчиво медленно елозили по пыли, толкая тело вперед. Пятая же лапа служила им "рукой", довольно неуклюжей, но очень функциональной. И именно в неё погонщики изредка бросали живой, пронзительно верещащий корм.

Геломы же, коротышки по сравнению со мною или ларитами, пронырливые существа с серой кожей и небольшим треугольным, полным зубов ртом, полностью зависели от своих питомцев.

Эти животные давали им и укрытие на ночь и кислое, жирное молоко для питания. Которое на воздухе стремительно застывала в желтоватую массу и отшелушилось питательными, длинными, склизкими волокнами.

Когда  мне надоело следить за дорогой, я лениво  перевел взгляд и стал наблюдать за падением серого, как кожа низших, подчиненных нашим детям геломов, листка.

Я видел как  он проминается под струями воздуха, мелко дрожит, вторя едва различимому хрусту черенка. Как скользит по ним и нанизанный на них опускается все ниже. Вот вихрь закрутил его, и тот лихо миновав остальное пространство между землей и высоким ничего, наконец падает.

Лист упал, краем касаясь моей тени. И та немедленно натекла не него, начав забавляться. Снова забормотал неугомонный Нисрок.Заскреб  когтистыми пальцами землю, кажется он искренне не понимал, с чего это я вдруг замер, кажется и не дыша даже.

А тень тем временем показывала мне, как тонкая иссохшая, пергаментная кожа листка морщинится, теряя упругость, становится бесцветным прахом.

И лишь потом растаскивается ветром и насекомыми падальщиками, вот, остались в этой части мелкие рубиновые прожилки,повторяющие форму дерева, отпустившего его, но сейчас нещадно поломанные сколами песчинок земли.

Тоненькие жилы завораживающе рассыпаются под моим взором, погружаясь все глубже в почву, лишаются остаточного сияния жизни. Его последний отблеск рдеет на довольно толстом черенке бывшего листа, которым он должно быть крепился к ветке.

Но и он скукоживается вместе с ним и погружается сам в себя, милосердно скрытый от меня землей...а может и ей, тенью. Я моргаю верхней парой глаз, и снова вижу целый, только что сорвавшиеся с дерева серо-стальной лист.

"Так будет и с тобой, если ты не поторопишься, или не покоришься мне"
 
*страница продолжается*

*строки на полях*

Оно просто было..появилось однажды. И первое  свое движение существо совершило, когда наконец-то получилось придать себе некую  форму, наконец таки отделившись от изначального тумана.

Это событие произошло  случайно? Существо  что-то всколыхнуло, что-то  непонятное, донельзя любопытное? Оно затаилось где-то рядом, выжидало, следило?

Каждое из таких движений впоследствии требовало все большей траты нестабильной энергии существа, и оно бесполезно повторяло то, что произошло с ним тогда, меняло контур  тела.

Развевались в пространстве, трепетали тонкие кружевные да несуществующие, чем-то неуловимо похожие на рыбьи плавники, обрывки сумрака.. То существо надолго проваливалось в забытье. Исчезая..растворяясь..

И так до следующего удара этого раздражающе непонятного. Существо все время  подстегивал страх делать это вновь и вновь, двигаться и вдруг  растратить все, что у него было, хотя существо так не хотело не проснутся однажды..

Но сейчас, сейчас каждый подобный рывок, покачивание делало этот странный туман только плотнее, взбивало как сливки, делая уже живое переплетение геометрически правильных полос сгустившегося сумрака куда как больше в пространстве.Удары становились все реже, это вызывало удовлетворение. Оно зрело.

Оно ворочалось, шевелилось, замирало, теряясь в себе же, а потом вновь понимало что оно.. есть.  И все повторялось по-новой. Научилось даже издавать при помощи уплотнившегося тумана короткие, глухие щелчки..достижение..

Трение делало существо все сильнее, оно рвало источившиеся связи, заставляя терять свои частички, инерция..чем больше оно отдавало энергии, тем больше получало. Самый правильный закон, созидающий его.  Делающий все сложнее, все интереснее..

Позже оно притянуло к себе все свои двадцать четыре конечности, плотно прижимая их к туловищу, эти лапки существо тщательно скручивало из сделанных им тут же жгутов тумана, которые формировались в процессе непроизвольных движений.

А время спустя, средь уже продуманных примитивным разумом, точно выверенных, знакомым многим методом проб и ошибок оно наконец раскрылось подобно экзотическому растению. Все это шебутное скручивание, распрямление  происходило с ним пока ему не надоело, и оно не обрело какую-то гармонию. Которая так приятно ощущалась. Практически как сытость.


Через какой-то промежуток времени удалось  провести  передними лапками над собой,  сгоняя  туман к своему окончанию, которое существо очень долго думало где именно расположить.

Формируя таким образом наконец и голову, слепую, покрытую все теми же членистыми лапками и намечающимися шипиками- наростами...из которых могли бы позже развится и глаза, которыми существо могло бы увидеть себя и узнать что можно сотворить позже, оглядев его мир..пространство Тьи-ло.

А пока оно лишь нетерпеливо застучало острыми концами шести из всех своих лапок по поверхности, поняв что  есть и такое в его ограниченном мире...такое приятно материальное, твердое и надежное. Новый образец для изменения своего тела.

И тут же вынужденно свернулось в кольцо, когда его лишили этой поверхности, заменяя на другую. Мягкую, такую же непрестанно шевелящиюся, как и само существо.

А потом вдруг туман вокруг существа кончился, и оно поняло, что больше не сможет расти, запаниковало, зазря тратя силу. А та поверхность на которой оно находилось, сжалась, сделав существу больно. Оно бессильно обвисло, становясь неподвижным, в жалкой надежде, что его оставят в покое. Но нет.

Голос, прозвучавший над ним был куда как слаще тумана, но существо не знало о том, что это голос и потянулось всем своим телом  к новой еде. Напитываясь ей. Становясь все больше, обвивая собой эту странную поверхность, узкую на конце, приятно покатую, которая разветвлялась на несколько отростков.

Отростки эти так неудобно сжимали туловище необычного существа,  а с другой стороны эта ненадежная, в отличие от первой, опора, тянулась как мостик, заставляя желать поползти по нему, наверное он был  бесконечным для существа живущего наощупь.

-Мизт, только что народившийся, какая удача. -продолжал все так же вещать голос- Называй меня- создатель, а я  пожалуй назову тебя Норос. Все пять твои братишек жаждут познакомиться с тобой, о  да..

И голос затих к великому разочарованию существа. А потом ему вновь стало невыносимо  больно, что-то буквально  разрывало существо в клочья, не затрагивая сути. Если бы оно могло оно бы, заверещало, втягиваясь в плоть и кровь Илдруса Хранящего.

Становясь шестым узором на руке отвергнутого бога, и обеспечивая его неудержимой силе хоть какой-то контроль, одновременно лишаясь  права развиваться дальше и стать одним из полноценных обитателей Тьи-ло.

Со временем существо, нет..Норос станет только умнее, искуснее, беря на себя часть работы своих братьев, таких же мизтов-узников как и он сам.

Его разум, утонченный, умеющий тут же анализировать любое воздействие из вне с трудом станет бороться с чудовищным давлением, подчиняя себе, перенаправляя.

Жестоко страдая каждую секунду своей жизни.И терзаемый скрытой завистью, так как некоторые из его вынужденных коллег слились с господином по собственной воле, не важно, обманул ли он их, Норос не знал жалости.

Несправедливость окружала его, ведь те четверо, мизты, твари, уже имели все то, чего не успел достичь он. Но ему приходилось терпеть..
Терпеть и выполнять свою работу. Медленно погибая вместе с хозяином.

А Илдрус, тогда изрядно потрепанный его собратьями  и ненавидящий весь их род-забыв о нем как о ненужной более вещи будет делать только хуже. Увлеченный  своей новой опасной игрушкой.


*конец записей на полях, начинается текст, где буквы в явном волнении писавшего их наползают друг на друга*

Научится вливаться в тени, было сложно, но я справился. В основу лег навык, который я уже не мог использовать. Делать своё тело эфемерным. Собственная же моя плоть слабела с каждым днем, мир разрушал её.

Я ощущал и груз старости, когда все мои мышцы буквально разрывались от напряжения от малейшего их задействования. Волосы потеряли свой цвет, как и глаза. Организм уже был не в силах вырабатывать пигмент. Но, даже несмотря на все это мои глаза были необычайно зоркими..

Я все реже переходил в свою материальную форму, предпочитая, находится в Тенях. Тени.. танец настоящего и прошлого. Вечный бег от солнца.. Они стали моей кровью и костями и ластились к моим рукам, как когда-то Тала.

Мое воображение наделяло их её обликом и голосом..Но, как жаль. Она говорила мне только то, что я хотел слышать. Тень взяла мои воспоминания об этой солнечной Аке, и извратила их на свой вкус.

Теневая Тала была порочна, она жаждала убийств. Она просила меня то принести ей сердце Мигара, то найти способ отомстить за неё...она винила меня в её гибели, призывала уничтожить остальных кэрре-аке, что не спасли её от меня. Её глаза, исполненные исступленной страсти, пылали, когда она беззастенчиво ласкала себя передо мною.

Я с презрением  отворачивался и снова погружался в свои знания, безэмоциональный и холодный. Полностью  увлеченный только изучением свойств. И только тогда моя Теневая леди оставляла меня в покое.

Она опускала свой обжигающий ненавистью взгляд, и ненависть уходила из него. А я знал, что сейчас она статична...точно такая же, как в моих воспоминаниях, только печальный, застывший образ.

Пусть так, я все равно не вернусь и не верну.

*Конец страницы*

Тени есть во всех мирах, не убитых светом. Они разнородны, но все связанны. Тени ли предметов и тени от теней... Тени— это и иллюзии, это различные желания, это— мечты..тени это и сны. А когда тень Луны упала на Землю и моя была рядом, час настал.

Ручейком они потекли по асфальтированной поверхности дороги прочь, их притягивала когда-то оставленная тут сила. Огибали круги света от фонарей, их освещенные, пространства казались тогда ловушкой. Невидимый, держащий теневые вожжи в руках, я шел следом.

Когда я улыбался своим отвлеченным размышлениям, к примеру, как то, о ловушке, кожа вокруг рта болезненно натягивалась. Позже она будет шелушиться...

Но сейчас, находясь в Диадеме Двуглавых, я с наслаждением вспоминаю это ощущение и как грела всю мою озлобленную сущность, моя бывшая, такая желанная сейчас Сила.

Девушка стояла под нежной, ласкающей её утомленное тело водой. Омовение она проводила в едва прикрывающей не такое уж и красивое тело аляповатой тряпице.

Там под ней бугрилась, видимая только мне, прочно сплетенная с ее тускловатым, незрелым сиянием моя собственная энергия. Во много раз усиленная чужеродной, способной приспособится к чему угодно.

Тогда она представляла, что находится под проливным дождем— это воздействовало на нас обоих;  её успокаивало, меня же раздражало, я вспоминал ту скалу..

Под насквозь промокшей, серой с белым ночнушкой, змеились струи влаги. Девушка закрыла глаза.. Тогда я узнал её имя. Промелькнуло в мыслях. Кари. Кэррэ-аке не забывают..даже воспоминание кажется незначительным.

Теперь полумрак ванной комнаты стал просто материальной тьмой. Мной.

И она, Карина слушала, лишь ей одной понятную "музыку воды ". Конечно, для многих это лишь шум труб. Но для Карины,— нечто большее. Я аккуратно вплел в её сознание очередной образ. Кари стояла на уступе средь ревущего водопада, и слышала только меня. Я манил её.. мой голос наполнял весь этот маленький мир.

"Всё хорошо, Кари, шагни и слейся со мной в едином рокоте воды...тебя больше ни кто не посмеет побеспокоить и встревожить..Прыгни..и ты узнаешь как чисты и прохладны мои воды. Как незначительны вопросы, на которые ты не можешь ответить. Взгляни, Карина, они все здесь, только сделай маленький шажок..и ты обретешь покой..."

Но она подумала о том, что знает то, что мои чары были лишь плодом её воображения. Вздорного и странного. И она ни на минуту не забывала о реальности. О своем собственном незначительном существовании. Вздох..

И она шагнула в меня, продав тем свою душу, купившись на мои посулы, маленькая глупая девочка подросток, носящая в себе мой яд.

О, этот сладкий крик я помню до сих пор. Когда она стала богиней, её собственный крик сейчас чудится ей в божественных грезах. Лишь став демиургом она сумела вспомнить о моём сюрпризе ей и наконец, получить его.

Тогда я убил её..что с наслаждением сделал бы снова и не раз...парой безжалостных движений порвав хрупкую связь между разумом и телом. Искалеченное тело девушки стало глиной в моих руках, оно стремительно лишалось запасов веществ и энергии, оставаясь на грани умертвия.

Я изменял его вдохновенно, не так как ранее тварей Раскрывающих. В насмешку оставив полу человеческий облик. Прочность и текстура кожи на крыльях в точности повторяла мою кожу. Жаль, что узоры я передать, тогда не посмел. Разве что немного на хвосте. Кстати, там и не заметно особо, только если кто-то будет очень...настойчив в своем внимании.

После того как я слизал кровь со спины, вокруг раны с прорвавшимися крыльями, да чуть сильнее в предвкушении сжав трепыхающиеся душу в путах теней..я широко облизнулся. Пусть, за поколения, дарованная сила не растерялась, адаптировалась, да и приумножится, смогла.

Но все— таки душа отторгала чужеродного паразита. Как масло на сливках, которое так обожали лариты, она покрывала всю сущность, приглушая её цвета, и только лишь крохотные лучики света прорывались наружу. Я видел, что с таким материалом дело далеко не  продвинется.

Ах, как сложно было управляться со своей собственной частью, оставленной когда-то на Земле. Я понимал, что Сила признает меня. Но она стала такой...чужой. Приложив огромные усилия, и все свое терпение я "соскоблил" это, и сплел в аккуратную сферу.

Теперь мне надо было сдерживать еще и сферу рвавшуюся занять своё обычное или привычное место, потому что иначе я мог частично уничтожить себя и окончательно убить мой...эксперимент.

Кстати о нем, «освобожденная» просто сияла и фонтанировала энергией. Я даже слышал музыку..не пресловутую музыку воды, а одну из самых тонких и прекрасных мелодий во вселенной.

Первый аккорд, звук рождения сверхновой..второй— биение Сердца живого мира и его угасания, третий— раскрывающегося семени..мне казалось, что я слышу ту мелодию..когда мог летать..и множество иных..складывающихся в гармонию.

А эта Кари звучала очень чисто. И мне, освободившему, предстояло вновь исказить. На этот раз еще сильнее.

Раскаяние сжало мне горло своей когтистой рукой так, что я начал задыхаться..я понимал, что если я сейчас задохнусь в кашле, нас постигнет не самая лучшая участь. Моя сила уродлива..как я не замечал этого. Земля все-же испортила её, как собирался теперь и я.... Мой разум вновь стал равнодушен. Пусть...

Осталось провести лишенными ногтей пальцами, чтобы разрушить структуры. Мне, ослабевшему стало совсем сложно удерживать все под контролем. Я снова испытал привкус страха, но подавил это проявление.

Набравшись решимости, я вложил серую изысканную сферу-бутон в сияющее нечто в моих путах. Оно тут же закрыло за собой "дверь", как видимо ожидая своего триумфа.

И чересчур осторожно, с трепетом опустил свой шедевр, в измененное тело. Цветок раскрылся внутри..и мое создание  стремительно рвануло из моих рук трижды проклятое заклятие моих врагов, унося прочь.

«Подожди,» -прошептал я. — «Мы дождемся», и наконец жестоко закашлялся.


Обняв колени Кари перевела взгляд выше, оглядываясь. Девушка только-что поняла, что сидит в центре какой-то тщательно расчерченной мелом фигуры.

Линии, чем-то  похожие на арабскую вязь причудливо переплетаясь, заключали вокруг девушки кольцо. Темный маг Семек очень вовремя провел свой ритуал.


*страница кое-где покрыта странновато вида темными пятнами, возможно на нее что-то пролилось эдакое*

Гелом Нисрок, как оказалось, неплохо ориентировался на местности, по крайней мере чутье на тайные звериные и не совсем тропы он точно имел.

Мне этот старик уже надоедал, слишком навязчиво  выбалтывая все-все мало-мальски способное, по его  недалекому разумению, меня заинтересовать.

Сбивчиво тараторил, то и дело  перескакивая с одного на другое, так, что получался полнейший бред. Кипящий хаос.

Гелом то указывал на едва заметные осколки посуды, смурно поблескивающие от недавнего дождя, то на разбросанные тут и там кости одного из "кормовых" животных, которых точно никак не встретить в этом лесу.

Не прекращая своей навязчивой болтовни, сверкая бельмами, Нисрок часто опускался на колени и руками ощупывал и скреб землю. Каким-то образом  выявляя понятные ему одному признаки того, что мы движемся правильно. Один раз мой спутник даже обнюхал неуклюжие сейчас, кривоватые  пальцы и оставил на серой физиономии грязный след.

-Зола, много золы, ее оставляет только большая группа возможно мы близко к поселению. Не будь я..-он практически стегнул ребром ладони по своим глазам и резко расслабив руку уронил ту в черную пыль.-Проведи меня хорошей дорогой туда.— Он указал куда-то на основание ствола дерева, но я понял, что он имел ввиду.

Я был тогда ему нужен, просто-напросто необходим, уже несколько раз спасая эту никчемную жизнь, несмотря на то, что номинально я считался его пленником. Стискивал потную руку, уводя старика от коварных лесных ям, с садистским наслаждением ломающих доверчивые ноги, а если повезет то и шеи.

Зажмурив верхнюю пару глаз, внимательно вгляделся нижней в шелестящий полог леса над головой. Сизые, острейшие кромки листьев создавали вокруг себя иллюзорную дымку рассеянного света.

Подобное они, в отличие от Земных их собратьев, что таким усердием улавливали и впитывали в себя, наоборот с презрением отвергали. Неуемно избавлялись днем подобным кротким мерцанием, поглощая лишь  пронизывающее тут все и вся сияние*, невидимое пустоглазым лухионцам**.

Послушно вертелись себе на ветках, подставляя две, различно восприимчивые стороны листовой пластинки двух светилам.


Я загляделся лишь на мгновение, а живот тем временем практически прилип к спине от голода.  Зря я понадеялся что это чувство запросто  уйдет если я не буду обращать на него внимания.

Пришлось подавать руку ворчащему на мою медлительность гелому, не давая себе найти и  тысячу причин не делать этого. Запястье тут же  сжали грубые цепкие когтистые пальцы. Вдруг оказавшиеся  горячими.

Едва старик самостоятельно поднялся, как  я потянул его к просвету между кустов, за которыми петляла хоженая дорога прекрасно  видимая даже отсюда.

Конечно меня снова уверенно  потащили за собой, стоило только задать направление.  Я до сих пор не мог понять, как своими увечными глазами Нисрок  мог что-либо видеть. Наверное каким-то невероятным образом зрачки, или хотя бы  один из них не были задеты давешним ударом.

Ведь ушлый  взгляд вороватого старика был практически неуловим и я никак не мог насытить свое любопытство.  Но долго раздумывать об этом мне не дали, спотыкаясь я едва успевал направлять этот живой таран.

Наконец мы с Нисроком оказались на тропе, умудрившись ничуть не исцарапаться. Всего лишь промокнув от внезапно лопнувшего нароста на кусте, которому вздумалось выбросить семена именно в этот момент.

Я с грустью оглядывал промокшую накидку, было неприятно. Как я не пытался снова ощутить себя, было все равно мокро  и неприятно. Поленившись снимать  все же как-то отжал ее, но это мало помогло делу.

-Что встал и лупаешь глазищами, пошел.

Да, открыта была только нижняя пара глаз, верхнюю часть моего удлиненного черепа скрывала ткань. Не думаю, что гелом мог видеть мое лицо, но его замечание все равно было обидным.

Мы шли довольно долго. Взошло второе солнце, осветив все другим цветом, заорали другие существа, которым был приятен именно этот оттенок, некоторые растения поднимали листья вверх, открывая синему свету хрупкие  белые ниточки- прожилки, поспешно накапливающие  хлынувшую волной энергию.

Дорогой Илдрус незаметно нагнулся, выцарапывая беззащитными пальцами прямо  из пыли зеленоватый камень, как казалось  без малейших  сколов на гладкой точно водная пленочка поверхности. Идеально  чтобы наконец прояснить пыльные залежи его памяти и наконец  узнать, жив ли еще неуемный  подкидыш.




Наконец-то я смог оторвать взгляд от невзрачного округлого камня, поднятого мною тут же, прямо из-под ног. Используя свою, сейчас странно поддающуюся мне силу я к моей радости, сумел добиться,  изменить играющие на его поверхности слабые блики. Искажая их, заставляя смешиваться с тенью в пьяных водоворотах, буквально растягиваться в долгой агонии света, практически стекать с камня.

Убеждая болезненными уколами воли подчиняющихся мне ничтожеств- мизтов сфокусировать и воспроизвести на нем мысленную картинку далеких событий. Смешивая прошлое с настоящим.

Щербатый округлый бок, столь подходящего мне камня, нагрелся и плавился без остатка прямо в моих пальцах.Понемногу истощаясь.

Я довольно улыбнулся, моя шея изогнулась, позволив удобно положить голову на свое плечо. Тогда мне так понравилась эта ее беспомощность..

А этот Семек все же талантливый мальчик... Да и я успел в срок. Идеальные линии, верные символы, кое-где подправленные моими намеками, осторожными словечками.

Я на мгновение закрыл обе пары глаз, стараясь уменьшить вспышки в глазах от слишком ярких цветов мимолетно  ощущая приятную пустоту в голове.


Ах, знал бы я во что это выльется, я бы не вел себя столь  легкомысленно. Следовало прикончить мерзавку еще в тот, самый удобный   момент.

*Взгляд первый. Нечто из срединного мира*

"Зло, это то, что дает нам силу, ярость, так необходимую для движения вперед.

Добро, это то, что дает нам защищенность и стойкость, так необходимую, что бы вовремя замедлиться."

Кари стояла под нежной, ласкающей её утомленное тело водой. Мягкое журчание окутывало ее. Завитки волос прилипли ко лбу, теплый пар поднимался снизу вверх, оседал каплями на щеках и шее, стекал ручейками вниз.

Неясная странность не позволяла её снять с себя одежду. Она любила представлять что, находится под проливным дождем-подобное было очень необычно, будоражащее. Девушка почти слышала шум мокрой листвы над головой.

Под насквозь промокшей, серой с белым ночнушкой не переставая змеились струи влаги. Девушка блаженно прикрыла глаза, потягиваясь, слабо сжимая холеные, белые пальцы.

Теперь полумрак ванной комнаты стал просто материальной, пульсирующей в висках тьмой.И она, Карина слышала, лишь ей одной понятную "музыку воды ".Конечно, для многих это лишь шум труб.

Но для Карины...нечто большее. Словно Кари стояла на уступе средь ревущего водопада, и слышала манящий голос его божества, похожий на гулкие звуки далекого церковного органа, переплетенного с нежной мелодией флейты. Так невесомо...

"Всё хорошо, Кари, шагни и слейся со мной в едином рокоте воды...тебя больше ни кто не посмеет побеспокоить и встревожить..Прыгни..и ты узнаешь как чисты и прохладны мои воды. Как незначительны вопросы, на которые ты не можешь ответить. Взгляни, Карина, они все здесь, только сделай маленький шажок..и ты обретешь покой..."

Но она знала о том, что этот чарующий голос, был лишь плодом её воображения, вздорным и странным плодом.  И она ни на минуту не забывала о реальности. О своем собственном незначительном существовании. Вздох..

И Кари вдруг шагнула. Шагнула, зная, что сейчас её пронзит ноющая боль, от удара о стекло, о негодующих криках родителей, если оно разобьется, пусть даже и поранив её.

Но удара не последовало— и как то неожиданно стало слишком прохладно. Подростку  даже показалось, что та  не слышит такого привычного шума душа. Ох, какая же привидеться чушь.

Вздрогнув, девушка приложила ладони ко лбу, специально сильно надавливая на кожу, затем провела ими по голове. Прядки коротких волос были приятно гладкими и влажными.
Случайно колупнула серый лак на ногтях, в забывчивости сунув палец в рот, поморщилась.

Решившись, она наконец прикрыла свои карие, с неясным, расплывчатым темным ободком вокруг радужки, глаза. В поле зрения Кари попала  капля, которая, сорвавшись с мокрой челки ударилась об пол...беззвучно.

-Как это?-удивленно произнесла она, не слыша своего голоса. Подняла руки, прижимая ладони к ушам.

Паника накатывала, подчиняла себе, Карина озираясь, беспомощно обняла худые коленки, стиснула их руками. Всхлипывая от настоящего  ужаса, ледяной спицей пронзившего позвоночник она замерла беспомощной пичужкой, ожидая что она вдруг пробудится, что вдруг случится еще что-то, вернет все точно таким, каким оно нормально должно быть.


Кровь билась в ушах и это было единственным звуком, возможным тут,  удары ее перепуганного сердца когда не слышно даже выбивающих дробный перестук зубов.

Ее замутило, когда девушка наконец-то поняла, что сидит в центре какой-то тщательно расчерченной мелом фигуры. Геометрически правильные линии, так похожие на случайные царапины мелом значки причудливо переплетаясь заключали вокруг девушки кольцо.

-Что з-з -за черт!!!!-упираясь ладонями в пол заорала Кари, снова не слыша саму себя, захрипела, хватаясь за горло, воображая что задыхается. Что смертельно больна, хотя как можно было отметить-чувствовала она себя как никогда бодро, пусть страх  лишал подростка  последних моральных сил.

А потом  она долгое-долгое время  просидела одна в наполненном жутью молчании и холоде. Промозглом, невыносимом.  Ночнушка противно липла к телу. Мокрой голове и ногам было мерзло.

Сцепив зубы Карина подползла к границе начертанного круга как та вдруг налилась зловещим багровым сиянием. Ударила невыносимым жаром прямо в лицо, опаляя его так, точно девушку насильно пригнули головой к пламени костра.

Жертва  ощутила отвратительный запах паленого волоса, даже тончайшие волоски бровей скрутились на кончиках в малюсенькие черные шарики гари.

Стоило только отнять дрожащие ладони от лица чтобы убедится что сажа осталась и на них. Девушка беззвучно заскулила, прижимая к лицу покрытые болезненными волдырями руки.


**Лухион- единственный город- колония Раскрывающих, магов-людей иного мира.

*Имеется ввиду ультрафиолетовое излучение.
Говоря о пустоглазости Илдрус имеет в виду свойства зрачков позволяющих увидеть этот свет, свойства которыми обладают многие  существа Астаргата и которых не отыщешь у людей-захватчиков. Можно сказать сама планета купается в ультрафиолетовом излучении и все приспособилось к таким условиям жизни. Магов же защищают их тайные техно магические разработки и личные силы.

*страница как оказалось заломлена надвое и ее просто следует развернуть*

*след от залома пересекает хрупкую страницу пополам, на краешках бумага давно искрошилась, представляя мнимую опасность для букв*


Темнота сгущалась, пощипывала веки изнутри, выворачивала внутренности и в висках билось единственное:бежать, бежать отсюда скорее!

Что-то жуткое, непреклонное в своей отвратительной силе заставляло этот сумрак быть таким плотным, безостановочно колыхаться, уподобившись  пыльному театральному  занавесу.

Вести себя точно бешеное животное,  роясь у границ нарисованного круга, будучи не в силах захлестнуть сжавшуюся в комочек, насквозь продрогшую жертву.

Нервы девушки были натянуты подобно струнам и она все еще пыталась уловить хотя бы малейший отзвук извне. Минуты текли и ничего не менялось.

Карина только всхлипывала забитым слизью носом, давилась. Истерика давно прошла, как и пора безнадежных криков.

В сорванное горло точно пропихнули моток  колючей проволоки, заставляя вновь и вновь жалобно потирать подушечками пальцев болезненно натянутую кожу.

От ужаса, сковавшего тело несчастная не могла и пальцем шевельнуть. Она лишь озиралась, снова натыкалась взглядом на все эти меловые значки и черточки. Которые, как теперь казалось  жгли влажные зрачки одним своим видом.Проедали слизистую, заставляя слезы течь по щекам, неприятно пощипывая.

-Как же так?- растерянно прохрипел кто-то спустя долгое-долгое время, когда мученица уже отчаялась что-либо вообще услышать, безнадежно смиряясь перед этой жестокой пыткой.

Негромкий этот голос пронзил гнетущую тишину как неожиданный, оглушающий удар молнии вблизи, заставив волосы на загривке пленницы зашевелится.

Карине вдруг поплохело, она поспешно зажала двумя руками рот, беззвучно завыв в ладони. Живот скрутили немилосердные, болезненные спазмы.

Не выдержав, та резко отняла руку от рта и ее вытошнило прямо на пол, заляпав воняющей так резко и так отвратно выглядевшей жижей обнаженные колени и низ короткой  ночнушки.

Беззвучно застонав и не переставая хныкать  бедняжка отползла назад, зажимая руками уши. Спину и локти тут же опалило немилосердным жалом, вынуждая вновь нелепо раскорячится над отвратным содержимым ее же желудка, слепо поворачиваясь в сторону источника голоса.

Какой-то части Карины было безумно стыдно за содеянное, но части рациональной, теперь безумно далекой, даже можно сказать недостижимой, но именно эта часть заставила девушку разогнув сведенные судорогой колени, все же подняться на слабых ногах, рискуя повалится туда, в жгучее горнило непонятной, сдерживающей силы.

Она стояла, опустив голову. Бледная, трясущиеся как только что вынутый из таза утопающий котенок, которому злой хозяин вдруг ни с того ни с сего решил даровать жизнь, оставив остальных его несчастных братьев и сестер безвольно лежать на дне.

-Служка ли?! Эта тварь? Но ведь я всё сделал правильно.Я точно все сделал идеально! Я всегда и все делаю в лучшем виде!-голос паскудно гнусавил, постепенно усиливаясь, тянул согласные, оставаясь единственным маяком в этом царстве тишины.

Голос пробирал до костей, вынуждая снова упасть на колени, не важно, что в свою же рвоту.
Голос подавлял, выворачивал наизнанку.Точно само существование Карины было лишь плодом этого неприятного, слишком хриплого мужского голоса.

Девушку мотнуло, вновь вынуждая принять эту крабью, нелепую позу, где приходилось переносить весь вес своего тела на  дрожащие от напряжения кончики пальцев.

-Да и имя проступило..И кольцо не пропускает. Да..Это именно. Проклятие, а если все таки ошибся в знаках? Но я не ошибаюсь. Но почему так?-продолжал неведомо у кого вопрошать  неизвестный, постепенно сводя с ума уже  отчаянно кричащую от боли  девушку.
.
Обламывая ногти та не переставала просить его перестать говорить, мотая головой, метя опаленными патлами волос по шее.

-Эй, я прекрасно слышу тебя, служка. Не надейся на то, что я так глуп, и ты сможешь меня провести!! Жалкое создание вроде тебя должно замолкнуть и терпеть, иначе я решу что мой эксперимент был полностью и целиком неудачным.Ты меня поняла?- человек, закутанный в черную, прошитую золотыми нитями мантию  подошел ближе, давая себя разглядеть.

Карина с ужасом осознала, что  пугающая ее темнота на самом деле концентрировалась на знаках, вписанных в круг, а там, снаружи было возможно светло.Иначе бы она и не заметила этих золотых искорок от швов, тут и там пронизывающих странную одежду этого незнакомца.

Неизвестный, являясь первопричиной всего этого кошмара, каким-то образом слышал каждое ее жалкое словечко. И несчастная униженно стала бормотать ему о том, что она  была не здесь, что ей поскорее  нужно вернуться назад, куда-то назад..лишь бы назад и что она сделает что угодно лишь бы..

-А-а, ты не ведь не желаешь на самом деле вернуться, служка! Насколько я знаю, все вы мечтайте лишь об одном; вырваться поскорее!?-издевательски протянул этот невыносимый  человек, подступая еще ближе к границе расчерченного круга.



Обладатель сиплого голоса был щуплым и невысоким, верно его будет легко победить в драке даже такой, как Карина. Изморенный, он казалось, сам едва держится на ногах, подстегиваемый одной лишь, горящей в его глазах внутренней силой.

Сквозь неглубоко натянутый  капюшон на голове выбивались темные, вполне возможно насыщенно каштанового оттенка волосы, сейчас они казались практически  черными.

Острые скулы, которые как казалось вот-вот порвут желтоватую, пергаментную кожу, презрительное и какое-то застывшее в болезненной внимательности, лицо. Лицо, в котором проскальзывали черты степных древних кочевников, или кого-то похожего на тех.

-Желаю, разве вы не видите!-беззвучно прохныкала Карина- Пожалуйста, умоляю! И ты..но вы очень-очень ошибайтесь, это какой-то кошмар. Я не то, что вы думаете...- девушка внезапно запнулась, осознав что она ляпнула, не подумав.Раз уж он слышал каждое ее запальчивое слово, чем это могло обернуться для нее, для Карины?

Мужчина снова никак не отреагировал на ее жалкие стенания, только чуть наклонил голову, сморщив ткань капюшона острым подбородком, впиваясь в подростка взглядом, так, что не оставалось сомнений в истинности его слов. Он действительно мог услышать ее лепет.

Она сглотнула горькую слюну, продолжая свою мысль;

-Не тварь из ада, я человек, разве вы не видите?
Запас ее скудных силенок на этом совершенно иссяк, бедняжка отвела взгляд, дрожа как осиновый листочек. Снова воцарилось долгое молчание.

Тишина, которую мог нарушать лишь этот странный человек, давила на уши, но она была куда- как лучше той боли, которую причинял, явно, судя по тону, наслаждаясь происходящим - этот его голос.

Пару раз девушка все же осмеливалась робко  поднять взгляд, но черные зрачки собеседника тут же буравчиками впивались в ее собственные, вынуждая терпеть одно позорное поражение за другим.

Наконец ему как видно это надоело, мучитель  просто развернулся и ушел. Силуэт его тут же скрылся в  колдовских потемках, точно в густом, отвратном на вкус и на вид киселе, сплошь из чернил.

Сперва Карина была даже рада этому. Но постепенно неопределенность начала давить на нее, вынуждая делать глупости, вновь опалять недоверчивые ладони в тщетных попытках вырваться из злокозненной ловушки.

Тело затекало от неудобной позы, кислый запах забивал ноздри, заставляя желудок вновь и вновь подозрительно бурлить. Постоянно кашляя, изнывая от жажды и вернувшегося сосущего страха она вдруг поняла, что ждет его прихода как освобождения.

Девушка не знала, сколько времени она провела вот так, пока вдруг не поняла, что что-то изменилось, он вернулся, он снова наблюдал за ней и вдруг выдал себя, намеренно или нет раздраженно причмокнув языком, грубо заявив;

-Я не собираюсь убивать с тобой тут целый световой оборот, ничтожество. Не заговаривай мне зубы своей этой чушью, служка, пусть ты странно себя ведешь, хитрая тварь, но прими-ка к сведению,Тах..-хрипящий голос дрожал от сдерживаемой ярости-
Именно я призвал тебя. Я требую своего!

"Тах"-имя, произнесенное этим непонятным человеком разом лишило ее истерзанное тело последних сил. Девушка прямо так и рухнула ничком, обгорая как ей казалось до самых костей изнутри в пламени заколдованного круга.

Но, одновременно появилось все усиливающиеся настойчивое, тягостное чувство, полностью противоречащее испытываемым страданиям.

Все пребывающая эйфория, словно наконец-то нашла, потерянную еще в детстве вещь и неправильное чувство это ширилось, росло с каждой оборванной стрункой мифического контроля над своим собственным телом.

Карина расхохоталась, не выдержав, истерично, кусая кровящие губы. Набрякшие веки, щелочки-глаза в прожилках лопнувших сосудиках безумно блестели.

-Клянись мне в верности, или я просто уничтожу тебя.- сухо произнесли над ней, мало обращая внимания на то, что творилось с его жалкой жертвой.

-"..моему господину, пока не прервется нить его жизни, или не оборвется моя...и если он пожелает, то я выполню его приказ..оборвав мою без малейшего сожаления.."-забормотала она, поджимая под себя конечности.


Какой-то странный инстинкт вырывал с ее губ отдельные звуки, прекрасно слышимые звуки, складывая их в чудную вязь слов, не менее чудную чем стены ее меловой тюрьмы.

Странный инстинкт заставлял произносить эти слова, так искренно и словно очищаясь от чего-то наносного, прошлого в пользу новой, незнакомой, давящей тяжести.

Говорить их, завороженно глядя в лицо будущему повелителю. Она клялась даже в том, что могло и должно было лишать её малейшего выбора.

-Вот и славненько, теперь ты сможешь выйти, Тах. Ну же, подойди ко мне.— его голос был довольным, звучал непривычно ласково. Призвавший присел на корточки, протягивая руку к ней, к Карине.Испачкал ладонь, небрежно стирая совершенные линии калечащего рисунка, сам придвинулся к ней, брезгливо поморщившись вытер руку об ее ночнушку. О бок.

Пол плавно качался от  головокружения, до болезненного потемнения в глазах, голова казалась такой тяжелой. Сейчас страх ушел, уступив место промозглой ненависти к этому человеку, в ней  девушка  горела заживо. Совсем так, как до этого в мучительном обруче мелового круга.

Спину Карины продолжали лизать языки пламени, забираясь как казалось прямо под кожу, к потаенному источнику ее ненависти. Нет, она не собиралась больше кричать, никак не собиралась показывать ему своей боли.

Сжала кулак, мазнув им наугад по тщедушной фигуре. Одно неприятное хлесткое слово вынудило вновь распластаться по грязному полу, пачкаясь в мелу, чей отвратительный вкус тут же осел на языке.

Воздух за пределами круга был насыщен влагой, тяжел, непривычно чист и свеж, отдавая какой-то потаенной стерильностью. Там было так светло и этот свет резанул по глазам, вынуждая их тут же закрыться.

Чтобы снова распахнуть от боли в волосах, гадкий человек сгреб патлы в руке, вынуждая запрокинуть лицо, сковывая возродившимся страхом, подавляя ненависть и загоняя ее подальше.

-Это всё ты! Как ты это сделал!— не решаясь дергаться, прошипела девушка, вдруг потеряв то свое замечательное и такое правильное чувство. Враг разглядывал исподлобья, паскудно усмехался, повернув многострадальную голову пленницы в свою сторону, наконец разлепил тонкие, змеиные губы.

-Меня зовут Семек.

Он как видно не ждал какой-либо реакции на свои слова. Точно подобное для него было не впервые. Неохотно повторил, цедя слова по буквам:

-Господин Семек.


-Ты можешь так меня называть.

Голос над бедняжкой звучал вроде как примирительно, доброжелательно, но это была еще одна сумасшедшая иллюзия, скрывающая чужую подлость и превосходство.

-Никакой ты не господин для меня. Это все ничего не значит. Это сон.—  безэмоционально ответила девушка, ощущая теперь лишь одно опустошение.  Вызвавший оставил в покое ее шевелюру лишь затем чтобы тут же больно схватив за плечо, приподнять  над полом. И хватило же сил.

-Ты дала клятву, Тах.

-Нет. — его руки сжались на хрупком  предплечье, лицо напротив исказилось:

-Что ты сказала?

-То, что слышал. Я не давала никаких проклятых клятв! И всего этого нет!

-Если так считаешь..-он продолжал смеяться над ней, и также как она,  гневливо скалясь рванул рукав ночной рубашки. Треск ткани и неожиданная резь от впившихся в кожу ногтей.

Последующий взрыв непереносимой боли, когда те  защипнув кожу на лопатках потянули так, что тонкая девичья  кожа,  без того непривычно, болезненно натянутая на хребте вдруг слишком послушно разошлась в стороны.

И как оказалось до самого крестца вынуждая заорать в голос под мерзостный издевательский смех. Сознание не спешило покидать Карину, отказывая в милосердной темноте пока над ее телом измывались как над каким-то куском глины.

Что-то постороннее скреблось там, сзади задевало бока, крепло. Это что-то  отлично видел Семек и не видела сама девушка. Плечо, судорожно сжатое чужими пальцами вело куда-то назад, выворачивая сустав.

Спустя мгновения этой пытки  неведеньем ее все же отпустили. Отпустили, выведя-выжигая на многострадальном плече таинственный символ.

Ужасалась чужим злодеяниям несчастная лишь беззвучно плакала, запах собственной паленой кожи в который раз забивал ноздри. От него было дурно, а боль казалось, стала вечным спутником никчемной короткой жизни полячки, не прожившей и семнадцати лет.

Через месяц, в марте у Карины Новак  было бы  день рождения, но мысли о том празднике  оставили ее с этим всем, с нелогичными, бредовыми идеями гадкого человека.

-Это моё клеймо. Оно будет всегда. Это значит, что ты теперь служишь Раскрывающим. -голос звучал буднично и устало, ее наконец выпустили  из чужих когтей. Ночнушка стекла с её тела, собравшись гармошкой на бедрах.

А Карина, нет, уже Тах, было ухватила ткань в попытках кое-как прикрытся, в то время как  чужая ладонь пихнула ее промеж лопаток, вновь бросая на грязный пол. Чужое навязчивое  присутствие едва ощущалось, как видно этот человек потерял интерес к происходящему.

Раскрывающий Семек напоследок лишь буркнув о том, что удивлен, что таким тварям  как она ведома стыдливость.

*страницу достаточно перевернуть, чтобы прочитать продолжение*

*новая страница уютно угнездилась под сложенной бумагой этого своеобразного дневника, ничем особенным не выделясь*



Мрачно рассмеялся, рассеянно крутя в руках очередной камень. Который, однако, я выронил обжегшись да забывшись, едва  услышал болезненное бурчание.

Мы находились недалеко возле тропы. С трудом удалось уговорить низшего сделать привал. Тем более селение было так близко, что я кажется видел даже дым. Гелом упрямо вел меня в свой город.

-Нисрок. — позвал я— Нисрок!— после воздействия всегда жутко хотелось есть. Перед глазами все еще плясало марево видения.

Мой требовательный крик разнесся между искаженными гравитацией стволами деревьев, оба солнца поочередно действовали на Астаргат, особенно влияя на самые чувствительные организмы, поэтому стволы деревьев были определенным образом изогнуты.

-Нисрок, где ты все ходишь, гадкий ищейка! Я есть хочу!

В желудке немилосердно бурчало, я обхватил живот руками и согнулся от тянущей боли. Рот был полон голодной слюны.

Сбоку от меня раздалось стариковское шарканье, ворчание, я вывернул шею чтобы увидеть моего спутника.

-Здесь я,о великий Илдрус! Как же ненасытна ты падаль.— гелом привычно замолк на три секунды, формулируя своим слабым умишком предложение, так как я его учил.— Я краколя в силок поймал, ты будешь доволен, не крик. — бельма уставились прямо на меня.— Я учить тебя добыть еду, твои тень, учил добывать еду, твоя тень для нас не охота, не накормит. Она только..

Договорить он не смог, хотя и взгляда не отвел. С каждым разом теневая Тала становилась все настойчивее, пыталась дотронуться до меня хотя бы туманными прядями заплетенных волос, сжимая косицу в бледной серой руке.

Отстраняясь брезгливо я только отбрасывал ее, делая свое недовольство материальным. Я старался не смотреть на нее обнаженную, поводящую бедрами и был даже рад, что Нисрок почти слеп.

Но ее звонкий смех слышали мы оба, пару раз я видел, как гелом пыхтя, скрывшись от меня подальше как он считал, занимается чем-то вполне узнаваемым.

Такой забавный. Хруст старых костей, хриплый стон, иногда ругательства..чтож, я все равно ему ничего не сказал и не подавал вида. Мы оба были так стары. Просто мне эти представления давно надоели.

Вор, кстати, я подозревал что силок, был отнюдь поставлен не им, освежевал пушистое тельце, в пламя костра согласно обычаю вывалилась требуха, привычная противная вонь, которая не прекратится до тех пор, пока мясо не будет готово. Все это я уже успел усвоить.

Мне придется еще немного подождать, а пока, открыв сразу две пары своих глаз, я практически залюбовался низшим.

Эти скупые точные движения, растопырив пальцы гелом бросал на мясо какие-то травы, сорванные тут же. До того он рвал растения с земли, разминал и подносил к носу, выбирая нужные.

Я мог бы помочь ему, но двигаться совершенно не хотелось, довольно того, что именно я собрал хворост и сухие листья для костра.

Вконец замучившись, сфокусировал найденное вокруг тепло угасающего дня в теле ползущей по влажному хворосту букашки. Заставив ту буквально запылать от сжатых до изнеможения крохотных мышц, судорожно впитываемого газа и далеко не сразу, но огонь разгорелся на славу. Надо было на кого-то, на что-то отвлечься, чтобы не ощущать этот отвратительный голод.

Еще полуслепой завел странную привычку, стуча так и не проданными побрякушками— трофеями с того каравана в карманах, он усаживался за мной и разбирал мои отросшие почти до пояса волосы.

Расчесывал их пальцами и что-то тихо мычал. Иногда мне приходилось тереть пряди друг об друга, чтобы искрошившись, засохшая кровь, оставшаяся после рук гелома наконец отпадала.

Только проделывалать это хотелось все реже, поэтому мои черные с проседью волосы стеклянно постукивали по накидке издавая едва различимый звук, как от постукивающих друг об друга мертвых, испитых изнутри плесенью и гнилью ветвей.

Не знаю, зачем я позволял ему это, но Нисрок, грубый, иногда жалкий и смешной остался со мной, заботился обо мне. Его жалость к изуродованному в застенках Стоиэ лариту не знала конца.

Как и его ненависть к отступникам,к Стоиэ, коих он винил в своей слепоте и преждевременно погибшем отряде. Да, его  ворчание— привычная, застарелая ненависть к золотоволосым войнам Меча Утешения и жрецам их.

К тем, кто лишь одним своим рождением заслужил высшую нишу, эфемерную но цель и почет. Власть. Да, Нисрок, это несправедливость, ты низший, мог бы стать лучшим среди своих, но ты только инструмент, как и я, последний из повелителей плоти. Я ухмыльнулся.

Пока я думал мои неторопливые мысли, мясо, завернутое в шкуру с коротким колючим мехом уже сварилось в собственном соку и мы наконец приступили к трапезе, оба, утробно урча, вгрызаясь в недожаренное мясо. Есть так, по- звериному сочно— я научился тоже у него.




Ворота висели криво, щели между стеной и решеткой были надежно заколочены досками, покрытыми сетью мелких трещин. Между рассохшихся планок были вбиты медные, пронизанные шелушащиеся зеленью колышки, все еще изредка почесывающиеся о слабеющий свет редкими проблесками металла.

Сразу же за воротами начиналась кривоватая и единственная в Хене улочка, чьи многочисленные расширения служили  площадками для временных торговых шатров, и не скажешь, что это вот-гордость второго по населенности ларитского города.

Там же  отчетливо проглядывали зловонные  щели между узкими глинобитными  домами, закоулки, уводящие как видно к побочным жалким, извилистым и гиблым тропам. Внутренним захламленным всячески дворам, с сомнительным богатством которых лучше не связываться.

Так он помнил. Нисрок бы повел своего спутника прямо к воротам, но хитрющего, успевшего наследить и тут слепца могли и не пустить в селение из-за ларита. Ведь кому из ларитов— хозяев в городе нужны новые знакомства.

За себя в схватке с хозяевами города Хене и их выводком он не дал бы и поддельной пустой монеты, но этот странный ларит давал ему, им шанс на лучшее будущее.

Хене являлся  перевалочным пунктом для караванов, и что самое важное-до него было относительно недалеко идти его бедным натруженным ногам..

Как успел понять гелом, его Илдрус не имел своей земли, на которой мог бы кормится. И это означало, что он ищет территорию и подопечных.


Даже будучи сведенным с ума там, в живодерских  стоиэтских подвалах тот сумел защитить старика. Нисрок не испытывал ненужных сомнений, это было слишком сложно для него, и методы его..пленника-всего лишь смутили.

Да и к тому же ценностей, которые приятно оттягивали карманы Нисрок никак не желал лишаться проходя через пропускной пункт, уютненько  и неприметно растянувшийся с той стороны стены. Собственная шкура гелому была безмерно дорога по вполне  понятным причинам.

Поэтому он заставил ведущего его за руку ларита срезать путь, обогнуть лесом удобный подступ к городу, перебраться через забитый мусором неглубокий канал. Понятливый Илдрус не дал постаревшему наемнику свернуть на этом этапе шею, нисколько не удивившись такому маневру.

Что же взять с потерявшего разум ларита, который то говорил сам с собой, то болтался по дороге, точно терзаемый всеми ветрами нижний пояс на просушке. Который лишь шел куда ему велят, безропотно подчиняясь любому, кто потянет его, глупца за руку.

Отираясь боком да локтем по выступам, белоглазый наконец-то добрался до памятного провала в стене, как он ведал-не заметному до тех пор, пока в него, в этот провал не рухнешь с головой.

С внутренним удовлетворением  ощущая как промокают от сточных вод ноги, которые можно было потом помыть в корыте для спунов, гелом пригнул голову под чужой ладонью, услужливо  надавившей на плечи.

Едва зацепив зудящей макушкой о грубый камень, едва ту оцарапывая-цапанул руками скользкие растения, испытывая привычный страх перед неизвестным и наконец неуверенно шагнул вперед. Позади раздался противный хруст, давя улиток следом протиснулся и ларит.

То, что они вынырнули на свет Нисрок определил по характерным вспышкам перед глазами. Он не желал до боли выворачивать зрачок вверх или вниз в попытках что-либо разглядеть ведь от этого потом бешено болела голова, кололо в висках, завывало подо лбом. Поэтому довольствовался малым.

Их встретил гомон, услужливо квакающие голоса зазывал. Гелом внимательно прислушался и потянул своего спутника направо, потом прямо, до знакомой двоящейся  выбоины- колеи в дороге.

Отсчитав пятьдесят семенящих шагов и чуть не сбившись, когда проехавшая едва ли не по ногам повозка, ведомая молодым спуном, щедро окатила их грязью. Нисрок даже не выругался, чтобы не сбиться со счета, зло дернул за уже привычную ладонь с ощутимо выпирающими на тыльной стороне венами  и быстро пошел прямо через толпу до тех пор, пока свет двойного солнца не скрыла тень навеса.

Разжал руки, из которых тут же выскользнули как казалось бескостные пальцы, снова сжал их в кулаки и рявкнул, глядя прямо перед собой.

-Раф! Я слышать крик. Есть сдать.

Гелом уткнулся животом в прилавок, ощущая пристальный взгляд в спину. Наверное даже не один. Его нос сморщился, выдавая настоящие чувства. Он стал живо опустошать свои карманы и кидать на прилавок разные вещи. Они привлекательно зазвенели.

Раздалось знакомое расшаркиванье ног, чувствительные удары скидываемых с прилавка вещей об уже Нисроковские ступни, скрежет острых частей этих предметов и бусин по провонявшей рыбой столешнице.

Мельком он видел, или скорее помнил иссушенную так же как и он возрастом, шуструю пару рук, споро сгребающих притащенное добро в бездонный  мешок.

Ощущая привычную легкость комбинезона, которая снова начала внушать опасения, Нисрок быстрее отошел от прилавка. Провел рукой по ткани навеса, перебрал пальцами истрепанный край, и провел ладонью с другой стороны, завернул за угол палатки и чувствительно уткнулся лбом в прохладную стену домишки за ней. Отошел, цепляя плечом шершавую глину. И сел.

Раздались шаги и его приветственно толкнули ногой, знакомое болезненное покашливание. Это Илдрус.

Тот оперся коленом о плечо согнувшегося гелома и привалился к стене, подставляя нижнюю пару глаз и часть лица солнечным лучам. Деньги им отдадут позже.



Я уже изучил слепящий круг солнца вплоть то того, что казалось, стал замечать неровность его контура, которая, как я знал действительно есть.  Два светила непрерывно взаимодействовали друг с другом и одно давило своей силой на другое, делая поверхность второго слегка вогнутой.

Хотя да, конечно, я этого видеть никак не мог. Не закрывая глаз я перевел взгляд на город, неряшливый и хаотичный. Запустение, если бы не новые доски и сияющие медные гвозди.

Если бы не щедро размазанная по стенам коричневая, подсыхающая глина, на всем этом яркое пятно двойного солнца, бликом отпечатывающегося на всевидящем зрачке, алое как раз таки выходило из-за синего. Его время.

*конец страницы*


*оборотная сторона листка затерта, но можно различить строчки, четкие символы, въевшиеся  в бумагу чернила*

-Надеюсь, я не жестоко ошибся в этом.-процедил Семек, мрачно разглядывая жалкое существо у своих ног. Безостановочный скулеж порядком раздражал мужчину. Ему пришлось волоком тащить призванное существо за собой.

Обладая крайне своевольным характером Тах цеплялась за все подряд сбитыми в кровь пальцами, доставляя все больше раздражающих проблем. Подогревая желание уничтожить сию пакость тут же.

Семека останавливали лишь странно похожие на людские черты лица, шутка ль обстоятельств, наложение ли пары символов, нарисованных слишком близко, не иначе случайность, сотворившая удивительную химеру.

Ни в какую не желая вставать на ноги, она опиралась на все четыре конечности. Конечно, было несколько попыток принять вертикальное положение, но все они оканчивались падением и новыми ссадинами на локтях и лице.

Ярко-красная кровь же слишком быстро сворачивалась, темнела прилипшей пылью и сором, разбивая иллюзию того, что перед ним такая же Раскрывающая, как и он сам, или даже скрытая, чудом пробравшееся из нижнего города в обитель далов и рузхов.

Маг все же доставил своего нового хранителя на второй, густонаселенный уровень Фирата. Можно было бы сказать, что сжатая двумя крошащимися вершинами крепость, которая и крепостью то не была, являясь по сути исполинским ковчегом, некогда не очень удачно рухнувшим на проклятый всеми богами ядовитый мир.

С тех пор как отгремела война с  проклятыми  аке на долгое время вогнавшая славный орден в смуту и мрак многое изменилось. Место, с которого все началось и которое было сброшено со счетов вдруг оказалось единственным пристанищем для обескровленных колонистов, лишенных надежды.

Сейчас, благодаря действиям последнего  магистра орден потихоньку возрождался, среди скрытых то и дело появлялись одаренные, приносящие ощутимую пользу.

Вот только короткие вспышки торжества таких далов длились недолго, у большинства истощенный резерв сил так и не пополнялся вновь.

И прогнать их из крепости не было никакой возможности, ведь те мастерски покрывали друг друга, подкупали людей и покупали места, придумывая все новые и новые трюки, доказывающие причастность к рузхам, и так же легко погибали защря.

Но у Семека и подобных ему вся эта возня вызывала лишь снисходительную улыбку, положительно сказываясь на благосостоянии и не только. Ведь все истинные Раскрывающие возможно владели некой тайной, разглашать которую не было резона.




Издав усталый вздох рузх устроился в мягком кресле в просторных, наполненных свежим, чистым  воздухом  покоях. Его внимательный взгляд подрастерял былую колкость, взамен появилась некая снисходительность и даже участие в судьбе призванного хранителя.

Объект его исследовательского интереса старалась занять как можно меньше места на отведенной ей воображаемой площадке. Нужно было время, чтобы эта возня стала чуть более явственной. Холод от пола, выстланного редким зеленым камнем как никогда кусачим, заставляющим протестующе ныть суставы.

Наконец таки демоница подняла локоть, ненадежно устраивая на своем плече кисть руки. Робко скользнула пальцами по напряженной лопатке, ожидаемо ощупав отросток, потом еще один.. Девушка замерла. Набравшись мужества Тах всё же взглянула за спину.

-Как это..— выдохнула она. И себе же ответила, смешным, блеющим голоском -Это крылья ведь..

Сейчас крепко прижатые к спине, тяжелые, смущающие движения. Темной кожи, сплошь усеянные на дрожащих полукружиях крепких  костей шипами с проступающими зазубринами ядовитых крючьев.

Обманчиво тонкой и уязвимой летательной перепонкой, собравшийся в мягкие складки. Перепонки поверху пронизывала голубоватая сетка вен, непрерывно гоняющая кровь и заставляющая видимые внутренние тончайшие сосуды ощутимо пульсировать, каждый  в своем собственном независимом ритме.

Сами несущие ребра крыльев то и дело  с хрустом раздвигались, натягивая перепонку  эдаким парусом, в мгновения опадающим в изначальное свое положение.

Завороженная этим не меньше самого мага, Тах перевела взгляд ниже, рот существа был приоткрыт, но из него не доносилось теперь ни звука.

Вокруг правой ноги призванной Семеком накрепко  обмотался...хвост, чем-то похожий на плеть. Беззвучно закричав, девчонка стала истерично срывать его со своей конечности.

Наконец разодрав в кровь чешуйчатый отросток та удивленно замерла от навязчивой щекочущей боли в нем, враз догадываясь об том, как обстоят дела с новой для нее частью тела.

И не сразу, как никогда боязливо дотронулась до того местечка где хвост плавно переходил в позвоночник и где находились темные сияющие пластины.

Щитки те лишь казались острыми, созданными враз из костяных выступов внахлест. Но легко проминались под давлением пальцев и были вдобавок с кисточками жестких как щетина, темных полупрозрачных волосков торчащих из под них..к которым Тах и прикоснулась первым делом, тут же гадливо убирая руку.

Оставив попытки отодрать собственный хвост от ноги девчонка странным образом сложила ладони, переплетая свои пальцы и что-то беззвучно забормотала об небесном отце и прощенных грехах. Она без конца выла и раскачивалась, крича все громче и отчаянным взглядом уставившись куда-то в потолок. Слезы уже не текли, иссякнув еще там, в подземелье.

Уставший Семек сполз с кресла и наклонился к самому её лицу, с интересом разглядывая его выражения, Непрерывной чередой мелькающие гримасы животного страха.

Крик, казалось его и не тревожил.

-Замолчи. - наконец коротко приказал он. И крик прервался, больше не единого звука ни слетело с её губ. Тах жадно хватала ртом воздух, другая ее рука тянулась к нему, царапая разбитыми пальцами воздух. Призвавший рывком поднял её на ноги и жестко схватил за горло. Она вцепилась пальцами в его запястья, пронзая взглядом темных, недобрых глаз.

Её губы приоткрылись вновь, девушка продолжала упрямо шептать одну единственную фразу, окончание своих бессмысленных молитв.


-Так. Так, похоже ты ищешь защиты у высших сил? Как низшие формы жизни стоящего перед Раскрывающими на коленях мира?-хриплый голос Семека был издевательски нежным.-Какая жестокость. Знаешь в чем жестокость- В тщетности подобного. В бессмысленности любой веры. Уж не знал, что для меня выкинет такую падаль. С чем боролся, на то и напоролся, дополнительные трудности. И какая ирония.


Спустя довольно приличный срок из интересующей нас торговой палатки выбрался мальчишка— гелом в вызывающе пестрой одежде, сплошь обшитой грубыми стеклянными бусинами, такими мелкими, что они чем-то напоминали рыбью чешую, тускло блестящую на солнце...

Подошва на одном ботинке мальчонки была почти оторвана и раздавились громкие шлепки ею во время ходьбы, что казалось нисколько не смущало юного гелома.

Он неохотно подошел, заговорил с нами высоким писклявым голосом, жесты его сплошь были показными, какими-то неприятно жеманными. Довольно  долго о чем— то спорил с моим вором.

Наконец-то они договорились и на ладонь старика посыпались железные монеты. На них всех были выбиты замысловатые выемки, ожидаемо отвлекшие мое внимание и от замысловатого посетителя и еще от кое-чего.

А пронырливый старик вдруг ни с того ни с сего  словил мальчишку за плечо, случайно ли  больно мазнув когтистыми пальцами по щеке того, через чур крепко сжав и рывком протянул в мою сторону деньги, едва не рассыпав по земле те.

-Пересчитать.

Да, помню, я мельком видел такие ромбы из железа, когда движимый одной любознательностью  интересовался миром и его жителями. Поэтому стал более внимательно разглядывать то, что изображено на каждой пластинке.

-Монеты Хене, цапги, ценятся меньше, чем цапги Тира, но больше Райта, поселений там.—объясняя, свободной рукой старик повел вокруг себя, случайно задев мальчишку по голове. Тот, не оставшись в долгу мстительно пнул гелома.

Но конечно же не успел ударить сильнее, Нисрок резко вскинул жилистую руку, поднимая тем и мальчишку, одновременно отталкивая бунтаря коленом и от себя. Потом несколько раз  хорошенько тряхнул его в воздухе и снова поставил ноющего на дорогу, в пыль.

Я сообщил своему гелому что нам дали сорок полных монет, пять заполненных на четверть. И еще одну лишь с двумя черточками. Нисрок снова встряхнул мальчишку, тот поспешно ссыпал  мне  на ладонь еще семь полных монет. Но, я видел еще и остальные, что он зажулил.

Хотел было сказать об этом, только юный  гелом снова стал меня разглядывать, стараясь проникнуть любопытным взглядом под мою накидку.  В ответ я игриво сощурился, вызывая его недоуменный взгляд.

Кончиками пальцев или уже податливой тенью, я уже мало в этом разбирался, потянул несколько незаметных энергетических  нитей  и любопытный идиот тут же скривился, поспешно ухватываясь за свой живот, раздался довольно неприятный звук. Желудочное расстройство.

Я снова ухмыльнулся, когда мальчик поспешно отдал нам все что у него было. Он еле дождавшись когда его выпустят, метнулся сторону палатки, потом, резко от нее, за угол здания, характерно приседая. Я расхохотался, слепой повернул голову ко мне. Озадаченный моим этим весельем.

-Пятьдесят шесть полных монет, пять, заполненных на четверть. Десять с одной чертой и одна с...— радостно сообщил я ему. В ответ Нисрок широко улыбнулся, демонстрируя стесанные зубы, с одной стороны челюсти их правда здорово не доставало. Но зубы гелома все равно выглядели опасно острыми.

-Довольство. Тут уже иначе не так как помню, капе для лежанки уже такие.

-Что?— удивленно спросил я, не понимая о чем Нисрок говорит.-капе?

-Мальчишку капе Раф прислать. Греет лежанку. У геломов раньше были только пленники для того. А этот едва в твердую кость вошел да и знаю чьего дома тут.

Я молчал, а старик безразлично пожал плечами и словно вспомнив поспешно спрятал монеты во внутренний карман своей жалкой одежонки. Потом снова схватил меня за руку, так резко дернув, что я едва не упал.

-Довольство. Постоялый двор, деревянная крыша, скажешь.

На этот раз Нисрок и не думал волочь меня за собой, центральная улица была сплошь забита телегами, геломами, вонючими неувертливыми животными. Я даже видел троих ларитов среди этой многоголосой толпы. Вот от кого следует держаться подальше.

Выступающие прилавки, забитые разным барахлом, поделками, едой, вертлявые телеги, мощные, пахнущие мускусом караванные спуны, которых вконец обнаглевшие  торговцы заставляли перетаскивать свои пожитки почти к самым стенам.

Смесь самых разных запахов, от которых кружилась голова, и подводило живот. Я в итоге просто закрыл себе нос рукой. Неугомонный старик метался от прилавка к прилавку, покупал какие-то свертки, еду, от то и дело звучащих названий которой у него из рта текла голодная слюна.

У меня она такого ажиотажа ожидаемо не вызывала. Казалось старикашка решил истратить все полученные монеты за раз. Но присмотревшись, я заметил что он, потратил только два заполненных на четверть фигурными выемками овала и все единичные монеты. И кстати, все накупленное Нисроком нес конечно же я.




Некоторое время спустя начали немилосердно болеть спина и колени. Кашель и жара просто добивали, я даже не знал, что больше. Совсем перестав следить за окружающим, только уныло плелся следом за неугомонным Нисроком, рискуя попасть под повозки, либо быть расплющенным в кашу мощной лапищей спуна.Не очень впечатляющий конец для бога, верно?

И конечно не сразу  увидел вызывающе алую, недавно покрашенную крышу, чей облик портили лишь оставшиеся в некоторых местах позеленевшие медные листы, ох, как же я приободрился! Чуть не прошли!

Конечно поспешил сообщить своему гелому, но мне пришлось самолично завести туда калеку, ловко отодвинуть тяжелую дверь в сторону чудом не уронив покупки. Непосильная задача.

Та с неожиданно неприятным скрипом отъехала, открывая вход в прохладное внутреннее помещение. На удивление тихое и почти пустое.

Высокий потолок, роспись жгучими, оранжевыми красками на стенах. Две лестницы, соединенные верхней, тщательно огороженной площадкой.

Под лестницей укромный очаг, сейчас погасший, пол вокруг очага заляпан жиром, как видно недавно убирали золу, ее следы видны тут же полу. За столиками, видавшими виды, редкие посетители, некоторые тут же  интересом уставились на нас.

Снаружи навязчиво  раздавались взвизгивающие голоса ларитских стриггов, долговязых животных, специально стесанная для удобства всадников шкура которых бугрилась на лопатках, когда они были взволнованы.

Стригги были  ..нервными животными, пластинки зубов в их непропорционально вытянутых ртах запросто могли снять кожу со сгиба руки, с плеча,  или с других мест которые несчастный имел неосторожность подставить этим существам.

Наросты были не только на плечах животных исчезая к основанию их коротких шей, такие же острые зубцы виднелись и на подъемах толстых, устойчивых шестипалых лап с внушительными раздвоенными, похожими на крючки когтями. Стригги не имели шерсти, обходясь одной лишь плотной красной с темными узлами мышц под ней, кожей. Которая к тому же постоянно облазила.

Я знал что в моем мире этих животных быть не должно. Их притащили за собой людские маги ордена Раскрывающих. Когда в бесплодных ледяных землях Шарра, как раз в том месте где сходится ледяная река Чьл и огромный каньон, сплошь усыпанный снегом тогда.

А сейчас уродливо лишенный его, таящий в себе многие сотни почерневших, до смерти замерзших и скрюченных в нелепых, убегающих позах рабских тел и явились первые из проклятого мной ордена.

Раскрывающие в серых одеждах шагнули из пустоты вниз в снег и подземка метущая по руслу замерзшей реки, огибала их точно живая, сторонясь пришельцев. Наверное Астаргат уже тогда знал, что никогда всё не будет как прежде.. хотя возможно это лишь мои жалкие домыслы.
Они привели с собой остальных..выбрав для захвата лучшую из территорий.


Отбросив докучливые воспоминания и взвизги с улицы я посторонился, пропуская выходящего из таверны торговца в сопровождении двух зазывно смеющихся Скрытых в специальных металлических масках и сплошь обвешанных артефактами содержащими в себе кровавый порошок. Более безопасная и многочисленная ветвь моих врагов, презирающая истоки и свою историю и оттого более отвратительная мне.

Юные, но с невыразительными, точно обдуваемыми промозглыми горными ветрами лицами, нижняя часть которых была отлично видна даже сквозь частокол маски, женщины были одеты в кожу грубой выделки, облегающую их полные, сильные тела.

Тут и там по швам  клочьями торчала шерсть. Эти шкуры по обычаю были добыты убийством ахта, хищника гор. А их  выглядящая куда более пьяной подружка подпирала бедром бочку с элем и пытаясь сохранять грозный вид, смотрела вслед выходящим.

Торговец же, как видно бывший пират или  подавно, являющиеся  морским бродягой с берегов континента Шарр, возможно с самого Ретальда, довольно высокий для гелома, с явной примесью человеческой крови, прослеживающийся в более гладких и округлых чертах бородатого лица и подвижному умному взгляду близко посаженных темных глаз. Он был в потрепанной одежде, вычурной, из тканей, шелка и шерсти кричащих цветов с нитями бус из самоцветного камня, какие красовались и на диковатых девицах.

Веселящиеся компания по широкой дуге обошла столики, громоздко сдвинутые к центру помещения слева, стараясь держаться одновременно далеко и от группы ларитов, оккупировавшей дальние, находящиеся ближе всего к очагу лавки и от Раскрывающей, сидящей примерно четырьмя столиками  дальше от меня. Много..так много...

Увидев девчонку я всерьез забеспокоился, но разглядев ее мантию тут же отбросил это волнение как не нужное, у "дала"..не хватит ума и умения увидеть.  Только увы, я не мог коснуться магички, изучая, как мог с любой частицей моего мира.

Вся ее сущность и вообще ее вид были жестоко непонятны и неприятны для меня. С людьми вообще всегда сложно, они очень трудно поддаются воздействию зато легко приспосабливаются, в считанные декады- семивремения заселяя целые миры. Паразиты.

Тут я почувствовал что меня накрыло чувством пронизывающего голода. Нижняя пара глаз  снова невольно скользнула к группе ларитов, один из которых сейчас ногой размазывал золу по утоптанной до блеска смеси соломы и помета спунов на полу. Двое мужчин и одна женщина, еще дети на самом деле, все принадлежат к одной семье, сестра и два брата, иначе невозможно.

Одна территория, обхватом в дневной переезд на спуне может прокормить максимум троих. Но чаще всего их больше. Потомство, конечно, значительно подчищает угодья, но его терпят,  лариты знают что в их количестве - сила.

Пока я глазел стоя на пороге, ситуация изменилась в не лучшую для нас с Нисроком сторону. На меня кто-то налетел и толкнул так, что я впечатался спиной в дверной косяк.

Моя накидка свалилась бы с меня, не придержи я ее, натянув ткань неудобно склонившееся на плечо головой и зажав материю между шеей и лопаткой.
Конечно же от неожиданного удара вещи рассыпались по полу.

*обрыв записей, на обратной стороне листка проявляется какой-то рисунок*

*косым почерком, лаконичные четко разделенные записи на довольно внушительном  отрезе бумаги*

Тени воды, лица из мельчайших пузырьков.... зависшие в ленивом токе воды, да старые, гнилые кости в иле.. Вы все знаете, что это значит..

Что эти проклятые болота себе оставляют подобный отвратный контур утонувших..
Проходит время и тогда то невесомые крупицы воздуха обрастают коконами подводных пауков и икрой темных тощих  лягушек.

Полупрозрачные водомерки скользят над ними такими же невесомыми тенями, выводятся бесчисленные поколения хищных стрекоз, на лету ловящих в хищные жвала своих менее проворных собратьев.

А лица лишь размываются до еле различимых пятен в воде..А иногда по болоту расползается невысокая рябь, разом во все стороны от какого-то своего тайного источника.

Не достигая прибрежных растений она точно проваливается под воду и исчезает вовсе, но это бывает так редко.

Случается и такое, короткими ночами из под воды поднимается фиолетовый  с зеленым отливом туман. Его в обилии источают древние кости, погребенные под неглубокой водой.

Сияние  поднимается из под воды на миг проясняя застывшие в ней лица до последней черточки и морщинки,
спокойные складки рта и щели глаз..

Все из тех, мелких, рыжеватых от налета, воздушных пузырьков; перетянутых седыми нитями паутинок..

Лица смотрят вверх, совсем как живые и из мглы под ними проступает матово блестящая челюстная кость…
Как появилось это странное видение, кто все эти мертвецы и как они оказались тут..никто не ведал..

Болото лениво плюхалось прямо за городом, обхватывая его стылым почти что полумесяцем. Через болото тянулись и тянулись многочисленные мостки, идущие от насыпей к грубо вывернутым из недр болота склизким камням. Болото вовсе как бы и не угадывалось.

Сам городок Хене, чьи домики как оказалось  скатывались к нему, казался большей частью принадлежащим подступающему лесу, чем этому вот..

Вот и сейчас в окна ощутимо дохнуло пьяным болотным запахом, голова ощутимо закружилась и не у меня одного..

Чужое тело навалилось куда как плотнее, втискивая в дверной проем. Я передернул плечами, скидывая с себя проклятый налетевший болотный дурман. В этой одежде я был мало похож на самого себя, но и голоса подавать тоже не следовало.

Пронырливый наглец-чужак уже вовсю подбирал с пола разбросанные вещи и по видимому собирался поскорей ретироваться с ними.

С мнением не пристроенных  самок, а именно женская одежда болталась в несколько слоев  на моем истощавшем в последнее время теле, мало кто считался.

Да, мы с Нисроком выглядели для других точь в точь как престарелый слепой отец и уж очень некрасивая дочь, с которыми никто и считаться не станет, ведь таких некому защитить. Вот забавная ситуация, может пострадать самомнение моего спутника.

Пьянчужка попытался грубо заглянуть под ткань моей накидки, но его едва потянувшего за краешек остановил высокий, резкий выкрик.

Парочка юных геломов выволокли из-за одной из дверей своего приземистого родственника. Когда это существо, не переставая верещать приблизилось, я с удивлением узнал еще одну геломку, на этот раз самую взаправдашнюю. Круглобокое существо шествовало к нам решительным и каким-то дробным шагом.

Все в ней, начиная с богатого, украшенного изумрудными ромбами платка, с вышитыми на нем же от руки родовыми знаками и заканчивая бьющийся у колен многослойной, о семи подолах, кожаной юбкой указывало на то, кем она возможно приходится этому месту. Хозяйкой, взявшей в хваткие руки все дела таверны.

-Не у меня тут!- кричала она на моего неудавшегося ограбителя-И не на моем заднем дворе! Брось, оставь ссанну без имени и ее отца и убирайся Кранс, иначе ноги твоей больше тут не будет! Посмотри эдакий спунов притиратель!

Мой гелом при последних словах сделался болезненно бурым, он как-раз таки протолкнулся круглой головой из-за моей спины, болезненно изогнулся хребтом, притираясь вдоль лепленой стены, стараясь не коснуться меня, и все равно цепляя боками.

Я незаметно усмехнулся под своей накидкой, неожиданно легко и без ожидаемых последствий подбирая повторно оброненные и бесполезные для меня вещи.

Торопливо обошел овальное помещение, почти что, чувствуя как буравят мой затылок глаза Нисрока.  Ушлый вор уже расплатился за ночлег.

А рассиживаться внизу я не собирался, не в таком окружении. Поэтому мы поднялись на второй этаж, который, учитывая бывшую страсть геломов к рытью нор ощутимо провисал над первым. Нас ждала славная ночь на новом месте.

****

Женщина шла по коридору, дробный перестук ее высоких металлических подошв терялся в гулком нутре искусственного камня.

Раскрывающая торопилась, хотя старалась сдерживать излишнюю порывистость своих движений, не наклонять голову вперед, держа ее гордо, сообразно своему надуманному статусу королевы этого маленького мирка.
 
Темные блестящие глаза ее были очень подвижны, пухлые губы казались влажными и манящими, покрытые тонким слоем блеска. Воловьи веки устало опустились, женщина довольно сильно устала. Но магистр позвал ее, и следовало предстать перед ним как можно скорее.

Она миновала две резные арки, в словно бы оплывших стенах которых располагались неприметные двери в лаборатории, сейчас лишенные даже самых безвкусных украшений.

Новые порядки заставляли желать лучшего, распространяя в мрачных коридорах понурое  веяние нежилья. Мерный шум, как бы от цепляющихся друг об друга шестеренок вынудил ее неприятно поморщится. Этот стук вызывал только одно желание- ускорить шаг.

Далеко не юная женщина, скуластая, с острым длинноватым носом, у нее широкие полноватые бедра, невысокая ненатуральная брюнетка, на что указывают пара-тройка непрокрашенных прядок на затылке.

Но на это обратил бы внимание только очень внимательный человек если бы имел цель нагло разглядывать ее. Но любовница магистра знает, как подать себя в выгодном свете, как обратить на себя внимание. Собственно, это единственное что она знает и что ей нужно.

Хлита, как звали ее, всегда знала чего она хочет от жизни. С самого детства, которое она провела в Лухионе, нижнем городе ордена, смешливая, активная девочка вызывала всеобщее одобрение всех этих строгих дам, которые так безобразно запуская себя, находили отраду в юном и подвижном существе.

Посыпали волосы нездорово блестящим, сухим анкартисом,-порошком, с побережья, чтобы те не лезли клочьями от переизбытка магических реагентов и делились с внимательной и такой понимающей малышкой всем, что знали сами. А порошок тот по слухам добывался толи из крови рабов- прибрежников, толи в уникальных шахтах там же этими самыми рабами. Но это было не суть важным.

А уж когда ее детское, угловатое тело стало заметно округлятся в нужных местах, а магию тут же превознесли в семье, как хорошее приданное к милому личику с пухлыми, еще детскими щечками. ..

У  девочки, имеющей еще пятерых братьев, трое из которых были явными недоносками, в прямом смысле, так как каждый человек в этом отвратительном мирке ценился за возможность неплохо послужить ордену, все внутри прямо восстало против такой участи.

Доказывая свою состоятельность, как магички она связалась с сутенером одного из борделей, подлечивая работниц заведения  за гроши, которые тогда казались ей, до этого лишенной возможности распоряжаться финансами семьи Тоеун, неплохими.

Там же героиня нашей истории растеряла и большую часть своей живости, приобретя взамен томные, плавные движения, тайком подхваченные у обслуги многочисленных клиенток и клиентов, заботливо взращенные многочисленные методы околдовывать без применения каких либо чар..

Узнав о проделках своей единственной дочери семья пришла в ужас и не разобравшись тут же пустила ее в расход, подложив под какого-то рузха, полноценного Раскрывающего, фактически утвердив ее рабское, низшее положение.

 Но Теин Козлиная Нога, коренастый, саркастичный мужчина, глупо потерявший из-за заражения невыносимо нужную конечность, да приделавший к культе козлиную ногу с посеребренным копытом, тот самый владелец дома с приправами сумел договорится с ее  проблемой.
 
Орден наконец-то прибрал ее к рукам, как Хлита прибрала к рукам и своего нового, навязанного семейством Тоеун покровителя и вдобавок пару-тройку его приятелей.

Интерес девушки постепенно угас, ссылаясь на полную бездарность в сфере магии…было ли это так, оставалось загадкой для самой магички…
А позже, Хлита Тоеун, сохранившая за собой имя семьи, каким-то непостижимым образом оказалась в ближних кругах самого Магистра. Мрачного, древнего мага, который при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж старым и безнадежным.

Весь пронизанный дрожащей пеленой заклятий, сохраняющих его относительную молодость. И женщина сделала все, чтобы удовлетворить непростые потребности своего нового патрона.

Магистр не умел ждать, да, это верно. Магистр, Хлита все не могла себя заставить называть этого человека по имени, для нее он был скорее олицетворением довольства, несокрушимого строя их общества.

Хотя да, для других общество бы казалась самую малость подгнившим, но эти другие были отщепенцами, а  Хлите не было до них дела. Она вообще ненавидела ущербность, бедность всеми фибрами своей души. Хлита просто любила получать удовольствия и подарки, посылаемые щедрой рукой своего нелюдимого благодетеля.
 
Задумавшись, Раскрывающая недозволительно ускорила шаг, какой-то ненавистный шепоток от столов в следующем зале, сравнивший ее с бегущей к хозяину шавкой так и остался незамеченным. 

На миг  женщина остановилась, устало потерла виски мизинцами, ее голова болела уже третий день, недосып, слишком большие аппетиты сильного, зрелого тела.

Интересно, зачем же он ее позвал к себе, да так срочно. Снова уставится блеклыми карими, точно затянутыми паутиной глазами  и будет спрашивать, спрашивать..Делится вещами, которые она, все еще считающая свой ранг, как мага куда как выше нормы будет пытаться запомнить, чтобы блеснуть в столовом разговоре перед чванливыми, бледными от недостатка света и жутких магических откатов, людишками.

А вышеупомянутый Магистр Раскрывающих, назовем его Монором, тем временем  смотрел в окно и думал о Линере, родном мире ордена. Он испытывал те смешанные чувства, которые мог бы ощутить ларит, житель этого мира к просящему помочь ему стоиэ.

Расы, родственной ларитом, но загнанной сдыхать от недостатка влаги в обширные покрытые камнем да раскалённым песком пустыни.  То есть, Монор испытывал обидчивую ненависть и прочие странные чувства. А еще предвкушение хорошего и плодотворного отдыха от монотонного труда.

*неровные пометки над строчками*

Наступающая темнота должно быть выдалась через чур промозглой в оставленных нами низинах. Как хорошо, что мы встретили ее не на промокшей травяной подстилке.

Нисрок как видно был уже давненько хвор, его кашель сперва немало раздражал меня, но позже в глубине моей сущности появилось и сочувствие к нему. Все же вор был со мной довольно долгое время, я успел привыкнуть к нему.

Изучить его привычки, с ним, лишенным столь многого было интересно. Интересно даже такому как я.

Он всегда быстро засыпал, стоило ему занять более или менее удобный закуток. Я же долго ворочался, пытаясь устроиться так, чтобы острые стебли соломы не впивались в морщинистую кожу рук.

Кутался в накидку. Уберегал лицо от трухи, что сыпалась и сыпалась с потолка при каждом сильном порыве ветра.

Если внизу практически не дуло, и лишь частые шаги взбивали клубы липкой пыли, а влажная жара покрывала ноги и туловище потом, то тут, наверху было сыро и прохладно. Ветер не переставая гудел за стенами.

Сносил едучий трубный дым так, что тот каким-то образом проникал в огороженную стенами клетушку, заставляя глаза слиться, заставляя чихать, ненароком сплевывая нехорошую горчичную слюну в щели в полу.

Но нам с Нисроком было не из чего выбирать. Едва мы начали засыпать, как в узком проходе, разделяющем жалкие четыре клетушки раздались шаги. За стенкой завозились, раздался высокий хозяйский голос, полный праведного возмущения. Затем вскрик и топот убегающих ног.

Поняв, что так мне уснуть не удаться, я прополз по полу, и осторожно выглянул в тесный коридорчик, загибающийся точно вторая фаланга у меньшого пальца.

По сенсорам мазнуло липким, Раскрывающая, та самая, поднялась наверх следом за нами. Ее рука дрожала, сжимая стеклянный сосуд, часть волос на голове обгорела и те торчали оплавленной щетиной над топорщимся ушами.

Весь коридор был заполнен голубоватыми шариками, что только чудом не залетали к нам в самый дальний закуток. Девушка раскручивала в воздухе странного вида тонкую тросточку, с четырьмя вращающимися лопастями разных размеров.

Так что та притягивала магические образования к себе, формируя на конце крупный сияющий шар. Трубка по-видимому  ощутимо жглась, хотя девица была в  перчатках из очень толстой кожи. Сзади вновь раздался хруст соломы, меня толкнули в бок, потеснив.

Рядом показалось щедрое на эмоции в этом свете не лишенное  графитовых тусклых отблесков оттенка лицо  полуслепого. Увы я едва успел крикнуть, чтобы он убирался, как один из шаров стремглав устремился к нам, ударив старика в щеку и бесследно исчезнув, не оставив следов.

Раскрывающая подняла взгляд на нас, слабое силовое поле, окутывающее зубчатый книзу шлем, сейчас небрежно опущенный куда-то на грудь высветило ее напряженное лицо.

Она встретилась со мной глазами, сразу с двумя парами моих глаз. Неловко взмахнула руками, роняя свой чудной инструмент. Следуя своим хитроумным сочленениями лопасти его сложились, буквально соскребая с себя собранное ей вещество. Человечка завизжала, резко, неприятно тонко.

Она опрокинулась навзничь, задрав кверху тонкие ноги, тяжело перевернулась, но я сгреб ее за одну из них и задыхаясь потянул на себя. Она пыталась брыкаться, но слишком поздно. Я навис над ней, явно пугая одним своим видом, стискивая плечо Нисрока.

-Что с ним?- буквально прокаркал я, грудь точно стянуло железным обручем.- Что за дрянь ты упустила тут. Что вы, низшие, безмозглые существа приволокли в этот мир?

Девушка открывала и закрывала рот, кажется она не могла ничего сказать толком, опасности она тоже не представляла, будучи до смерти перепуганной.

Я с досадой выпустил ее, тем более что от ее постоянных рывков начали ныть кисти рук, неловко переставляя в колючей соломе колени, на которые я и опирался, вновь склонился над бесчувственным геломом.

Его лицо было сморщенно в гримасу боли, веки закрыты, глаза двигались под ними, жутковато вздуваясь под кожей через чур объемными зрачками. Потом перевел взгляд в коридор, сияющее вещество почти  отделилось от оставшихся двух лопастей, соединяясь с ними короткой перемычкой.

-Закончи то, что делала...-поняв, что слабовольная девица забилась в самый угол глинобитной комнатушки я осекся. С некоторой опаской подобрался к огонькам, протягивая к ним руку, ту мягко укутало сгустившиеся тенью, та сама, точно сомневаясь ощупала странный огонек, непрерывно отрывающиеся мелкими каплями и заполняющий пространство вокруг.

Ощутимо дрогнула, проворачиваясь пару раз  вокруг ладони, уже увереннее потянулась к как оказалось неплохому такому источнику энергии, укрывая инструмент людской магички непрозрачной пеленой. Высасывая то, что та успела собрать.

Сзади раздался протестующий крик, мне на спину обрушились беспорядочные удары кулаков.

-Не смей! Если я не принесу навус, что я буду есть! Прекрати! Отдай!- Визг ее должен был перебудить всю таверну.-Отдай это!!

Но тень и сама отпрянула, вышеупомянутый навус пришелся ей не по вкусу. Пропала, точно ее и не было, ведя себя своенравно.

Нанеся мне еще пару болезненных тычков Раскрывающая метнулась к своему прибору, поспешно заканчивая свои манипуляции с ним и собирая в сосуд сияющую субстанцию.

Которая тут же осыпалась темным порошком на дно. Она прижала драгоценный сосуд к груди, опрометчиво забыв  обо мне.

Я злобно усмехнулся, с новыми силами хватая ее за горло и дергая на себя, от неожиданности магичка лишь начала неловко хвататься одно рукой за дверные косяки, когда я поволок их обоих за собой.

Маска с закольцованным заклятием, фильтрующим воздух, вовсе слетела прочь с моей жертвы, но та пока еще не ощущала последствий.

Я знал, что внизу меня никто не поджидает, но все же был удивлен, увидев давнейшего мальчишку гелома, навзничь лежащего на одном из столов.

Маленький голосистый помощник гостеприимной хозяйки таверны был выпит, лишен всех питательных телесных жидкостей, безобразно скрючен, сквозь натянувшуюся кожу выпирал темный хребет. Маленькое тельце казалось невесомым. Похожим на свечной фитилек.

Как видно тут вдоволь попировали те, что лишь совсем недавно непринужденно болтали за вон тем столиком. И они все еще были тут.

Первый этаж был темен и как казалось пуст. Сквозь узкие щели в стенах проникал рассеянный ночной свет, делая полы еще более неровными. Столики все так же аккуратно занимали свои места. Лишь безжизненный бугорок на одном.

Он вновь привлек мое внимание, потом я чуть изогнув шею.вгляделся в темноту над собой. Для меня во тьме никогда не существовало беспорядка, тьма все сглаживает...

Кто-то вдруг смог бы понять что у него теперь увы, нет мечтаний, что все, что он смог когда то, с таким трудом  захотеть- это лишь примерить на себя очередную маску. Моя прижилась на славу...

Ведь они не замечали меня, лариты  вальяжно расселись прямо на потолке в  истинных обличиях, не скрываясь.Да, они не скрывались, неосознанно теснясь поближе к догорающего очагу.

Вяло топорщили увитые шипами воротники вокруг шей, приникали к потолочным балкам гибкими спинами, ссыпающиеся на пол глиной

Улыбнулся им, не слабо ударяя было завизжавшую Раскрывающую головой об угол стола, вмиг заставляя ее замолчать. Для меня был важен лишь Нисрок, отравленный скверной гадостью примелькавшийся вор, неунывающий слепец, не оставляющий меня.

А сытые дети города Хене крепко спали..

*строка резко обрывается на краю страницы и продолжается на другой стороне*


*написание на этой странице сбивчиво, точно неохотно поведает грязный секрет*

Огонь все никак не желал разгораться на влажных ветках, таким Илдрусу заниматься все же впервые, скорее по памяти и наитию, чем действительно переняв мастерство ушлого спутника, только подкармливать пламя старательно соскребенным с упавшего ствола мхом.

Наконец дрова сдались, слабо освещая близкую отсыревшую и склизкую стену городка и затрещали. По ногам повеяло теплом.

Я блаженно щурился двумя парами глаз и мое настроение теперь было замечательным. Как приятно греть свои старые кости, да и ветер утих. Нисрок лишь недавно пришел в себя, но уже не мог самостоятельно встать, потихоньку умирал, чувствуя, как внутри шатаются туда-сюда погибельные крохи порошка, объятые пламенем.

Это вещество полученное на далеком Шарре, в Ретальде, из крови тех, кому благоволили кэрре-аке вод. Тех, что могли и умели усмирять гигантские волны, идущие вслед за алым солнцем.

Многие из таких одаренных, угнанных или проданных в рабство прибрежными племенами еще в юном возрасте, до призвания были уничтожены, за этим никто особенно и не следил.

Анкартис, бурый порошок, смешанный вероломными Раскрывающими с неким веществом, добытым ими, удержать в исходном состоянии мог лишь один особенный металл, навус. Очень хрупкий, лишь он один был способен предохранить  алхимически выведенную субстанцию от испарения.

Они лежали спиной друг к другу, освещаемые всполохами костра. Раскрывающая уже была мертва, ну а Нисрок таращился своими бельмами прямо на пламя, я мельком подумал, что они здорово напоминают бока жемчужин, или белые брюшки жуков и вновь улыбнулся.

-Что тебя веселит?- неожиданно внятно спросил гелом.

-Не скажу.Вообще, нам не о чем говорить. Ты мог бы уйти в любое время, теперь уже поздно.- беззлобно ответил я.- Впрочем, можешь и остаться со мной. А хочешь, я верну тебе молодое сильное тело, более совершенное чем это, ты выживешь. Мне, если честно, отвратительно смотреть на тебя, но с твоими задатками может выйти толк.

-Это невозможно.- прошуршал гелом, сжимая мох в руках. Я видел как он, напрягся,точно собираясь действительно вскочить, но конечно же не смог даже приподняться.

Я действительно расслабился перед предстоящей авантюрой, настроение стало совсем замечательным. Мрачная правда об анкартисе отошла на второй план, ведь разберусь с этим позже.

-Открою тебе секрет, надеюсь, ты хотя бы  сможешь воспринять мои слова, я из тех, кто создавал это все Мне известно, что и как следует поменять, чтобы добиться наилучшего результата.


Нисрок в ответ лишь расхохотался, смех у него в который раз оказался неприятным, низким, но можно было представить какой он будет..после..

-Я согласен на такое, хотя даже если в обмен на мои яйца сам император света отдаст свой меч, мне уже не станет хуже.-гелом снова рассмеялся, а я стремительно наклонился вперед над огнем и схватил его за голову, сжимая ее, растопырив пальцы так, чтобы мог обхватить.

Полуслепой попытался вяло сопротивляться, кто-то из нас заехал ногой по костру, расшвыряв горящие угли по траве, удушливый дым окутал меня и моего уже сдавшегося противника.

Несчастный вновь обмяк, уже вряд ли понимая то, что мои пальцы надежно вросли в его голову, не ощущая как рвутся сосудики под кожей, заставляя кровь вытекать из малейших пор. Покрывая лицо странным, слабо сияющим рисунком...

В какой-то момент я оказался над ним, прижимая его собой к земле, отпихнув локтем уже порядком окоченевшее, но все еще нужное мне тело далы.

Пригнул свою голову к самому его лицу и мечтательно ухмыльнулся, опаляя дыхание сморщенную щеку, заочно прикидывая что можно сделать с этим..материалом.

Тонкие пальцы, лишенные ногтевых пластин коснулись впалой груди иссушенного временем тела, из которого с натугой вырывалось то тяжелое дыхание, то кашель.

От едкого дыма. Гелом отчаянно скосил глаза и из-под бельм старого шрама показался уцелевший край зрачка, живучее существо однако.

Стоило надавить сильнее, как моя рука без сопротивления погрузилась в плоть. Это было болезненно, бледно-голубой край зрачка скрылся под своей защитой, раздалось тошнотворное чавканье.

Да, Аки-Илдрус помнил, как должны выглядеть юные структуры организма, иного, его собственная разработка, отброшенная когда-то давно идея. Я понимал, как ввергнуть этот организм в хаос переплетений его внутренних частей, и выплести из него нечто иное, совершенное.

Частицы силы повелителя плоти проникли в лежащего ничком Нисрока и дальше в землю, выбирая нужные организму для перестройки питательные и не совсем вещества, до того неприятно мешающий мне труп со скрежещущим звуком погрузился в землю.

Я прошептал, зная что он сейчас слышит меня:
-Ты будешь очень истощен и слаб, я постараюсь чтобы ты не погиб, ты еще нужен мне, мой.. спутник.

Нисрок конечно не ответил, низший боролся с ужасающей даже меня болью. Это действительно будет трудная битва для него.

Кругляши камней и старых костей мелких созданий проникали прямо через кожу распластавшегося на пепелище тела. Илдрус восстанавливал недостающие части скелета, усиливал его, возвращал необходимую форму и упругость.

Заставлял селезенку и красный костный мозг усиленно вырабатывать свежую, столь необходимую сейчас жидкость. Тело под руками бурлило, кожа лопалась и сочилась кровью, беглянка тут же устремлялась обратно..

Скрученное старостью тело стало распрямляться, череп лопнул и тут же сомкнулся, скрывая мозг, рот был распахнут в протяжном визге, который все не умолкал.

Неожиданно, несмотря на то, что в неподвижности тело удерживала лишь сила Хранящего, изменяющийся гелом содрогнулся, его начало корежить.

Пришлось надавить сильнее, обоснованно опасаясь вовсе раздавить это создание. Кожа Нисрока теперь туго обтягивала кости, так как он брал необходимые вещества ненайденные им в земле.И сделать которые было просто невозможно из себя самого чтобы удержать робкую жизнь. Наконец-то он замолчал.

Я поморщился, незначительно изменяя его голосовой аппарат. Теперь готово, способности тела низшего к регенерации с успехом оправдали себя вновь. Я вытащил абсолютно чистые руки из его груди и несколько раз сжал пальцы. Усмехнулся, вытягивая остатки своей силы из тела и потерял сознание, повалившись тут же, поперек груди Нисрока.

Через некоторое время я очнулся от забытья, точно рывком выныривая из пустоты, разметанный костер был еще теплым и пепел приятно обогревал бок, если и были ожоги, то они конечно сошли. Я прикрыл один верхний глаз и остальными взглянул на моего, да моего слугу.

Бывший гелом лежал неподвижно, так и не открыв глаз, которые, как я знал, теперь полностью того жемчужного оттенка, с тончайшим зрачком поперек глаза. Мое тело, бывшее в связке с телом Нисрока стало несравненно лучше себя ощущать.

Хотя я точно знал, что скоро оно снова начнет рассыпаться от перегрузок.

*обрыв страницы*


-Убей его! Убей! Убей его, любовь моя, Хранящий..

Я, совсем не обращая внимания на голос, перенес худющее тело в другое место, повыше и уложил на бок.

Из регенерирующих легких моего слуги вытекала жидкость. Тот мог случайно захлебнуться. Очень не осторожно это бы вышло.

Ладонями я убирал тьму от Нисрока. Приняв облик Талы она вновь и вновь пыталась скрыть его от меня своими длинными волосами, ревнуя.

Струйки тьмы затекали ему в рот и в нос, заставляя того метаться головой по камню. Он продолжал видеть кошмары, но я не мог его разбудить, и оставить тоже не мог. Не после всех этих усилий.


Усталость одолевала меня, я уже на автоматизме окунал мох в воду и выжимал ту ему в приоткрытые, сухие губы. Поил. На лбу у бывшего вора выступали мелкие капли пота, совсем плох.

Я покачал головой и уставился наверх, где через пролом в стене заглядывало одно из солнц.Лучи коснулись верхней пары моих глаз принося утешение.Нещадно страдая от головной боли, я находил именно этот свет особенно приятным.

Уже четыре дня я ухаживал за ним, омывал водой, лениво стекающей по стене, со стороны болота. Усердно собирая ее тканью. Эта вода сильно отдавала железом, и пить ее можно было с трудом, но не было иной. Только разве что с городской сточной канавы.

-Я смотрю, у тебя уже хватает сил создавать себе оболочки,но ты не она, ты лишь используешь мою память чтобы манипулировать мной.- Я отвел взгляд от лица аке-Талы, не в силах наблюдать как она хищно скалится, непрерывно следя за мной. Настоящая аке всегда обогревала меня светлой улыбкой, дарящей надежду.-Перестань, уйди. Прочь от нас.

-Нет! Я это она! Я Тала, мой Илдрус. Я так ждала тебя все это время, я так ждала что ты узнаешь меня, ты же виноват, в том что я погибла, и что погиб Мигар.

-В прошлый раз ты говорила иначе.- заметил я. -Ты забываешься.

Тень запнулась, всего на секунду, я боялся представить выражение ее лица, которое как я знал, преображалась в нечто совершенно ужасное, я лишь не отрывал взгляда от Нисрока.

Смуглое совершенное тело ларита, так могло бы было быть, если бы..
Додумать мне не дали, рев полный неистовой злобы, рывок, и меня откинули в стену, распластав по ней.

На шею и голову, жестоко царапая посыпались осколки камней.. Грудь тут же скрутило спазмом, я распахнул рот, чтобы ухватить отчаянный глоток воздуха и его тут же накрыли чужие безжалостные губы.

Я забился, сопротивляясь, в отчаяние взывая к своей силе, под ее издевательский смех и в меня, заполняя глотку потекла тьма.

Приняв облик Талы моя, вырвавшиеся из-под контроля сила сжала мои запястья, вздернула кверху по неровному камню стены.

Я лишь мог беспомощно захлебываться, теперь отлично понимая, что испытывал новорождённый почти ларит пребывая в царстве своих немилосердных грез.

Она оторвалась от моих губ и зашептала, этот шепот точно многоножка проник в мои уши и глубже, он, скрипя сочленениями панцирей насекомых даже касался моих изнутри моих глаз. Тут я не выдержал и закричал, до чего это было мерзко. Но даже крик не смог перекрыть обжигающих слов.

-Я настоящая, Илд. Поверь в меня, нам будет хорошо вдвоем..только ты.

Зловещая тварь была неистовой в своем желании, длинный склизкий язык вылизывал мой рот, насильно сплетался с моим.

Когтистые руки женщины проникли под накидку вовсю разбирали складки тканей на коже. Слабо понимая, что я делаю я еще крепче вжался в стену раня себя. Ответом мне был тихий смешок.

-Илдрус-с. -она проворковала это, сбившийся сердечный ритм вторил ее голосу, поймал и вернул мне, затапливая подобно сладким волнам.


-Мой Илдрус, как долго я ловила тебя.- она наконец-то вытащила свой язык из моего рта и теперь касалась им скулы, жарко скользила по коже.-Только мой...

Ее ладони, ладони Талы ласково прошлись по моей груди, и я вновь закричал от подлого укуса в плечо, ее мягкий язык проник в открывшаюся рану, зализывая ее края.

Вдруг мою голову резко повернули и я встретился с темным взглядом Мигара. Я даже не чувствовал боли, просто смотрел, тьма никогда не использовала его облик в своих играх.

-Только не ты...что ты творишь.- шептал я, сломленный, ощущая движущимися в лихорадочном шепоте губами острые клыки. Голубые глаза пригвоздили меня к месту куда получше рук Талы.-Отпустите меня. Прошу.

-Ты же хочешь этого.- искаженный голос Талы, но узнаваемый.-Хочешь его уничтожить..

-Убей его, он нам мешает.- Мигар тут же зашипел-Ты не можешь нам приказывать, Хранящий..ты теряешь время тут с ним. Ты наш.

-Сейчас ты бесполезный старик.-Тала потерлась об меня, успев снять свои одеяния, рассеявшиеся кружевами темной дымки в воздухе, бесстыдно прижалась грудями к моей груди, от ее близости закружилась голова.-А мы вернем тебя прежнего.

Жар терзал меня, выворачивал суставы, камень обжигал холодом, я знал, что по нему неспешно стекает моя кровь, не в силах даже нагреть. И тут же меня, обмякшего, повернули лицом к камню, распахивая в четыре руки мои одеяния.

-Вы мертвы!
-Ах, мертвы.- Мигар расхохотался, сумев передать малейшие нюансы смеха моего друга.

Я еще чувствовал фантомное  движение чужого языка у меня в глотке, свое отвращение, когда они всосались в породившую их тьму. Меня больше никто не удерживал и я ничком рухнул на скользкую землю.

Чуть позже я на четвереньках  подполз к лежащему Нисроку, прижимаясь к нему и дрожа всем телом. Изгоняя вдруг поселившуюся внутри жуть.

*конец страницы*