Песок чужих дорог

Опять рычит озлобленный вайнах,
трясёт колючей рыжей бородой.
"Шайтаны!" - слышу на его устах
и скрип зубов, и чей-то вой.

В дворцах, как в саклях стало тесно,
там дел великих не дано.
Дела - богам, вельможам - чресла,
но богом  быть не суждено.

И, вот, из золочённой клетки
кавказец строго сводит бровь
а злые непоседливые предки
в висках скребутся словом "кровь".

Её река течёт в сороковые,
в тот мрачный и трагический исток.
И старики, и те кто молодые
- конвой, обоз, вокзал, вагон, восток.

...за мёртвые кавказские станицы!
И ныне живы в памяти людей
пособников фашистских лица,
плач женщин, стон и крик детей

- всё, что оставалось после банды,
всадившей в спину нож своей стране!
И кучи кителей зондеркоманды,
что долго смрадно тлели на костре.

Тиран "широкой грудью осетина"
от праведного гнева спас тогда,
в степях казахских, в Западной Сибири,
твоих отца и мать, родных,... тебя!

Но не признает этой  правды,
вновь слово давит на висок.
Несётся быстро в даль  - "Шайтаны!"
А на зубах скрипит песок.
Степей казахских и дорог...