Длиннокосая с пальца кольцо сняла...

Длиннокосая с пальца кольцо сняла, дико камешек зеленью в нём горел. Слово сказано – в трещинах зеркала, а заклятья вернее надёжных стрел…

Всё во мне позолота да изумруд, лютый холод и вьюги семи веков. Говорят, что в селении люди мрут, прокисает в подойниках молоко.
Всё во мне огоньки торфяных болот, корни древ и засохшая береста. У священника местного сотни слов замирают молчанием на устах.
Всё во мне тонкой кости чужой тепло, алой крови невинных большой поток. Говорят, что во мне затаилось зло, и дурманом исходит внутри цветок. Мол, без этих колец ведьма не сильна – отобрать, да и сгинет дурная прочь, та, что сеяла чёрные семена, та, что нечисти злобной родная дочь…

Диннокосая смотрит, а сквозь кольцо протекают туманы седой рекой, небеса наливаются вдруг свинцом, потеряв цвет лаванды и васильков. Она смотрит и видит: засохла рожь, дичь ушла далеко из проклятых мест. На княжне ли закончится древний род?
Зеленее не видели здесь камней, и чуднее не видели здесь оправ – мох болотный и тина внутри меня.
Длиннокосая вяжет пучки из трав – травы путаются в перстнях – говорит на неведомом языке, вересковые пустоши стережёт. Изумруды горят на её руке – всем знакомо кольцо младшей из княжон.