Тоска

С тоской смотрю на острый нож,
На яркий лучик лезвия.
Чего, любезный, долго ждешь?
Валяй, покамест трезвый я.

Ты битый час в моей руке,
На малом расстоянии,
И грудь моя невдалеке,
В тревожном ожидании.

Пока вдохну еще разок,
С потугами недобрыми…
Вот левый бок, на нем сосок
С канавкой между ребрами.

Давай же: времечко бежит,
Ценою мне втридорога.
Пока десница не дрожит,
Кольни меня, как ворога.

Рука, чего уперлась в стол,
Как будто, ткнуть не хочется?..
Всего-то,  разовый укол  -
И все земное кончится:

Не будет неба и травы,
Что мне судьбой завещаны,
И поднебесной синевы
В глазах любимой женщины;

Не будет склоки и вины
С разборками обычными,
И расцветающей весны
С ее хорами птичьими;

Костер угаснет у реки,
А вслед  -  душа ранимая,
Где были склоки  -  пустяки
И боль вины лишь мнимая.

Ладонь сжимает рукоять,
Рука к груди сгибается:
Чтоб на обиды не пенять
И от вины не маяться…

Но за окном зардел рассвет,
Красою душу радуя, -
И в пальцах должной силы нет:
Нож осветился, падая.
 
        ГЛАШАТАЯМ 
памятника «Битлам» в Питере.

Своих кумиров мало, что ли,
Что честь варягам воздаем?
До глубины душевной боли
Скрежещет стыд в уме моем.

Да здесь и так орда с Востока
Ползет в страну  -  отбоя нет.
Так надо ж, «Битлы» -  бесы рока,
Взойдут на русский постамент.

Скажите мне, в какие лета
У нас издревле так велось,
Чтоб выцарапывая где-то,
Стал их божкам  молиться  росс?

Во сне кошмарном не приснится
Вовек позорней и хитрей,
Что сердцу русскому сроднится
Приют пещерных дикарей.

От Ливерпуля до Аляски
Пусть создают за храмом храм
Искусства их безумной пляски
Времен пещерного «там-там».

Остановлю язык и разум
И боль души остановлю,
Когда ваш пыл навеки разом
Остановить власть умолю.
          СУТЬ.
Читаю чьи-то книги,
Строчу свои стихи,
Ношу труда вериги
И жгучие грехи.

Смотрю в глубины неба -
И вновь стихи строчу:
Не за краюху хлеба,
А суть души ищу.

Бегу по краю жизни
До смертного конца  -
И знаю боль Отчизны,
Как  черточки  лица.

Иным та боль в угоду -
И носят на ура,
А я несу народу
На кончике пера.

И чей-то мимо скачет
Закормленный Пегас:
Его перо не плачет,
А млеет от прикрас.

Таким труда вериги
Не жали и не жмут:
Плодят пустые книги,
А я тащу хомут.

Их доля - до озноба
Хвалить, кричать ура.
Моя - хомут до гроба
И вольный слог пера.