Ждёмс...

 В 90-е , когда начались реформы образования, к нам во Дворец пионеров (тогда ещё) на семинары для педагогов города приходили научные люди из институтов и учили нас учить по-новому, по европейски. Говорили о Болонской системе. О толерантности. Вот о толерантности мне больше всего запомнилось почему-то. Помню учили нас правильно называть детей- инвалидов детьми с ограниченными возможностями. Мы чертили схемы, писали рефераты, строили графики. Потом были программы по обмену, так сказать. Одна из них «Рукопожатие через океан». Это когда наши педагоги ехали к ним, а их – к нам. Так вот очень запомнилось, просто врезалось. Один педагог наш приехал оттуда со съехавшей крышей. Да, просто увидел уровень жизни там и сравнил с тем, что было тогда здесь. И всё… Потом приехали они к нам. С миссией. Какой-то пастор и с ним отряд подростков 16 лет – холёные, спортивные, сытые… Пастор говорил речи со сцены и пел. Песни были ритмичными и  весёлыми. Под его пение в актовом зале мы поднимались со своих стульев и совершали движения и пассы руками. Ничего не напоминает?..
После отъезда гостей, многие из наших педагогов стали ходить в церковь к этому пастору, а потом к его преемнику.
На фоне всего этого реформы шли полным ходом. Педагогов завалили бумажной работой. Каждый должен был самостоятельно создать собственную образовательную программу. Просто некогда было заниматься учебным процессом. На каждый шаг – дай бумажку. Теперь я понимаю, что таким способом и была разрушена педагогическая система. Замотанный педагог, в голове которого научные термины должны были превратиться в прекрасную программу, которая поможет ему воспитать нового человека, просто ничего не успевал. Бюджетные финансирование дополнительного (внешкольного) образования вначале урезАли, урезАли, а потом совсем урЕзали. Стали вводить платные структуры. Самоокупаемость. Объясню для несведущих. Танцевать, плавать, заниматься дзюдо хотели все дети. Но кроме этих видов творчества были ещё пение, игра на народных и духовых инструментах, художественное чтение, театральные студии, балет…  Здесь тоже занимались дети, хотя и в меньшем количестве. Но те, кто не мог самоокупиться, были просто выброшены за борт. Остались современные танцы, плавание и дзюдо… Танцы процветают и сейчас. И замечательный педагог работает, привозит награды со всего мира. А детишки, занимавшиеся раньше народными танцами и балетом, уже никуда не ходят.
Начали закрывать детские клубы под предлогом малочисленности детей. Несколько клубов отобрали.  Были списаны инструменты для духового оркестра за ненадобностью, потому что старые педагоги ушли, а молодые на эти условия идти не захотели.
В скором времени сократили всё, что можно было сократить. Целыми отделами сокращали. Всё похерили.  В общем, стройная система дополнительного  образования, созданная в советские годы и считавшаяся лучшей в мире, была подорвана фугасом…
Старые педагоги, творческие, с советским образованием, патриоты, ассы своего дела были отправлены на пенсию, переведены в технички, библиотекари, вахтёры. Вместо них кто-то пришёл, наверное… не знаю, потому что я тоже ушла.
Прошло года три, кажется, я полностью перестроила свою жизнь, занялась интересным делом. И вдруг слышу, что говорят о государственной политике поддержки дополнительного образования! Ух ты! Неужели? Значит, будут восстанавливать?..Ждёмс… Только где же кадры брать? Вот и о клубах опять заговорили, мол, вернут, пусть детвора занимается. Хорошо бы.  Денег бы надо вернуть на содержание и учебный процесс…
В свете всего выше сказанного не удивил меня мальчик из Уренгоя с его дурацкой речью. Не удивил. Только будто в спину волной ударило от разорвавшейся рядом мины… И чувство вины!Вот оно! Вот то самое, что мы пытались вырастить себе на смену все эти годы между писульками, семинарами, отчётами и прочими издевательствами над педагогом и детьми. В безденежье и разрухе. В хаосе мозгов и провале душ. От этого больно и обидно!
Мама моя к началу войны как раз окончила школу. 17 лет. Хотела поступать в Ленинградский кораблестроительный. И тут война! Бабушка не отпустила её, отправила поближе, в Воронеж в Политехнический, лишь бы на войну не попала. Страшно представить, а что бы с ней стало в Ленинграде во время войны? А её одноклассники и одноклассницы погибли все почти, три человека осталось в живых только...
Отец к началу войны окончил артиллерийское училище, был отправлен служить в Молдавию, в Оргеев. Там он и встретил войну. В артиллерийской разведке дошёл до Волги, а потом пробивал дорогу нашим войскам до самого Берлина. Жив остался, женился на маме. И потом родились мы с братом. В его автобиографии читаю, что в детстве он занимался в кружках: театральном, парашютном, фото, плаванием...

А я всё жду. И не одна я жду, наверняка… Мы все ждём: когда же? Когда в стране будет хоть какая-нибудь идеология?  Когда будет изменена конституция? Нынешняя-то написана ещё американцами! Ведь без идеологии все наши потуги что-то построить  - сизифов труд.