В ноября 43-го

Острый снег, как крупа, заметает наш след
Сверху давит железное небо
Он был рядом со мной, а теперь его нет,
Он упал и укутался снегом.

Гулкий свист пулевой раздавался в ушах,
Я не верил тому, что случилось,
Я просил его встать, умоляя, в слезах
Убеждал, что все это приснилось.

Я кусал кулаки, бил себя по лицу,
Я кричал в небо раненым зверем.
Клялся всем, что имел, отомстить подлецу,
И остался я этому верен.

Взяв ружьё, я пошел прямо в залповый свет,
В голове лишь одно повторяя,
Он был рядом со мной, а теперь его нет,
Он ушел по тропинке до рая.

И я встретил того среди сотен бойцов,
Среди сотен направленных ружей,
Он с ухмылкой стоял покрививши лицо
От ноябрьской ветреной стужи.

В тот же миг взвёл курок я и выстрелил в лоб,
Лишь запомнив одно перед смертью,
Что фашистский стрелок, увалился в сугроб,
Умирая, поверженный местью.

Острый снег как крупа заметает наш след
Сверху давит железное небо
Мы шагали вдвоём, нас теперь больше нет,
Мы остались навеки под снегом.