Роман Гришка младшенький

             Глянь небо какое!Прямо зарево разгорается, как бы не на беду! Гришка пошли домой, там маманя твоя, небось снова причитает:-Вот Николай, сволочь соседская, постоянно с толку сбивает Гришку мого, то на рыбалку, то сусликов выливать, то девкам сказки рассказывать, да песни матерные напевать.Она так причитает и всё одно и тоже, боюсь её как огня.Это точно!Да только всё от того что боится она за меня, один у неё остался, братьев и батю забрали и поминай как звали.Где они сейчас?Вот бы птицей стать на время, да разведать, куда ж их увезли, что с ними? Как думаешь Колька, живые они ещё? Николай не хотел огорчать друга, хотя сердце ему подсказывало, что нет больше ни отца Григория старшего, ни братьев Степана и Ивана, больно сильные были, всё село их боялось. Кулачные бои любили устраивать на селе, показать свою силищу.С окрестных деревень много братвы приезжало только уезжали ни с чем.Награда баран оставался на селе Григорьевка уже как десять лет. Пир был на всю деревню, сельчане всё хвастали какие братья жилистые, да какие красавцы.Да только зависть в мелких душонках тлела и пожирала их плоть.Будто накаркали беду, как чёрные вороны.Слух докатился и до нашей далёкой деревни, что царя и всю семью арестовали как простых смертных, да будут судить.
Сразу появились активисты в основном из бездельников, кому чужое богатство застилало глазища, поживится на халяву, и потянулись доносы в город, кто богат а кто нищ,как церковная крыса.Досталось и семье Гришки.По утру приехали на какой то кляче во двор к Григорию старшему,показали потрёпанную бумажку, дескать новая власть.И пошли в конюшню выбирать самых лучших вороных коней.Всё село прибежало глазеть как раскулачивают семью Григория старшего, братья Степан и Иван по началу взялись за вилы, только отец взглядом остановил сыновей и те пошли в дом.По разному сельчане отнеслись к этой беде, кто злорадствовал и ехидно улыбался, а кто возмущался как за своё добро, постоянно сплёвывая слюну словно она ядовитая.
Народ хотел подбодрить Григория, а он поднял руку, будто просил тишины, только видно было по лицу как ходили желваки.Ярость накапливалась с минуты на минуту, чувствовалось напряжение, и активисты выбрав четырёх скакунов подались восвояси.
Боясь народного негодования.Колька в это время был во дворе Григория младшего и чувствовал своим нутром эту дикую напряжённость.Оцепенение длилось около часа и только покинув двор, активисты словно от страха сели на лошадей и быстренько скрылись с глаз.В активистах Колька узнал некоторых побеждённых некогда братьями Степаном и Иваном приятелей, тех ходоков кулачных боёв, уходивших побеждёнными.
И только теперь победителями.Никто не догадывался что эта не вся беда, и совсем скоро отца Гришки младшего с братьями повяжут и увезут  не весть куда.Оставят только Гришку младшего да заплаканную мать, да и то переселят в хату развалюху на окраине села.Большинство сельчан поможет перенести пожитки, да подлатать хатёнку.Видно как мать Гришки постарела за один день, стала молчаливая и сутулая, боясь поднять головы, чтоб не смотреть на людей.Эта перемена коснулась ещё многих людей, так как деревня сама по себе слыла зажиточной, и дети бегали поглазеть то на один двор раскулачивания, то на другой.Совсем не осознавая ту боль которую испытывают эти семьи.И теперь каждая мать с содроганием боялась отпускать от себя своих детей, кабы и они где нибудь не пропали.Поэтому причитания по Гришке были обоснованы и понятны как никогда.

       Смотри сыночек, вечереет. Ну куда ты собрался на ночь? Али хочешь, чтоб мать твоя снова сидела на лавочке до утра и просила бога, чтоб всё на твоём пути было благополучно. Мне и так хватает переживаний за отца,  да за детей,  Степана и Ивана, что с того, что им по двадцать годков, дети  щё, ни семьи, ни ума. Мне б знать, хто  донос написал на нашу семью. Ужель, кому не мнётся, что живём в мире да любви. Ох, сынку, по что  воронок забрал их,  поди знай. Горе мне, горе, сынку, сколько слёз пролила, только ноченька моя и знае, да маманя отцова, за горе то моё.
       Григория назвали в честь отца, так, как был с рождения похож на него, как две капли воды. И несмотря на возраст его все по селу звали по отчеству. Он... Григорьевич пошёл младшенький. При встречи жали руку, как взрослому.

           Маманя Вы не тревожьтесь,  я тутоньки  у Самсоновых, дед Самсон учит меня кадушки мастерить, навык у него, я Вам скажу, ого- го. Мне б, так научиться, мы с куском хлеба будем. Сынку , да тебе, от роду одиннадцать годков. Их  чтоб мастерить силища нужна. Ничё у меня, чего – чего, а её, как раз на кадушки  хватит. Ой, хитришь Гришка,  ой хитришь, внучка небось глазки строит, ей то, поди уж шестнадцать, девке замуж пора, лицом гарна, фигура гитарна, шо надо, не пойму, была б я мужиком, сразу б посваталась. Вот и я, деду говорю, красивая внучка у Вас дед Самсон, а он, мне, подзатыльник отвесит и говорит, смотри за руками, дважды повторять не буду.
             Мам, а Вы мне баян купите? Та, за шо, я куплю сынку?! И мама Надя в этот момент вспомнила свою молодость, свой двор, богатый хозяйством и побежали слёзы в три ручья. Всё забрали в колхоз, а мужа и старших детей увезли без суда и следствия, куда не знамо, сказали сообщат.
             Осталась Надежда с матерью, да сыном Григорием. Семью переселили в старую хатку на краю деревни. А дом их забрали, и, передали председателю. Дескать принимать людей надо в чистой хате. Пущай видять, что у буржуев простой народ могёть всё забрать.
             Семья Надежды была, как двести лет одной из богатых на селе. Отец Митрофан Григорьевич, дядька был среднего росту, но широкоплечий, и ходил широко расставив ноги, любил штаны, как у офицеров. Шили портнихи сельские, которые и служили деду Митрофану и его семье. Любил дед очень лошадей, за их грацию, блеск, гордыню. Всегда говорил: - Смотри Надюша, на скакуна, вылитый характер, как у твого отца! Найдёшь такого себе мужика, выдам замуж, не найдёшь, будишь в девках сидеть.
             Надежде шёл семнадцатый год и она боялась сказать отцу, что ей по нраву, очень интересный парень, как она его называла, своей душе. Виделись они по выходным в лавке местной, но каждый боялся заговорить первый. Надежда краснела, как помидор и опускала глаза, а  Григорий, до того смущался, что боялся открыть рот, а если открывал мямлил непонятно что. Вот так на протяжении двух недель они в одно и тоже время ходили в лавку, каждый по своей нужде, и уходили без покупок.
             Спустя две недели, приехали сваты к дому Митрофана Григорьевича. Первым в дом вошёл отец Григория, Семён Пантелеймонович, он, мужчина высокого росту, худощавый, даже слишком, и этим сразу не понравился Митрофану Григорьевичу, потом мама Григория пышная дородная женщина, сорока лет с ямочками на щёчках, с широкой улыбкой красивых зубов и сразила Митрофана Григорьевича своей красотой. У него забегали глаза и он, уже не замечал отца
 Григория, как будто его вовсе нет, потом зашёл сам Григорий и сразу стал искать глазами Надежду, и не найдя её загрустил и скис, сел возле окна и стал всматриваться, что за окном делается. А она ничего не подозревая с местными девками собирала  грибы в местной лесополосе и напевала песни народного стиля. Как видит, несётся конюх Борька с криком Надежда, Надежда, сваты. Отец сказал немедля до дому, посадил сзади себя Наденьку, стегнул коня и помчался , как ветер, до хутору. Надя ему кричит: Что за сваты? Откуда? А Борис  только стегал лошадь и отвечал, Почём я знаю?, приедем сама глянешь. Подъезжая ко двору Наденька увидела богато убранную телегу с корзинами и защемило сразу сердце с вопросом он или не он. Поднималась по ступеням будто ноги налились водой по пять литров, сердце выпрыгивало от страха, что сейчас будет за картина. Открыла дверь и сразу увидела Григория, слегка закружилась голова, её чуть повело, сразу кинулись с вопросами, что случилось Наденька? А Наденька боялась вымолвить хоть слово, она думала, что сегодняшний день сказка и она сейчас испарится.
         За окном была  в меру дождливая осень, радовала селян, тем, что вовремя убрали урожай пшеницы , семечки, гречихи и т. д Что позволяло  Митрофану Григорьевичу вывезти излишек на базар и купить очередного жеребца. Он действительно был болен в хорошем смысле слова и практически все лишние деньги тратил на приобретение лошадей. У него была задумка ещё с детства иметь свой конезавод, да такой, чтоб им гордится на всю округу. И он, постепенно  и уверено шёл к этой цели. В его уме крутились мысли, вот подрастёт Надежда, она  отличная партия , выйти замуж за богатого человека,  которого он пристрастит к своим любимым скакунам.
          Испокон веков в роду Митрофана Григорьевича никто не женился по собственной воле, всегда этот вопрос решался исключительно родителями, и не обсуждался. И его участь была точно такая, и трёх братьев. И он, не изменяя семейным традициям шёл по накатанной дороге. Родителям виднее, имея жизненный опыт.
                Если чё, Митрофан Григорьевич ехал в соседнюю деревню и там находил себе молодую девку и, как  говорится задаривал щедро подарками, тем самым имел доступ к любому женскому телу.
           Жена Митрофана Григорьевича была женщина дюже набожная, из рук молитвослов старалась не выпускать. С одной стороны это нравилось Митрофану Григорьевичу, а с другой стороны, он, как мужчина в самом расцвете сил нуждался в женской ласке, только дать енту ласку, мама Надежды не могла, всё время на устах её были слова: Грех это, грех, боженька накажет. Митрофан злился, бил посуду, и уходил к лошадям , им плакался, за, какие - такие грехи, бог послал мне такую холодную жену.
          Но когда Митрофан Григорьевич увидел красавицу, мать Григория будущего жениха, по своему нраву, то расплылся в улыбке, засуетился, думая, как расположить всех гостей, но чтоб мать Григория была рядом. Надежда оправилась от лёгкого недомогания и села напротив Григория, снова потупив свои глаза. Григорий видно по нём, немного принял на грудь для храбрости и держался вроде спокойно, но всё время улыбался, как немного тронутый, один  его отец был угрюм и скучен. Вся эта возня ему не нравилась и он вообще не хотел ехать, но отпускать жену с сыном, тоже не хотел.
     Все сели по своим местам, как указал Митрофан Григорьевич и, как хозяин дома начал беседу первый. Я, так понимаю вы приехали за моей драгоценной доченькой? Глаза его сияли так, будто он сразу получит несколько мешков золота и ещё в придачу пол царства. Отец Григория был невозмутим и в разговор вступила мать Григория, Мария Константиновна.
               
         Уважаемый Митрофан Григорьевич и Вы Мария Ивановна, наша семья проживает в соседней станице, но слава о вашем роде идёт далеко за пределы вашего села, как семья добропорядочных людей. Наш сын Григорий давече  сообщил, что очень хочет женится только на вашей дочке Наденьке, дескать если ни она, то пойдёт служить в армию.По что нам та армия, когда хозяйство большое и присматривать надо по уму за ним, а то поди всё разворуют и растащат по своим домам селяне. Всех надо держать в узде, так жил мой отец и мне наказывал. Так что дорогие скажите, отдаёте за нашего Григория красавицу свою Наденьку. У нас в семье несколько дворов, добра хватит не на один век.Нам лишь бы сын наш единственный счастлив был, а значит и мы счастливы будем, она посмотрела на своего мужа и тот молча кивнул.
        Митрофан Григорьевич выслушал внимательно, особенно, всё, что касалось ихнего хозяйства, хлопнул себя по ляшкам и сказал громко. Ну моя красавица, что скажешь, люб тебе  Григорий, аль может другого жениха сыскала.Надежда ещё больше покраснела и мотнула головой, что нет у неё никого.Её кротость сразу понравилась всем, кроме отца Григория, он внимательно посмотрел на неё и подумал, она смахивает на мою простую горничную, всё молча, только и краснеет, слова не вымолвит, прислуга и только.

        Семён Пантелеймонович мужчина был по натуре замкнутый, очень любил уединение, в свой кабинет не пускал даже жену. С сыном у него сложились натянутые отношения с раннего детства. Он не любил с ним не играть, ни разговаривать на какие либо темы, ему казалось, что его все не любят, и даже сын Григорий вызывал у него отвращение. Одна жена его радовала и то, когда у него было хорошее расположение духа. Его постоянная депрессия, сильно выводила из равновесия жену, но чтоб не ругаться постоянно с мужем, она уделяла большое внимание сыну. Вместе они играли в разные игры, придумывали сами сказки и любили читать по вечерам.Григорий боготворил свою мать и делился с ней просто, как с хорошим другом.Ему нравилось в ней всё и, как она красиво смеётся, и, как шутит, она ради него научилась отлично стрелять из ружья по бутылкам. Сама забавлялась и удивляла своего любимого сына.Так проходило время, мать Григория не заметила, как быстро её мальчик повзрослел и уже сам захотел создать свою семью.Только перед поездкой в семью Митрофана Григорьевича, между ними произошёл серьёзный разговор.Она начала так: - Гришенька, ты сам знаешь, что вся твоя жизнь это моя жизнь, пожалуйста не отделяйся при женитьбе, живи в этом доме, без тебя, мне в этом убежище жизнь будет казаться адом. Отец твой странный человек, ему вообще никто не нужен.Не оставляй меня с ним, я прожила с ним двадцать лет, но только исключительно благодаря тебе.Мама о чём Вы, у меня нет даже других помыслов, чтоб Вы жили отдельно от нас с Надей, если она даст согласие, мы будем жить только вместе, другого и быть не может.Кто будет нам помогать растить наших детей и вообще, как Вы могли подумать, что я о Вас забуду? Мария Константиновна вытерла слезу и обняла сына, сказав: Я горжусь тобой и поцеловала в щёку. Теперь можем ехать свататься!
        Когда Мария Константиновна переступила порог дома Митрофана Григорьевича и увидела перед собой хорошего плотного мужчину да с дюжим характером, у неё заиграла кровь в жилах. Она сразу подумала, ну почему этот мужчина не мой, от такого мужа можно родить хоть десяток детей и даже не будет страшно, да за ним, как за каменной стеной.Она смотрела на Митрофана Григорьевича и рисовала будто их совместную жизнь.Но только стоило ей посмотреть на своего мужа, как сразу подкатывалось, что то тошнотворное и она сразу отворачивалась.Только дома, она будет себя корить, как она красивая женщина вышла замуж за такого инфантильного до всего человека.Ну а пока она купается во взглядах горячего, гостеприимного хозяина, который периодически под столом старается коснуться её платья и коснуться её рук, обжигая горячо влажной своей рукой.На мать Надежды, Марию Ивановну вообще никто из присутствующих не обращает внимания кроме дочери, она периодически подходит и спрашивает, мам он Вам люб, али как? Мария Ивановна смотрит на дочь и говорит, главное, что тебе он дочка люб, тебе с ним жить и детей растить.Я вообще хочу сразу после замужества твоего пойти в Храм служить.Тяжко мне жить в нашем доме, чувствую не мой он, и никогда не был моим.Наденька промолчала, она, как никто понимала свою мать, и от чистого дочернего сердца хотела ей счастья, и, если это счастье в служении богу, то почему нет. Она каждое воскресенье в Храме будет с ней видеться, и наконец то у неё засияют глаза. Они всегда у неё печальные.
            Так сватовство перешло плавно к ужину, и, уже за ужином Митрофан Григорьевич поведал о своих скакунах, на тот момент у него было тринадцать лошадей, разных мастей. О них, он мог рассказывать часами, время шло, к этому часу уже разговорились и Наденька с Григорием их руки не выпускались не на секунду, Григорий забыл все стеснения, как будто их больше не существовало и на ухо Надежде сказал:- После свадьбы я буду носить тебя только на своих руках, Надежда засмеялась в голос и от смущения, что на неё обратили внимание вновь покраснела, только и сказала шёпотом, дурень и только, я ж тяжёлая.На что Григорий снова ей сказал, своя ноша не тяжела.
         Митрофан Григорьевич показал всё своё хозяйство, был доволен, что всё прекрасно сваты нравятся, жених нравится, люди состоятельные, что ещё надо, всё о чём он мечтал всё осуществляется, как по задумке.Наденька цветёт и пахнет. Сватовство на ура.Назначили свадьбу через месяц на двадцать шестое октября 1915 года. 
        Продолжение следует