Вечерняя россыпь

Квадрат Малевича

Квадрат Малевича преследует меня.
Он чернотой похож на призрак баса.
Он, как ночное ржание коня,
Упряжного, иль вольного Пегаса

Мне не понятен. В мире без теней
Ему нет равных. В чернь гипотенузы
Он обращает катеты дверей,
Житейские расчерченные узы.

Но чу! Кромешный моветон ночи
Иссяк. Немая зыбь безвидной тверди
Вдруг съёжилась в овальный плеск свечи,
Вычёркивая квадратуру смерти!



Житейская пирамидка

Мы множим жизнь событиями дня.
Но день к событиям относится двояко:
На зорьке день, как юный забияка,
Твердит ежеминутно: "Я, Я, Я!"

В самом себе себя предпочитая,
Как хомячок, он набивает зоб
Полуденною патокой забот
О мимолётном, праздном и случайном.

Увы, чем больше будущего впрок
День отрясает в будничных заботах,
Тем менее полуденная квота
Вмещает времени оставшегося срок.

И ровно в полночь день песочной нитью
Прокатится, как капля, по руке
Сквозь дырочку в стеклянном колпаке
Вниз, в пирамиду будущих событий.





Сумерки в горах

В лиловом сумраке горы
Привычно остывало небо.
Громоздкие седые слЕды
Бродили в армяках земли.

Напев зари тысячелетний
Негромко верещал сверчок.
Но вот захлопнул сундучок
И он, певец невидимый,
                последний.


Бессонница – несносное блаженство.

Бессонница – несносное блаженство.
Громады сновидений стороной,
Как облака над босоногим детством,
Плывут, плывут неспешно надо мной.

И кажется, что посреди Вселенной
Лишь я один, а рядом две звезды
Глядят в окошко и попеременно
Посверкивают, разгоняя сны.

Я звёздам вслед в полуночные хляби
Спешу. И тело, обернув в тепло,
Житейским поручаю обстоятельствам,
А сам хватаю мыслей помело

И вон из комнаты!
Вернусь ли, нет – не знаю.
Мне, бестелесному, обычай -  не указ.

Под утро возвращаюсь, засыпаю.
Не долог миг возвышенных проказ!..